Джон Эндрюс - Мир в 2050 году

Поддержание устойчивого баланса между императивами творческого разрушения с одной стороны и требованиями к самоуправляемой и независимой жизни с другой станет в ближайшие 40 лет одной из основных и часто обсуждаемых тем. Дискуссии на эту тему наверняка приведут к появлению нескольких новых и интересных отраслей экономики.

Компании, работающие в области информационных технологий, смогут породить целый ряд толковых идей, позволяющих справляться с информационной перегрузкой (которую они сами и создают). Яркие люди станут тратить все больше времени на «управление самими собой» – то есть на самообучение тому, как справляться со значительными изменениями в области карьеры и давлением повседневной жизни. Предприниматели в сфере образования поймут, что у них есть новые и неосвоенные рынки – рынок людей среднего возраста, желающих обновить свои знания, и рынок людей старшего возраста, желающих начать новую карьеру философа или писателя. «Свободные агенты» начнут формировать разнообразные сети и объединения. Фрилансеры станут создавать «виртуальные ассоциации», такие как Law Link (для юристов), Sermo (для физиков), NewDocs (для стоматологов) и H-Net (для социальных ученых), что позволит им поддерживать навыки и знания на соответствующем времени уровне. Предприниматели начнут создавать новые типы офисов – корворкинг-центры или мини-офисы, позволяющие фрилансерам обрести комфортные места для своей работы.

Все эти тенденции по мере приобретения дополнительного импульса к развитию усилятся и постепенно превратятся в нечто необычное и напоминающее средневековые гильдии. В ближайшие годы нам предстоит узнать ответ на вопрос об их природе – станут ли они закрытыми, как нынешние научные или медицинские сообщества, либо же открытыми и помогающими всем приходящим в них улучшить и свои профессиональные навыки и укрепить социальные связи.

Борьба за обеспечение баланса во время этого процесса «бури и натиска» приведет к нескольким важным выводам. Компании смогут выжить и сохранить форму не только потому, что представляют собой мощные экономические учреждения, но и потому, что олицетворяют естественное человеческое желание формировать союзы с другими (само слово «компания» происходит от латинских слов cum и pane, обозначающих совместное преломление хлеба). Именно это помогает понять, почему даже в технологическом секторе экономики, знаменитом огромным количеством чудаков и невероятной изменчивостью, множество компаний создается партнерами, а не талантливыми одиночками.

Важно также помнить, что в результате всех этих изменений люди получат больше, чем потеряют. Фраза Шумпетера о «творческом разрушении» кажется привлекательной, поскольку в ней отражается весь динамизм современной экономики. Однако зачастую «разрушение» может оказаться обманчивым. Творческое разрушение способно создать больше, чем разрушить, – к примеру, электронные книги в настоящее время дополняют бумажные, а не заменяют их.

Как-то раз Шумпетер заметил:

У королевы Елизаветы I были шелковые чулки. Капиталистическое развитие обычно состоит не в том, чтобы изготовить большое количество чулок для королевы, а в том, чтобы, затрачивая на их изготовление все меньше и меньше усилий, сделать их доступными для девушек-работниц… капиталистический процесс не случайно, а в силу самого своего механизма все более поднимает уровень жизни масс.

К 2050 г. доступ к «чулкам» получит больше людей, чем в любую другую историческую эпоху. Эти «чулки» примут форму компьютеров-планшетов, на экране которых можно будет прочитать любую книгу, когда-либо выпущенную в мире, или чудесных лекарств, способных излечить болезни-убийцы сегодняшнего дня, или других невероятных технологических чудес. Шторм творческого разрушения способен перенести нас в лучшее место.

Экономические системы и рынки в период до 2050 г. станут развиваться циклично – и, как поймут многие инвесторы, за счет произведенных ими инвестиций.

Представьте себе двух инвесторов. Первый из них поместил свои сбережения в американские ценные бумаги в 1965 г., будучи уверенным в долгосрочных положительных перспективах рынка акций, а затем погрузился в тихое созерцание и не обращал внимания на заголовки финансовых разделов газет. В 1982 г. он впервые проверил состояние своего портфеля и обнаружил, что его реальная ценность снизилась более чем на 40 %. В результате полученного шока он скоропостижно скончался.

Его потомок пошел по тому же пути и оставил средства в ценных бумагах еще на 17 лет. Когда он проверил состояние своего инвестиционного портфеля в 1999 г., то обнаружил, что портфель вырос в цене в реальном выражении более чем в пять раз.

Иными словами, награда за бережливость может сильно варьироваться с течением времени. Возврат на инвестиции в большой степени зависит от времени вашего рождения и того, в какой момент вы начали откладывать сбережения. К примеру, у американского фондового рынка в прошлом столетии отмечено четыре пика: в 1901, 1929, 1965 и 2000 гг. (см. рис. 15.1).

Рис. 15.1.Ухабистый путь фондового рынка

Коэффициент цена/прибыль для индекса S&P 500, адаптированного с учетом цикличности

Источник: Роберт Шиллер, www.irrationalexuberance.com

Циклы существуют и на рынке облигаций, и на рынке недвижимости. Эти три класса активов определенным образом взаимосвязаны между собой. Чаше всего хорошие новости для рынка акций и недвижимости означают плохие новости для правительственных облигаций, и наоборот.

Этим длинным циклам можно найти множество объяснений. Не исключено, что они представляют собой просто внутреннюю и естественную особенность соответствующих рынков. Хайман Мински, американский экономист, в свое время предположил, что финансовая система проходит в своем развитии три фазы. В ходе первой, которую он назвал «хедж-финансами», инвесторы ведут себя достаточно консервативно. В качестве обеспечения займов (к примеру, для покупки дома) они размещают в банках значительные депозиты и имеют достаточно средств на руках для уплаты процентов по кредитам и возврата суммы долга. Вторая фаза, «спекулятивная», возникает, когда цены на активы растут на протяжении нескольких лет. Уровень депозитов снижается, и у заемщика остается достаточно средств только для покрытия процентов по взятым кредитам. Предполагается, что и кредитор, и заемщик считают, что цены на активы продолжат расти и впредь.

К тому моменту, когда на рынке возникает «пузырь», начинается третья фаза. Мински назвал ее «фазой Понци» [32]в честь известного финансового махинатора 1920-х гг. Инвесторы более не могут оплачивать проценты по взятым кредитам. Они покупают активы с явным намерением продать их «еще большим дуракам» по более высокой цене. Классическим примером этой фазы служит американский рынок жилья середины 2000-х гг. Достаточно вспомнить такой инструмент, как ипотека с «отрицательной амортизацией», при который непогашенные платежи по кредитам добавлялись к основной сумме долга, или схему, по которой покупались и перепродавались квартиры в еще не до конца построенных домах.