Уилбур Смит - Раскаты грома

Парень открыл рот, закрыл, облизнул губы и наконец произнес:

– Мне сообщили, что вы едете в Наталь. – Голос низкий, хриплый.

– Кто? – спросил Шон.

– Мой дядя.

– А кто твой дядя?

– Исаак Голдберг.

Обдумывая услышанное, Шон разглядывал лицо перед собой. Чисто выбритое, бледное, большие темные глаза и губы, которые привыкли улыбаться, но сейчас поджаты.

– И что? – осведомился Шон.

– Я хочу ехать с вами.

– Забудь об этом. Забирайся на свою лошадь и езжай домой.

– Я вам заплачу… хорошо заплачу…

«Что-то в нем не так, – думал Шон. – Голос, осанка?»

Парень держал перед собой кожаную сумку, держал так, словно защищался. От кого? И Шон вдруг понял.

– Сними шапку, – велел он.

– Нет.

– Снимай!

Секунду его собеседник колебался, потом почти вызывающе сорвал шапку, и две толстые черные пряди, блестящие в свете костра, упали до пояса, волшебно преобразив фигуру из неловкой мужской в ошеломляюще женственную.

И хотя Шон уже догадался, его поразило это преображение. Ошеломление вызывала не столько красота девушки, сколько ее одежда. Никогда в жизни Шон не видел женщину в брюках и смотрел на нее, разинув рот. Брюки! Да если бы она обнажилась от талии до стоп, то выглядела бы менее неприлично.

– Двести фунтов… – Она шла к нему, протягивая сумку. При каждом шаге ткань ее брюк обтягивала бедра, и Шон с трудом оторвался от этого зрелища и посмотрел ей в лицо.

– Оставьте деньги при себе, леди.

Глаза у нее серые, дымчато-серые.

– Двести наличными и столько же, когда доберемся до Наталя.

– Мне это ни к чему. – На самом деле ее предложение было вполне интересным.

Ее мягкие губы задрожали.

– Сколько вы хотите? Назовите цену.

– Послушайте, леди. Я не набираю караван. Нас трое, один из нас ребенок. Нас ждет трудная езда верхом, долгая, и на пути у нас армия буров. У нас и без того шансов маловато. Еще один человек, к тому же женщина, вообще свяжет нас по рукам и ногам. Мне не нужны ваши деньги, я хочу, чтобы мой сын оказался в безопасности. Возвращайтесь домой и переждите войну – она скоро кончится.

– Я поеду в Наталь.

– Отлично. Поезжайте – но без нас.

Шон больше не доверял себе – он мог не устоять перед этим умоляющим взглядом – и потому повернулся к Мбежане.

– Лошадей! – рявкнул он и пошел прочь.

Девушка не протестуя спокойно наблюдала, как он садится верхом. Когда Шон взглянул на нее из седла, она показалась ему маленькой и одинокой.

– Простите, – сказал он. – Будьте паинькой и ступайте домой.

Он быстро развернул лошадь и поскакал в ночь.

Всю ночь путники двигались на восток по освещенной луной местности. Однажды, когда ехали мимо какой-то фермы, залаяла собака. Они тут же свернули в сторону, но потом снова направились на восток, так что Южный Крест неизменно оставался справа. Когда Дирк уснул в седле и съехал вбок, Шон подхватил сына, прежде чем тот ударился о землю, посадил к себе на колени и держал так весь остаток ночи.

Перед рассветом они нашли кустарник на берегу ручья, стреножили лошадей и разбили лагерь. Мбежане кипятил в котелке воду на небольшом, укрытом от посторонних взглядов костре, а Шон укутывал спящего Дирка в одеяло. В этот момент в лагерь въехала девушка и спрыгнула с лошади.

– Я дважды чуть не потеряла вас. – Она рассмеялась и сняла шляпу. – Ужасно испугалась. – Девушка тряхнула блестящими прядями. – Кофе! Отлично, я умираю с голоду.

Шон угрожающе поднялся и сжал кулаки, сердито глядя на нее, но она невозмутимо стреножила лошадь, отпустила ее пастись и только тогда снова повернулась к нему.

– Не нужно церемоний, садитесь, пожалуйста. – Девушка усмехнулась с таким озорством в серых глазах и так точно передразнила его, положив руки на бесстыдные бедра, что Шон улыбнулся в ответ. Он понимал, что этим признает свое поражение, но не смог удержаться, и она радостно рассмеялась.

– Готовить умеете? – осведомился Шон.

– Немного.

– Лучше подучитесь, потому что отныне вы отрабатываете свой проезд.

Позже, впервые попробовав приготовленное ею блюдо, он неохотно признал:

– Неплохо, учитывая обстоятельства, – и вытер тарелку коркой.

– Вы очень добры, сэр. – Она поблагодарила его, отнесла одеяло в тень, расстелила, сбросила сапоги, пошевелила пальцами ног и со вздохом легла.

Шон расположил свое одеяло так, чтобы, открывая глаза, наблюдать за ней из-под полей широкой шляпы, прикрывавшей лицо.

Проснулся он в полдень и увидел, что гостья спит, сунув руку под щеку – глаза закрыты, ресницы сплелись, несколько темных прядей упали на лицо, влажное и раскрасневшееся на дневной жаре. Шон долго смотрел на нее, прежде чем встать и неслышно подойти к своей седельной сумке. Он спустился к ручью, прихватив с собой брезентовую сумку с туалетными принадлежностями, единственную запасную пару брюк, не залатанных и не очень грязных, и чистую шелковую рубашку.

Сидя на камне у воды, голый, растеревшись, он разглядывал свое лицо в полированном металлическом зеркале.

– Начать и кончить, – вздохнул он и начал подрезать бороду, которая уже много лет не знала ножниц.

В сгущающихся сумерках, смущаясь, как девица, впервые надевшая бальное платье, Шон вернулся в лагерь. Все уже проснулись. Дирк и девушка сидели на ее одеяле и так оживленно разговаривали, что не заметили его появления. Мбежане, сидя на корточках, возился у костра – выпрямившись, он с непроницаемым лицом уставился на Шона.

– Надо поесть и ехать.

Дирк и девушка подняли головы. Глаза леди сузились, затем задумчиво округлились.

Дирк удивленно посмотрел на отца и сказал:

– Какая смешная у тебя борода.

И девушка с трудом сдержала смех.

– Скатай одеяло, парень.

Шон пытался сменить тему, но Дирк, цепкий, как бульдог, безжалостно продолжил:

– …и почему ты надел свою лучшую одежду, папа?

Они ехали в темноте втроем, Дирк посередине; Мбежане следом вел вьючных лошадей. Земля перед путниками поднималась и опускалась, словно волны бесконечного моря, а движение травы на ветру усиливало эту иллюзию.

Холмы, мимо которых они проезжали, были островами в море, а лай шакала – криком морской птицы.

– Мы не слишком забрались на восток? – поинтересовалась девушка. Ее голос сливался с мягким шелестом ветра.

– Так и задумано, – ответил Шон. – Я хочу пересечь окраины Дракенсберга подальше от железнодорожной линии и скопления буров у Ледисмита. – Он через голову Дирка посмотрел на девушку. Та ехала, подняв лицо к небу. – Знаете звезды?

– Немного.

– А я хорошо знаю, – заявил Дирк и повернулся на юг. – Это лучи Креста, а это Орион с мечом на поясе, а это Млечный Путь.

– Расскажи мне об остальных, – попросила девушка.