Джаред Коэн - Новый цифровой мир

Конечно, колеса судебной машины крутятся медленно, особенно в запутанном лабиринте международного права. И пусть система не сразу начнет реагировать на виртуальные свидетельства, механизм хранения проверенных данных создавать нужно уже сейчас – он сможет повысить эффективность правосудия. Помочь донести до конечных пользователей информацию о наиболее опасных преступниках могло бы бесплатное приложение для смартфонов, созданное под эгидой Международного уголовного суда или иного авторитетного органа. Точно так же как китайский «поисковик человеческой плоти» позволяет точно вычислять местонахождение и контактные данные человека, можно было бы искать нарушителей закона, объявленных в розыск. (Не забывайте, что даже в самых отдаленных местах люди будут пользоваться мощными телефонами.) С помощью той же платформы сознательные пользователи всего мира могут собирать денежные средства для награды за поимку преступников, стимулируя быстрое их задержание. И тогда этих людей ждал бы не самосуд толпы, а суд и тюрьма.

Коллективная мощь населения виртуального мира явится серьезной сдерживающей силой для тех, кто проявляет жестокость по отношению к другим, замешан в коррупции и даже в преступлениях против человечности. Естественно, есть монстры, для которых не существует сдерживающих факторов, но для остальных потенциальные издержки антиобщественного поведения в цифровую эпоху вырастают очень заметно. Растет риск быть пойманным, а также вероятность того, что свидетельства о совершении преступления будут собраны и сохранены навечно, а свидетели используют все технические возможности, чтобы сообщить о случившемся максимально большему числу людей. Что касается потенциальных перебежчиков, то у них появится мощный стимул – возможность избежать обвинений в соучастии в задокументированных преступлениях. Будет разработана программа онлайн-защиты свидетелей, в рамках которой им будут предоставляться новые виртуальные личности (вроде тех, что продаются на черном рынке, – мы обсуждали это выше), чтобы мотивировать их на сотрудничество.

Сохраненные в цифровом виде свидетельства помогут вершить правосудие после окончания конфликта. Будущим комиссиям по установлению истины и примирению предстоит иметь дело с огромным количеством цифровых материалов, спутниковых изображений, любительских видео– и фотоматериалов, результатов вскрытия и свидетельских показаний. (Об этом речь впереди.) Страх наказания может оказаться сдерживающим фактором для потенциальных агрессоров или по меньшей мере заставит их снизить уровень насилия.

Благодаря «облачному» хранению данных можно не только документировать насилие. Эта технология окажет людям, живущим в зоне конфликта, и другую очень важную услугу. В виртуальном пространстве информация и документы будут в большей сохранности, чем в реальном мире. Конечно, иногда вспышки насилия происходят неожиданно и застают людей врасплох. Но в ситуации с постепенной эскалацией конфликта можно предугадать, что придется бежать, и подготовиться к этому. Даже оказавшись за границей или в лагере беженцев, собственники смогут подтвердить права на свои дома, имущество и бизнес, поскольку будут располагать доказательствами, в том числе данными о границах участков, отмеченными при помощи Google Maps и GPS. Они сохранят копии свидетельств о собственности и иных документов в «облаке». Помочь в разрешении спора смогут цифровые платформы. Люди, оказавшиеся в зоне конфликта и вынужденные стать беженцами, смогут сделать фотографии всего своего имущества и воссоздать модель дома в виртуальном пространстве. А после возвращения точно сказать, что утрачено, и воспользоваться социальными сетями для поиска украденных вещей (после того как с помощью цифровой верификации подтвердят свое право на них).

Будущие участники конфликта, переходящего в стадию военных действий, столкнутся с тем, что поле битвы будет совершенно не похоже на то, что было в прошлом. Появление виртуального фронта не означает, что исчезает потребность в сложных видах вооружения и солдатах, действующих в реальном мире, и не умаляет роли человека. Если армия хочет вызывать симпатии своего населения, то ее командованию придется учитывать существование этих двух миров (и свою ответственность в обоих), иначе оно столкнется с тем, что, несмотря на новые технологии, которые превращают военнослужащих в совершенные машины убийства, общество относится к ним со все большей неприязнью.

Появление современного автоматического оружия благодаря достижениям в таких областях, как робототехника, искусственный интеллект и беспилотные летательные аппараты (БПЛА), представляет собой самый значительный сдвиг в технологии ведения войны с момента изобретения огнестрельного оружия. Или, как заметил военный историк Питер Сингер в своей прекрасной книге «Война с дистанционным управлением» [44], мы оказались в точке сингулярности (так в научном мире называют «состояние, в котором все меняется настолько радикально, что старые законы перестают действовать, поэтому мы не можем спрогнозировать происходящее там»). Как и в других случаях сдвига парадигмы в истории (микробная теория, изобретение книгопечатного пресса, теория относительности Эйнштейна), почти невозможно предсказать точно, как окончательный переход к полностью автоматическому оружию изменит ход человеческой истории. Все, что в наших силах, – это изучить имеющиеся сегодня подсказки, представить мышление людей на передовой и попытаться сделать какие-то выводы.

Идея интеграции информационных и военных технологий не нова: исследовательское подразделение Пентагона DARPA было создано еще в 1958 году в ответ на запуск первого в мире советского искусственного спутника Земли [45]. Настрой правительства США – ни в коем случае не дать застать себя врасплох еще раз – был столь решителен, что миссия DARPA определялась буквально так: «поддерживать технологическое превосходство вооруженных сил США и не допустить того, чтобы технологические новшества могли нанести ущерб национальной безопасности». После этого США стали мировым лидером в использовании передовых военных технологий, начиная от «умных» бомб и заканчивая беспилотными летательными аппаратами и роботами-саперами, предназначенными для обезвреживания взрывных устройств. Но Соединенные Штаты могут потерять свое преимущество. Поговорим об этом позже.

Легко понять, почему правительства и военные любят роботов и вообще автоматическое оружие: роботы не устают, не чувствуют страха, не испытывают эмоций, имеют сверхчеловеческие возможности и безукоризненно выполняют приказы. Как отмечает Сингер, они уникально подходят для выполнения скучной, грязной и опасной работы. Тактические преимущества военных роботов ограничиваются лишь возможностями их производителей. Сегодняшние роботы не боятся пуль, имеют ультрасовременное вооружение, умеют распознавать и обезоруживать цели и несут на себе огромную нагрузку в суровых условиях жары, холода и отсутствия видимости. У военных роботов выносливость выше, а реакция быстрее, чем у любого солдата, и политики с гораздо большей готовностью пошлют в бой их, чем людей. Большинство из нас согласится с тем, что участие роботов в военных операциях на земле, на море или в воздухе в конечном счете приведет к меньшим человеческим жертвам как среди военных, так и среди мирного населения и меньшему материальному ущербу.