Дуглас Ирвин - Против течения. Интеллектуальная история свободной торговли

Несмотря на то что Гроций стал признанным авторитетом для ученых своего и последующих поколений, его взгляды на свободу торговли не получили сколько-нибудь значимой поддержки. Так, хотя он оказал огромное влияние, причем в самых разных аспектах, на немецкого политического философа и правоведа Самуэля фон Пуфендорфа, этот последний позволил себе сделать существенные изъятия из доктрины естественного права народов, изъятия, подрывающие эту доктрину и касающиеся именно свободы торговли. Пуфендорф настолько ослабил достаточно жесткие установки политической философии в отношении неприкосновенности принципа свободы торговли, что государства получили возможность, опираясь на авторитет Пуфендорфа, оправдывать практически любую торговую политику, вплоть до полного ограничения торговли. Цитируя Гроция и Либания, Пуфендорф сначала представил следующую версию доктрины вселенской экономики: «Для всех народов великие преимущества проистекают от торговли, которая призвана компенсировать скудость почв (там, где она имеет место), каковые почвы не везде и не во всем производительны в одинаковой мере, что является причиной перевозки плодов из одних земель в другие, только для того, чтобы казалось, будто эти плоды растут в каждой из земель. <���…> Поэтому будет в высшей степени бесчеловечно стремиться к отрицанию естественного для нашего мира права использовать эти блага, ниспосланные всем людям их общим Господом» [Pufendorf (1660) 1934, р. 368ff).

Пуфендорф добавляет: «И все же, в отношении этого утверждения можно сделать множество оговорок». Страна не обязана вести торговлю предметами роскоши и другими товарами, не являющимися совершенно необходимыми для поддержания человеческой жизни, и она может запретить вывоз товаров первой необходимости, если в стране имеет место их нехватка или «если [местное] сообщество будет процветать, запретив вывоз этих товаров». Препятствия торговле правомерны, «если вследствие торговли наша страна может лишиться значительной выгоды или понести какой-либо косвенный ущерб». Согласно Пуфендорфу, страна вправе ограничивать вывоз лошадей элитных пород, с тем чтобы предотвратить их разведение за рубежом, а также вправе отдавать предпочтение собственным гражданам по сравнению с иностранцами, когда речь идет о налогообложении товаров. Ввоз товаров может быть не просто обложен налогом, но прямо запрещен – «либо потому, что государство может нести определенный убыток вследствие ввоза этих товаров, либо для того, чтобы поощрить наших собственных граждан к участию в растущих промышленных предприятиях, либо для того, чтобы предотвратить попадание наших богатств в руки иностранцев».

Сделав столько исключений, Пуфендорф почти полностью разрушил аргументацию в пользу свободы торговли, основанную на праве народов. С этого момента космополитизм, отличавший ранних теоретиков естественных прав, был по большей части отброшен, и на смену ему пришла поддержка правовых норм, утверждавших независимый суверенитет нации-государства в отношении его права ограничивать торговлю. Два знаменитых автора XVIII века, писавшие о естественных правах, сформулировали новые аргументы в поддержку точки зрения, согласно которой ограничения, накладываемые государством на торговые операции, не нарушают ни естественное право, ни право народов. Эмер (или Эммануэль) де Ваттель утверждает: «Когда правители хотят изменить торговые потоки, не желая, однако, прибегать к прямой силе, они облагают товары, которые они не хотели бы пускать в страну, такими пошлинами, которые отбивают охоту к их потреблению. <���…> Эта мера является мудрой и справедливой… ведь любое Государство может решать, на каких условиях оно будет получать иностранные товары, и оно может даже решить не получать их вовсе» [Emmanuel de Vattel (1758), 1916, 43]. Христиан Вольф также указывал, что «поскольку никакая страна не имеет права продавать другой стране свои товары без ее согласия, то если какая-либо страна не хочет, чтобы определенные иностранные товары попадали на ее территорию, то в этом нет ничего незаконного в отношении страны, откуда ввозятся эти товары, следовательно, если ввоз иностранных товаров и их продажа будут запрещены, то жалобы со стороны иностранцев на такое запрещение будут не обоснованны (см. [Wolf (1764), 1934, 38]) [35].

Эти утверждения коренным образом противоречат более ранним доктринам естественного права, сформулированным Гроцием и другими авторами. Небольшое изменение состоит в том, что право любой страны заниматься торговлей было трансформировано в право всех стран регулировать свою собственную торговлю. Этот сдвиг привел к тому, что появилась возможность практически любую протекционистскую меру интерпретировать как оправданную на тех или иных основаниях. Космополитический характер доктрины вселенской экономики, выдвинутой ранними адептами теории естественного права, перестал играть заметную роль в системе воззрений на международную торговлю. Вне зависимости от причин, лежавших в основании этого интеллектуального сдвига (одним из факторов этого сдвига могло быть возникновение национализма), право народов оказалось слишком бесхребетной доктриной, неспособной выдвинуть набор последовательных аргументов в пользу свободы торговли.

Этот беглый очерк доктрин торговой политики, относящихся к эпохам, предшествовавшим меркантилизму, по необходимости получился несколько поверхностным, отчасти потому, что из всего написанного о политике, которую государство должно проводить в сфере международной торговли, ранее XVII в. написано очень мало работ, которые заслуживали бы внимания. По сравнению с этическими и другими подобными проблемами вопросы экономической теории считались периферийными. То, что было написано тогда об экономике, касалось прежде всего таких вопросов, как ценность, цена, ростовщичество, но не международная торговля. У древнегреческих и римских авторов мы находим фрагменты, посвященные разделению труда, но интерес этих авторов всегда был направлен на что-то иное. Схоластов интересовали преимущественно этические аспекты экономической деятельности и выведение кодексов рыночного поведения из божественных законов. Адепты теории естественного закона (natural law) пытались создать объективные моральные стандарты, которые были бы согласованы с законами природы. Некоторый интерес представляет использование Гроцием и другими авторами понятия естественного права (natural right) в качестве общей предпосылки, позволяющей обосновывать свободу торговли, однако с точки зрения экономической теории это понятие, как заметил Йозеф Шумпетер, «совершенно лишено научного значения» [Schumpeter, 1954, 371; Шумпетер, 2001, 488]). Несмотря на все перечисленное, космополитические доктрины некоторых схоластов и мыслителей, разрабатывавших доктрину естественного права, стали интеллектуальным наследством, полученным теми, кто писал о торговой политике позднее, так что от Аристотеля через Фому Аквинского, а от него к де Витория и к правоведам, работавшим с концепцией естественного права, а затем и к шотландским моральным философам, таким как Фрэнсис Хатчесон и Адам Смит, протянулась непрерывная нить интеллектуальной преемственности. Однако прежде чем мы перейдем к последнему из указанных узлов этой нити, мы должны критически разобрать работы множества меркантилистов, ускоряющийся поток работ которых был характерен для всего XVII столетия.