Рэнди Тараборелли - Хилтоны. Прошлое и настоящее знаменитой американской династии

– Представляете, она путешествовала с семнадцатью сундуками! – рассказывала Нора Джонсон, дочь продюсера Нуннали Джонсона, с которым она занимала каюту первого класса. – Кроме того, у нее была личная горничная и еще не меньше десятка слуг.

Вместо того чтобы отдаться счастью обладания друг другом, Элизабет и Ники ни на минуту не могли уединиться. В какой бы уголок огромного лайнера они ни направились, их повсюду сопровождали или фотографы – получившие допуск на судно, – или другие путешественники, не сводившие с них взглядов. Хотя на лайнере путешествовали герцог и герцогиня Виндзорские, все рвались увидеть новобрачных Хилтон. Стоило им где-то появиться, как вокруг собиралась толпа зевак, рассматривая их, как зверей в цирке, и особенно, конечно, Элизабет. Даже члены экипажа корабля преследовали кинозвезду, выпрашивая у нее автограф, при этом «едва не сбивая с ног Ники», вспоминала Мелисса Вессон, тоже проводившая в путешествии свой медовый месяц.

Вся эта суматоха действовала Ники на нервы. Казалось, его молодая жена принадлежала всем, кроме него. У него создавалось ощущение, что люди подслушивают их разговоры, стоя за дверью их обширной каюты, или подглядывают за ними в замочную скважину, что было вполне вероятно. «Я женился не на девушке, а на публике!» – возмущался он.

С досады Ники начал держаться в стороне от Элизабет и сопровождающих ее репортеров. Он стал холоднее, проводил ночи за выпивкой или в казино, а новобрачная сидела в каюте и ждала его. Вскоре стали поговаривать, что Ники грубо обращается с Элизабет. За это время у него сильно испортился характер. Оказалось, он бывает очень вспыльчивым.

– Я думала, он милый и обаятельный, настоящий американский парень, – рассказывала в 1999-м Элизабет писателю Полу Теру. – Но всего через две недели он начал применять ко мне физическую силу…

– В детстве он не был таким, – сказал Боб Нил. – Это все началось постепенно. Когда он вернулся после военной службы, мы стали замечать, что стал вспыльчивым, мог разозлиться из-за какой-нибудь ерунды. Думаю, ему было плохо, что-то его беспокоило. Словом, мы его не понимали. В юности ведь не анализируешь людей, как во взрослом состоянии. Тогда нам его поведение казалось странным, но мы быстро забывали об этом. Мы особенно не вникали, что там происходит с человеком. Но теперь, оглядываясь назад, я думаю, он был очень недоволен собой. Он хотел много добиться, слишком верил в себя. И каждый раз, когда ошибался, испытывал еще большее неудовлетворение собой. Ну, вот отсюда и плохое настроение, так и начал портиться его характер. Во всяком случае, так мне кажется.

– Еще он стал много пить, наверное, он привык к этому в армии. Были уже признаки, что Ники становится все хуже, особенно во время свадебного путешествия с Элизабет.

– Его бесило, что все знают его как мужа Элизабет Тейлор, – рассказывала позднее Мэрилин Хилтон. – Он не хотел, чтобы его называли мистер Тейлор. Он был человеком самолюбивым и властным. Вообще характер у него был ужасно неровный, он мог быть страшно грубым, а потом вдруг становился невероятно добрым и ласковым.

Другие видят эту историю иначе.

– Когда они путешествовали по Европе, она три или четыре раза бросала его, – говорила Мэрилин Хилтон об Элизабет.

– Только представьте, что вы целых три месяца находитесь в ограниченном пространстве лайнера с женщиной, которая страшно недовольна вами, – сказал один из приятелей Ники. – От злости, что Ники не потакает ее прихотям, она набрасывалась на него с кулаками. А Ники не из тех парней, с которыми такое можно проделывать. Он просто даст сдачи, вот и все.

Боб Нил добавлял:

– К тому моменту, как они вернулись в Нью-Йорк, Ники все это уже до чертиков надоело, да и сама Элизабет. «Она невыносимо требовательна, – сказал он мне, когда приехал в Лос-Анджелес. – Ей просто невозможно угодить. Трудно представить себе более капризную и раздражительную особу». Так что можно точно сказать, что они не ладили друг с другом. Он даже сказал мне: «Эти три месяца я провел в аду».

По окончании медового месяца Элизабет две недели отдыхала в Нью-Йорке, чтобы прийти в себя после утомительного морского путешествия. А Ники возвратился в Лос-Анджелес.

– Ник был возмущен, раздражен, ну и соответственно себя вел, – вспоминал его отец Конрад. – Порой его одолевали вспышки гнева, и он выбегал из дома. – Он саркастически добавлял: – Когда они плыли домой, в газетах писали всякие басни об их разводе.

Однако эти слухи вовсе не были «баснями», как казалось Конраду.

Вернувшись в Лос-Анджелес, Ники сразу поехал к Конраду. Заглянув в кабинет, он застал отца на совещании с юристами. Конрад вспоминал, что Ники показался ему «поразительно юным».

– Извини, пап, – сказал Ники. – Я зайду потом. Не буду мешать твоим делам.

– Нет-нет! – возразил Конрад. – Первым делом семья.

Он извинился и попросил юристов оставить их сыном наедине. Ники сказал, что он всерьез надеялся на счастливую и дружную жизнь с Элизабет, как у Баррона с Мэрилин. Но теперь он уже ясно видит, что это невозможно; ему очень тяжело сознавать, что он в очередной раз подвел отца, он ужасно разочарован и недоволен собой.

– Поверь, пап, мне очень стыдно. Я натворил черт знает что… как всегда.

Он сказал, что, рассказывая в газетах о его поведении на лайнере, репортеры нарочно сгущали краски, желая преподнести своим читателям скандальные новости.

– Все это ложь, и сами писаки прекрасно это знают, – сказал он, стукнув кулаком по столу. – Только им наплевать, они пишут что вздумается.

Конрад, переживший подобное разочарование с Жа-Жа, хорошо понимал его.

– Ты сам знаешь, где правда, а где ложь, – вспоминал он свои слова. – И держись правды. И помни о том, что я всегда говорил тебе, Ники, будь выше этого.

Ники кивнул. Конрад «сделал все, что мог», но ему так и не удалось улучшить настроение сына. По сравнению со счастливой жизнью Баррона с Мэрилин, которая длилась уже несколько лет, отношения Ники с Элизабет были настоящей трагедией. Он чувствовал себя проигравшим, неудачником. Но Конрад, у которого было даже два неудачных брака, тоже чувствовал себя неудачником. И он вовсе не осуждал своего старшего сына, как тому казалось. Он понимал его больше, чем Баррона.

Находясь в состоянии тяжелого душевного разлада, Ники был не способен владеть собой, особенно в отношениях с Элизабет. Если она не соглашалась с ним в чем-либо или предъявляла непомерные требования, он, вместо того чтобы спокойно разобраться в ситуации, начинал орать на нее, и спор превращался в шумный скандал.

– Тогда она бросилась на Ники как разъяренная кошка, – вспоминал об одном случае Боб Нил. – Она щипала и царапала его, просто с ума сходила от злости. В конце концов Ники закричал: «Да отстань ты, сумасшедшая!» – и закатил ей такую пощечину, что она отлетела в сторону. Она завопила: «Как ты смеешь!» Ему сразу стало стыдно за свою грубость, он тяжело это переживал. А через пару дней все повторилось, и так оно и шло. Это был какой-то порочный круг.