Уилбур Смит - Голубой горизонт

Тут взгляд Бакката упал на последний, пятый след, и он почувствовал, как сильное желание стиснуло его сердце. Отпечатки изящные, пленительные, как рисунки художников его племени. Баккат почувствовал, что от их красоты способен заплакать. Пришлось сесть и немного посидеть, чтобы опомниться. Мысленно он видел девушку, оставившую эти следы, чтобы он ее нашел. Чутье подсказывало ему, что она очень молода, но изящна, гибка и девственна. Баккат встал и пошел по следам в лес.

На противоположном берегу он дошел до места, где мужчины отделились от женщин и ушли между деревьями на охоту. Отсюда женщины начали собирать дикий урожай вельда. Баккат видел, где они срывали плоды, где выкапывали заостренными палками, которые несли с собой, съедобные коренья.

Он шел по следу девушки и видел, как быстро и уверенно она работает. Не ошибалась при выкапывании, не тратила зря сил, и Баккату было ясно, что она знает каждое растение, каждое дерево, какое встречает. Ядовитые и безвкусные растения она не трогала, но срывала питательные и вкусные.

Баккат восхищенно хихикнул.

– Умная малышка. Тем, что она собрала после переправы через ручей, можно накормить всю семью. Настоящая жена для мужчины.

Впереди в лесу он услышал голоса: женщины за работой перекликались. У одной голос мелодичный и сладкий, как призыв иволги, этой золотой певицы лесных вершин.

Эти голоса вели его так же безошибочно, как птица во время охоты за медом. Неслышный и невидимый, шел он за девушкой. Она работала у густого куста. Он слышал, как она втыкает заостренную палку в землю. Наконец он оказался достаточно близко, чтобы, заслоненный ветвями и листвой, разглядеть ее движения. Неожиданно она вышла на открытое место, прямо напротив Бакката. Все одиночество долгих лет исчезло, как мусор, в мощном потоке новых переживаний.

Девушка великолепна, крошечная и совершенная. Кожа ее блестит, как полуденное солнце. Лицо – золотой цветок. Губы полные, в форме лепестков. Она подняла изящную руку, большим пальцем стерла капли пота над изогнутыми бровями и стряхнула их. Они сверкнули в воздухе. Баккат был так близко, что одна капля упала на его пыльную икру. Девушка, не подозревая о его присутствии, начала уходить. Поблизости одна из женщин спросила:

– Пить хочешь, Лети? Может, вернемся к ручью?

Девушка остановилась и оглянулась. Спереди на ней был только маленький кожаный передник, украшенный раковинами каури и бусами, сделанными из кусочков скорлупы страусовых яиц. Рисунок из раковин и бус сообщал, что она девственница, с ней еще не был мужчина.

– Во рту у меня сухо, как в пустыне. Пойдем.

Лети рассмеялась, отвечая матери. Зубы у нее маленькие и очень белые.

В это мгновение вся жизнь Бакката изменилась. Девушка уходила, весело подрагивали ее маленькие груди, покачивались обнаженные полные ягодицы. Баккат не делал попытки остановить или задержать ее. Он знал, что сможет найти ее везде и всегда.

Когда она исчезла, он медленно вышел из убежища. Потом вдруг высоко подпрыгнул и побежал делать любовную стрелу. На краю ручья выбрал ровный стебель тростника и приложил к нему все свои способности художника. Раскрасил мистическими рисунками и узорами. Для рисунков он выбирал из своего рога желтый, белый, красный и черный цвета. Стебель он украсил перьями бананоеда-турако, а острие стрелы прикрыл клочком дубленой шкуры антилопы-прыгуна и перьями нектарницы, чтобы стрела не ранила Лети и не причинила ей боли.

– Она прекрасна, – восхитился своей работой Баккат, когда закончил. – Но Лети прекрасней.

Ночью он отыскал стоянку семьи Лети. Семья временно заняла пещеру на скалистом берегу ручья. Баккат в темноте подполз близко и слушал обычный незначащий разговор. Из него он узнал, что старик и старуха – дед и бабушка Лети, а другая пара – ее отец и мать. Старшая сестра Лети недавно нашла себе хорошего мужа и покинула семью. Остальные члены семьи посмеивались над Лети. Первая менструация у нее случилась уже три месяца назад, но она все еще девственница и не замужем. Лети повесила голову: она стыдилась своей неспособности найти мужа.

Баккат отошел от входа в пещеру и выше по течению ручья нашел место для сна. Но еще до рассвета он вернулся, а когда женщины вышли из пещеры и направились в лес, тайком пошел за ними. Собирая дары природы, они перекликались и пересвистывались, но спустя какое-то время Лети отделилась от остальных. Баккат подбирался к ней со всем своим мастерством охотника.

Она выкапывала толстый корень растения тиски, разновидности дикого маниока. Наклонилась, поставив ноги прямо, и раскачивалась в такт движениям палки для копания. Между ее бедрами виднелись выступающие половые губы, пухлый маленький зад был поднят к небу.

Баккат подполз ближе. Дрожащими руками поднял маленький церемониальный лук и нацелился любовной стрелой. Но рука ему, как всегда, не изменила, и Лети взвизгнула от удивления и высоко подпрыгнула, когда любовная стрела ударила ее в зад. Она повернулась, обхватив себя обеими руками, и на лице у нее было выражение удивления и гнева. Тут она увидела у своих ног стрелу и осмотрела молчаливый буш. Потерла ягодицы, и зуд от удара стрелы унялся. Тут ее медленно охватила стыдливость.

Баккат появился так близко и неожиданно, что она удивленно ахнула. Она смотрела на него. Широкая сильная грудь. Крепкие ноги и руки. Она сразу увидела – по его осанке и по тому, как он держит оружие, – что он могучий охотник и будет хорошо снабжать семью. На поясе у него рог с красками – принадлежность художника, а это означает, что он занимает высокое положение в обществе сан и человек уважаемый. Лети скромно опустила глаза и прошептала:

– Ты такой высокий. Я вижу тебя издалека.

– Я тоже вижу тебя издалека, – ответил Баккат, – потому что твоя красота освещает лес, как восходящее солнце.

– Я знала, что ты придешь, – сказала она, – потому что твое лицо нарисовано у меня в сердце с самого рождения.

Лети робко подошла к Баккату, взяла его за руку и отвела к своей матери. В другой руке она несла любовную стрелу.

– Это Баккат, – сказала она и протянула матери стрелу. Мать закричала, и на крик явилась бабушка, кашляющая, как квохчет цесарка. Старшие женщины с песнями и танцами пошли вперед, в пещеру. Лети и Баккат двигались за ними, по-прежнему держась за руки.

Баккат подарил деду Лети кожаный мешок, полный дикого меда. Он не мог бы принести более ценный подарок. И не только потому, что все они любили сласти: подарок доказывал, что Баккат способен прокормить жену и детей. Семья поедала мед, но Баккат к нему не притронулся, ведь он даритель. После каждого глотка Лети облизывала губы и улыбалась ему. Они говорили при свете костра до темноты. Баккат рассказал, кто он, каков тотем его племени, перечислил предков. Дед многих из них знал и хлопал в ладоши, узнавая знакомые имена. Лети сидела с женщинами, которые не участвовали в разговоре мужчин. Наконец Лети встала и подошла туда, где между двумя мужчинами сидел Баккат. Она взяла его за руку и отвела в глубину пещеры, где расстелила свой тюфяк для сна.