Джаред Коэн - Новый цифровой мир

Странам, которые стремятся обладать возможностями для ведения кибервойн, нужно принять важное решение о выборе страны-поставщика, а также согласиться с тем, что придется оказаться в ее «сфере онлайн-влияния». А страны-поставщики будут жестко настаивать на получении плацдармов в развивающихся странах, поскольку инвестиции всегда обмениваются на влияние. Чрезвычайно успешно ведет себя в деле завоевания плацдарма в Африке Китай, обменивая техническую помощь и реализацию крупных инфраструктурных проектов на доступ к ресурсам и потребительским рынкам, в немалой степени благодаря китайской позиции невмешательства и низким ценам. К кому же в таком случае обратятся эти страны, когда решат приступить к созданию своих киберарсеналов?

И действительно, мы уже видим признаки таких инвестиций под «прикрытием» проектов научно-технического развития. Одним из крупнейших получателей прямой иностранной помощи из Китая является Танзания, бывшая социалистическая страна.

В 2007 году китайскую телекоммуникационную компанию привлекли к прокладке около 10 000 километров оптоволоконного кабеля. Несколько лет спустя китайская горнорудная компания Sichuan Hongda объявила о заключении с Танзанией контракта на добычу угля и железной руды в южных районах страны, объем сделки составил $3 млрд. Вскоре после этого представитель правительства Танзании заявил о том, что подписано соглашение с Китаем на сумму $1 млрд о предоставлении кредита на строительство газопровода для природного газа. Подобный симбиоз возникает во всех частях континента: правительства африканских стран налаживают отношения с крупными китайскими компаниями, большинство которых принадлежат государству. (На долю государственных компаний в Китае приходится 80 % капитализации фондового рынка.) Кредит в размере $150 млн на создание проекта «электронного правительства» Ганы с участием китайской компании Huawei, исследовательский госпиталь в Кении, «Африканский техноград» в Хартуме – все это делается в рамках Форума китайско-африканского сотрудничества (FOCAC), организации, учрежденной в 2000 году с целью развития партнерства между Китаем и африканскими странами.

В будущем сверхдержавы – поставщики высокотехнологичной продукции будут стремиться к формированию собственных сфер онлайн-влияния на базе уникальных протоколов и продуктов. Эти технологии сформируют электронный «скелет» общества страны-покупателя, в результате чего она окажется зависимой от критически важной инфраструктуры, которую строит, обслуживает и контролирует исключительно эта сверхдержава. Сегодня в мире существует четыре основных производителя телекоммуникационного оборудования: шведская Ericsson, китайская Huawei, французская Alcatel-Lucent и американская Cisco. Естественно, что Китай получает выгоду от использования значительной частью мира его оборудования и программного обеспечения, ведь именно китайское правительство определяет деятельность национальных компаний. Там, где получает долю рынка Huawei, растут влияние и глубина проникновения самого Китая. Ericsson и Cisco в меньшей степени контролируются властями их стран, но со временем их коммерческие и национальные интересы также будут согласованы и противопоставлены китайским (скажем, за исключением торговли с авторитарными режимами), и эти компании начнут координировать свои действия со своими правительствами и на дипломатическом, и на техническом уровне.

По своей природе эти сферы онлайн-влияния будут одновременно и техническими, и дипломатическими. Хотя в практическом плане отношения на столь высоком уровне не затрагивают повседневную жизнь людей, используемая в стране технология и то, к чьей сфере влияния она относится, могут иметь значение в случае каких-либо серьезных событий (например, восстания, организованного в том числе с помощью мобильных телефонов). Технологические компании вместе со своими продуктами экспортируют и свои ценности, поэтому-то столь исключительно важно, кто именно закладывает фундамент сетевой инфраструктуры. В мире существуют различные подходы к открытым и закрытым системам, разногласия по поводу роли правительства, разные подходы к его подотчетности перед обществом. Если власти какой-то страны, являющейся «клиентом» Китая, используют приобретенную у него технологию для преследования меньшинств на своей территории, США мало что смогут сделать: правовые нормы окажутся бессильными. Так что у этой коммерческой битвы возможны серьезные последствия с точки зрения безопасности.

Логическим следствием того, что все больше стран выходят в виртуальное пространство, создают или приобретают средства для проведения кибератак и действуют в условиях существования конкурирующих сфер онлайн-влияния, станут постоянные, никогда не прекращающиеся боевые действия в ходе кибервойн низкой интенсивности. Крупные страны атакуют другие крупные страны, сами или через посредников; развивающиеся государства используют свои новые возможности для мести за старые обиды; мелкие страны попытаются добиться непропорционально большого влияния, не опасаясь возмездия, поскольку проследить источник их атак будет невозможно. Поскольку большинство таких атак представляют собой незаметный и неторопливый сбор информации, они не предполагают силовых ответных действий. Благодаря этому конфликты могут тлеть годами. А сверхдержавы создадут виртуальные армии, «размещая» их в сферах своего влияния и при необходимости используя посредников, чтобы дистанцироваться от них и без помех создавать червей, вирусы, изощренные средства взлома и другие инструменты онлайн-шпионажа для получения коммерческой и политической выгоды.

Это уже называют «новой холодной войной», в ходе которой крупнейшие страны мира окажутся вовлеченными в медленно кипящий конфликт в одном из измерений, в то время как в другом они будут как ни в чем не бывало успешно развивать экономические и политические взаимоотношения. Но в отличие от своей предшественницы холодная кибервойна не ограничится двусторонним противостоянием – скорее, речь будет идти о многополярном конфликте с участием высокоразвитых в техническом смысле государств, включая Иран, Израиль и Россию. Четкие идеологические линии раздела – это отношение к свободе самовыражения, открытости данных и либерализму. Как уже было отмечено, такое противостояние почти не отразится на отношениях между государствами в реальном мире, поскольку никто из его участников не захочет их ухудшения.

В ходе холодной кибервойны будут использоваться некоторые классические атрибуты ее исторического предшественника, в частности шпионаж, поскольку правительства считают свое кибероружие дополнением к спецслужбам. На смену «жучкам», шпионским тайникам и прочим средствам из арсенала профессиональных разведчиков придут компьютерные черви, «клавиатурные шпионы», программы для отслеживания местоположения объекта и прочее шпионское программное обеспечение. Возможно, поскольку информацию будут добывать не у людей, а с жестких дисков, и снизятся риски для традиционных активов и их владельцев, но при этом к старым проблемам добавятся новые: целенаправленное распространение дезинформации и легкость, с которой даже самые сложные компьютеры делятся секретами, превосходя в этом людей.