Уилбур Смит - Раскаты грома

– Хорошо, – сказал он. – Сейчас нам лучше пойти домой. – Он обратился к собравшимся: – Спасибо, джентльмены.

И вышел за дверь, к своему «роллсу». Дирк покорно пошел следом.

На следующий день Дирк Кортни под залог в пятьдесят фунтов был передан на поруки отцу с условием, что спустя две недели предстанет перед судом по обвинению в убийстве.

Его дело рассматривалось первым. В старинном здании суда собралась вся округа, снаружи люди прильнули ко всем окнам. После семиминутного обсуждения судья вынес вердикт, Дирк сошел со скамьи подсудимых, и его тут же – со смехом и поздравлениями – подхватила толпа и вынесла на солнце.

В почти опустевшем здании суда Шон не встал со своего места в переднем ряду. Петер Аронсон, защитник, которого Шон выписал из Питермарицбурга, сложил бумаги в портфель, пошутил с регистратором и подошел к Шону.

– На все про все семь минут – это рекорд.

Улыбаясь, он походил на медведя коалу.

– Закуривайте, мистер Кортни.

Шон помотал головой. Петер закурил непропорционально длинную сигару.

– Однако сознаюсь, эта история с ножом меня беспокоила. Я ожидал неприятностей. Мне этот нож совсем не понравился.

– Не больше, чем мне, – негромко ответил Шон, и Петер наклонил голову набок, глядя Шону в лицо яркими птичьими глазами.

– Зато свидетели хороши – настоящие ученые тюлени. Только командуй: оп, оп! Словно по волшебству. Кто-то очень хорошо их выдрессировал.

– Я вас не понимаю, – мрачно сказал Шон, и Петер пожал плечами.

– Я пришлю вам счет. Предупреждаю: счет будет большой. Скажем, пятьсот гиней?

Шон откинулся на спинку стула и посмотрел на маленького адвоката.

– Скажем, пятьсот гиней, – согласился он.

– Когда вам в следующий раз понадобится защитник, рекомендую способного молодого человека по фамилии Ролл. Хамфри Ролл, – продолжал Петер.

– Вы думаете, мне опять понадобится защитник?

– С вашим парнем – понадобится, – уверенно сказал Петер.

– А вы не хотите поработать? – спросил Шон с внезапно пробудившимся интересом. – Пятьсот гиней мало?

– Деньги я могу заработать где угодно. – Петер извлек сигару изо рта и осмотрел серый пепел на ее кончике. – Запомните это имя, мистер Кортни: Хамфри Ролл. Умный парень и не слишком разборчивый.

Он пошел по проходу с тяжелым портфелем в руке. Шон встал и медленно побрел за ним. Выйдя на ступени суда, он посмотрел на площадь. В центре небольшой толпы стоял Дирк. Он смеялся, рука Арчи лежала у него на плече. До того места, где стоял Шон, донесся голос Арчи:

– Пусть никто не думает, что можно задирать Дирки, – кончите с выбитыми зубами и разбитой головой. – Арчи улыбнулся так широко, что стали видны гнилые зубы. – Повторю, чтоб все слышали. Дирки мой друг, и я им горжусь.

«Только ты и гордишься», – подумал Шон. Он посмотрел на сына и увидел, каким тот стал высоким. Плечи мужчины, мускулистые руки, ни грамма жира на животе, стройные бедра, длинные ноги.

Но ему всего шестнадцать. Он еще ребенок. Может, еще выправится? И тут же Шон понял, что обманывает себя. Он вспомнил слова, которые много лет назад сказал ему друг: «Некоторые грозди вырастают на неподходящей почве, некоторые заболевают, прежде чем попасть в пресс, а другие портит беззаботный винодел. Не из всех гроздьев получается хорошее вино». «Я и есть беззаботный винодел», – подумал он.

Шон перешел через площадь.

– Ступай домой, – хрипло приказал он.

Посмотрев в ангельски красивое лицо, он понял, что больше не любит сына, и это понимание вызвало у него тошноту.

– Поздравляю, полковник. Я знал, что мы выиграем, – улыбнулся Арчи Лонгворти, и Шон взглянул на него.

– Я буду в конторе завтра в десять утра. Мне нужно с вами поговорить.

– Да, сэр! – радостно улыбнулся Арчи. Но когда он на следующий день вечерним поездом с месячной зарплатой – компенсация увольнения – уезжал из Ледибурга, он не улыбался.

После газетной бури, связанной с судом над Дирком, шансы Гаррика Кортни на избрание значительно возросли. В прессе мрачно намекали на «удивительный исход суда», писали, что теперь любой мыслящий человек правильно оценит подлинные достоинства двух кандидатов от Ледибургского избирательного округа. Только либеральные газеты сообщили о щедрой пенсии, назначенной Ледибургской компанией вдове и сыну убитого.

Но все знали, что Шон Кортни по-прежнему намного опережает соперника. Он мог твердо рассчитывать на голоса двухсот человек, работавших на его фабрике и плантациях, на голоса других производителей акации в долине и доброй половины жителей города и окрестных ранчо – но только до тех пор, пока «Питермарицбургский фермер и торговец» не уделил целую полосу эксклюзивному интервью с неким Арчибальдом Фредериком Лонгворти.

Мистер Лонгворти рассказал, как угрозами физического насилия и лишения работы его заставили давать показания на суде. И как после суда его все-таки уволили.

Точное содержание показаний он не сообщал.

Шон телеграфировал в Питермарицбург, требуя немедленно начать против «Фермера и торговца» дело по факту диффамации, публичного оскорбления, предательства и вообще всего, что только смогут придумать. Потом, не думая о собственной безопасности, сел в «роллс-ройс» и со скоростью тридцать миль в час помчался вслед телеграмме.

Прибыв в Питермарицбург, он узнал, что мистер Лонгворти, подписав соответствующее заявление и получив за это пятьдесят гиней, исчез, не оставив адреса. Юристы не советовали Шону лично посещать редакцию «Фермера и торговца» из опасения получить встречный иск по обвинению в нападении и избиении. Пройдет не менее двух месяцев, прежде чем сможет состояться суд по делу о клевете, и выборы к тому времени будут уже позади.

Шон мог только опубликовать во всех либеральных газетах опровержение и на более умеренной скорости вернуться в Ледибург. Здесь его ждала телеграмма из Претории. Ян Паулюс и Ян Ниманд писали, что в сложившихся обстоятельствах Шону лучше снять свою кандидатуру. Ответ Шона с шипением ушел по проводам.

Подобно паре в упряжке, Гарри и Шон Кортни устремились к выборному финишу.

Голосование проходило в городской управе Ледибурга под бдительным присмотром двух правительственных чиновников.

Затем урны с бюллетенями отвезли в Питермарицбург, где на следующий день в городской ратуше будут подсчитаны голоса и объявлены официальные результаты.

На противоположных сторонах площади кандидаты воздвигли большие палатки, в которых избирателям предлагали бесплатные закуски и прохладительные напитки. По традиции проигрывал тот кандидат, который накормил больше народа – никто не хотел дополнительно отягощать бюджет своего избранника, поэтому есть приходили к его противнику.