Дарья Роззонелли - Тринакрия

Мужчина остановил взгляд на мне, и, видя, что он направляется в нашу сторону, я навострил нюх. От него веяло задиристостью и некоторой нервозностью, но точно не опасностью. Поэтому я доброжелательно завилял хвостом. Когда нас разделяло не больше метра, я сделал попытку приветственного прыжка на нового знакомого, но, к сожалению, не достал. «Заострённый хохолок» округлил свои большие глаза и отступил полшага назад.

– Бонджорно, синьора. Почему ваша собака без намордника? В этом случае вы должны держать её в своём автомобиле.

– Это старый английский бульдог, порода не входит в категорию потенциально опасных собак.

– Что-то не очень похож на бульдога… Скорее выглядит как питбуль, – с сомнениями разглядывая меня, пробурчал пучеглазый.

«А ты не очень похож на человека, скорее на одноухого чихуахуа. И не только внешне», – внутренне парировал я.

Мама достала из своей сумки мой собачий паспорт, развернула и на вытянутой руке продемонстрировала мужчине. Человек-чихуахуа слегка улыбнулся, будто в его голове родилась какая-то ехидная шутка. Не озвучив её, подмигнул и ушёл прочь. Моя девочка закатила глаза, и, видимо, собиралась прорычать что-нибудь вслед странного синьора, но тут из дверей кафе показался папа, и её лицо просветлело, а у меня быстро закрутился хвост.

Папа остановился, и, глядя на нас с хитрой улыбочкой, дразня, помахал пакетом. Затем изобразил пантомиму, которая означала, что он собирается всё съесть сам, не делясь с нами. Мама погрозила ему хрупким кулачком, а я играючи подпрыгнул на месте и поторопил его ликующим «гав».

В пакете оказались золотистые шарики, от которых исходил запах риса, мяса, зелёного горошка, томатного соуса и масла. Мама впилась в большой ароматный шарик зубами, а я, к сожалению, лишь глазами. Моя пасть заполнилась слюной. Пришлось сделать несчастный взгляд, словно не ел три месяца, демонстрируя, что тоже хочу отведать аранчини (именно так родители называли притягательные шарики). Моя девочка отщипнула малюсенький кусочек и протянула его мне. Мысленно я послал ей упрёк: «Даже понюхать страшно – боюсь, в нос залетит!» Но всё же съел. Вкус оказался изумительным! Ещё не успев повторить трюк натренированным взглядом, с руки папы я получил щедрую добавку. Обожаю такие моменты: оба моих человека рядом, от них исходит запах счастья и гармонии, мягкое солнце греет шкурку, а в придачу ещё и гастрономические открытия!

Внезапно сквозь чарующий аромат аранчини, я учуял совсем иной запах. «Что это?» – обратился я к внутреннему голосу. Снова принюхался, но источник мне пока не удавалось установить. Я максимально сосредоточился, и меня проняло ужасающее предчувствие, шерсть на позвоночнике приподнялась, и по телу пробежал холод.

***

Я в очередной раз убедился в том, что люди любят упрощать реакции и желания животных. На моё беспокойное поведение мама лишь подтянула поводок к себе, а папа успокоительно сообщил, что мы скоро заходим в порт, и можно будет сделать «пи-пи» на ближайшей лужайке. Меня захлестнула обида, и я отвернулся к ним обоим спиной. Так как поворачиваться без необходимости уже не собирался, то удобно уселся на бедро, элегантно вытянув свободную заднюю лапу. Пугающий запах я больше не чувствовал и оставалось надеяться, что опасность прошла стороной.

Мама увлечённо рассказывала папе легенду о Сцилле и Харибде, которую, как я понял, ей давным-давно поведал её знакомый из Греции по имени Гомер. Оказывается, по обеим сторонам пролива, по которому мы проплывали, обитают два страшных чудовища. Харибда – поглощающая в своём смертоносном чреве волны, дельфинов и все проплывающие мимо корабли. И ещё более ужасающая – Сцилла, с шестью головами, и у каждой в пасти в три ряда кровожадно сверкают острейшие зубы.

Ко мне внезапно пришло осознание: тот запах мне точно не почудился, это мимо проплыла Сцилла и хотела утащить в свои кошмарные пасти пассажиров с нашего судна!

К счастью, паром начал швартоваться. Моя девочка зачарованно произнесла:

– Ну, здравствуй, Тринакрия! – ей очень нравилось называть остров его старым именем.

Мы поторопились уйти с палубы, а через несколько минут оказались на земле, где страшное чудовище нас никак не могло достать.

Из открытого окна доносились неведомые запахи, которые мне не терпелось изучить. А пейзажи открывались восхитительные! По одной стороне – величественные горы и холмы, а по другой – море, покрывающее своими задорными волнами пляжи и причудливые скалы. Повсюду росли прелестные дикорастущие цветы, кактусы и пальмы. Иногда мы въезжали в вырубленные в горах тёмные и неотшлифованные тоннели. Они не были изуродованы фонариками и миллионом картинок с направлением движения. Наверное, примерно так выглядели те древние пещеры, в которых когда-то начинали дружбу мои первобытные предки со своими ещё дикими людьми.

Для меня стало новостью, что, оказывается, родители ещё не нашли дом, и потому ближайшие дни нам предстоит жить в отеле. Когда мы подъехали к нашему временному жилищу, солнце зашло за горизонт. Хоть я неплохо вижу в темноте, искусственные светила в виде фонарей мешают сфокусироваться над тем, что находится вне зоны их освещения. Я расслабил зрачки и решил, что изучу окрестности носом и ушами, а визуальный осмотр проведу завтра утром.

Нас вышел встречать симпатичный человек в возрасте. Из-за своего плотного телосложения и невысокого роста по форме он казался не вытянутым как большинство людей, а скорее круглым, и напомнил мне то рисовое лакомство с парома. С лучистой улыбкой пожилой мужчина пожал руки моих людей, и, наклонившись, поздоровался лично со мной:

– Бона сера, синьор!

Растрогавшись от такого почтения, я немного растерялся, но видя активные мотания моего хвоста, человек-аранчини отлично понял, что я очень рад знакомству.

Марио (так представился очаровательный старичок), оказался хозяином этого апарт-отеля, состоящего из нескольких отдельно стоящих домиков, построенных на пологих участках высокого скалистого холма сходящего в море. По крутой бетонной лестнице мы спустились к миниатюрному двухэтажному коттеджу с террасой.

Я приметил шум волн и, переключая зрение в ночной режим, просунул голову через прутья ограждения. Увидев, что за ним обрыв, мне тут же захотелось отойти от пугающей пропасти. Резко двинулся назад, но с лёгкостью прошедшая в ту сторону голова, не пролезала обратно. В панике ещё раз попытался высвободить голову из коварного ограждения. Опять не преуспев, замер, обдумывая, как мне поступить. Родители и Марио заметили эту проблему, но вместо того, чтобы скорее броситься мне на помощь, залились громким хохотом.

Наконец вдоволь отсмеявшись, ко мне подошёл папа. Одной рукой прижимая мне уши, а другой, взяв под горло, аккуратно вызволил меня из плена. В связи с переполнявшим меня ликованием от спасения, я не стал обижаться ни на своих людей, ни на Марио.