Олег Жилкин - Один раз не Алькатрас

И я рванул из Терминала 4 в Терминал 1. На поезде, с обоссавшимся котом и с багажом, у которого на предыдущем перелете оторвали ручки.

Переезд занял гораздо меньше времени чем сами поиски сумки. Ее нигде не было. Мой вид внушал продавцам всяческих сумок страх. Вернулся я в Терминал 4 к своей стойке другим человеком. Это было ясно с первого взгляда, однако это нисколько не обеспокоило бабушку на стойке. Она монотонно продолжала твердить вызубренное правило. Наконец терпение покинуло меня, и я начал орать, что это бесчеловечно, мать вашу так, и бить со всей силы кулаком себя в лоб. Мой крик привлек внимание окружающих пассажиров, но не принес нужных результатов. Бабушка адресовала меня к менеджеру которая наблюдала за развитием ситуации с дальнего угла зала. Я ринулся к менеджеру, она же принялась убегать от меня, делая вид, что ее влекут какие-то очень важные дела. И все же я ее настиг и вывалил ей все, что думаю по поводу организации пассажирских перевозок компанией «Делта», пообещал принести свое несчастное домашнее животное в жертву американскому бюрократизму тут же у стойки регистрации, прямо на глазах у маленьких деток и их сердобольных мамаш.

Какое-то подобие человеческого чувства мелькнуло в глазах у этой раскормленной цветной толстокожей американки. Похоже она поверила в серьезность моих намерений. – О-кей, – сдалась она, – идите и купите обычную мягкую сумку для своего кота. Кот не верил в свое спасение и на всякий случай описался во второй раз. На этот раз запахло смородиной. Это был добрый знак. Я ринулся к продавцам сумок, которые меня уже хорошо знали. На рейс я едва успел. Кот периодически вылазил у меня из сумки. Во время досмотра он залез мне на загривок и мне стоило больших трудов вернуть его обратно. Все смеялись, но мне было не до смеха. Впереди меня ожидал шестичасовой перелет, а нервы уже начали сдавать.

На мою беду, в этот день в другом аэропорту Нью-Йорка в это самое время произвел посадку самолет с обломившейся передней стойкой шасси, поэтому самолеты, которые должны были совершить там посадку, теперь садились у нас и, соответственно, очередь на вылет выстроилась такая длинная, что ждать пришлось два с половиной часа. Все это время я с переменным успехом боролся с котом, который норовил вырваться их сумки. Шерсть летела по всему салону. Я сидел зажатый с двух сторон между внушительного вида респектабельным американцем лет шестидесяти и молодой латиноамериканкой, которая вскоре уснула. Сосед старался быть невозмутимым и лишь однажды хладнокровие подвело его, когда кот изловчился и молниеносно выпрыгнув из сумки, вцепился когтями в соседнее кресло в опасной близости от глаз джентльмена. От неожиданности он как-то неловко дернулся и по-бабьи вскрикнув, закрыл лицо руками.

За долгий путь я испытал на коте все виды пыток. Я поливал его водой, прикладывал к его носу лед, которым меня щедро снабдили бортпроводники, подавая прохладительную воду, запирал на какое-то время в туалете, и наконец просто трамбовал его в сумке. Все мои усилия имели лишь временный эффект. Кот был настойчив и неутомим. Время от времени он принимался страшно орать и тогда, казалось, что приходит его последний час.

Справедливости ради нужно сказать, что последний час полета прошел на удивление тихо. Кот наконец описался в третий раз и успокоился. Я поменял ему пеленку и успокоился тоже. Сосед расслабился и захрапел. Соседка проснулась, протерла глазки и радостно прощебетала:

– Какая спокойная киса, с тобой все в порядке?

Новый год по-американски

Накануне в школе опять стреляли. Четверо тяжело раненых, стрелявший сбежал. Школа располагается в черном районе. Не то, чтобы совсем в черном, поскольку штат белый, но все же в таком, где черных больше всего (не большинство). Новость принял равнодушно. Не то, чтобы совсем равнодушно, но все же не так, чтобы все бросить, и метаться по комнате зажав голову руками. Поскольку уже знаю: школа – это такое место, в котором время от времени стреляют.

Смешно было после, когда уже придя домой с работы, переварив все новости и ужин, я спокойно полеживал на диване. Неожиданно, ленивый обмен с женой впечатлениями от дня минувшего, был прерван полицейской сиреной. Да такой, что сразу стало ясно, что машина не одна, и дело серьезное. В придачу ко всему, на полную громкость работал матюгальник, информируя население района о событии чрезвычайной важности.

– Это он! – воскликнула побледневшая супруга.

– Кто он?

– Тот черный, который сегодня стрелял. Его нашли. Он прячется в нашем районе. Идет полицейская операция, просили закрыть двери и не выходить из дома. Возможна стрельба!

Я привык доверять супруге, тем более что из сообщений матюгальника я не понял ни слова. Впрочем, я вовсе не испугался, а даже обрадовался. Оказаться в центре заварухи большая удача.

Я бросился к окну и убедился в том, что, похоже, операция идет полным ходом. Улица буквально пылала от фонарей полицейских экипажей.

– Черт! где мой фотоаппарат? – лихорадочно соображал я, – опять в нем подсели батарейки!

– Мама-мама! – неожиданно из другой комнаты раздался голос младшей дочери.

– Что? Что такое?! – жена бросилась на детский крик, как на амбразуру.

– Там, там!

– Что там?

– Там Санта Клаус приехал!!!

Я прервал поиски фотоаппарата и еще раз выглянул в окно, чтобы убедиться, в том, что дочь была права. Высыпавший из соседних домов люд радостно приветствовал проезд по жилым кварталам местного Деда Мороза, торжественно, согласно многолетней традиции, сопровождаемого эскортом пожарных и полицейских.

Как правильно улыбаться?

Очередная хроника происшествий за день побудила к размышлению на тему американской мечты для русского сообщества за рубежом. В соседнем штате Вашингтон, в Ванкувере, трак на полном ходу сбил двух русских женщин. Одна скончалась сразу, вторая на следующий день в больнице. Машина не остановилась, водителя сейчас разыскивают. Это не первая нелепая смерть такого рода. Отчего-то сбивают и уезжают довольно часто. Не только русских, конечно, но за них обиднее всего. Тетки приехали в Штаты за счастьем, а оказались на столе патологоанатома. Поскольку я нашел постоянную работу на шоколадной фабрике, где большинство рядовых работников русские, то я в курсе последних новостей и слухов. Русские в Ванкувере – это довольно тесный мирок, где каждый как-то связан друг с другом. Как правило это большие семьи, живущие в рамках одной религиозной общины баптистов, адвентистов, или субботников, как их здесь называют. Как же так, думаю я, а как же пресловутая американская законопослушность, где тот растиражированный мир, в котором все люди друг другу улыбаются и живут долго и счастливо? Как надо улыбаться, чтобы тебя не сбил трак на дороге?