Рэнди Тараборелли - Хилтоны. Прошлое и настоящее знаменитой американской династии

Несомненно, это его друг, отельер Генри Кроун, сумел убедить Конрада, что его голос должен быть услышан. Рассказывают, что Генри Кроун встретился с Конрадом у него дома и поинтересовался, готов ли он не только заниматься своим бизнесом, но оказать воздействие на свою страну, а возможно, и на весь мир, высказав свои взгляды на политику и религию. Они долго говорили о миссии Конрада, и в дальнейшем он часто пользовался именно этим словом. Хилтон чувствовал огромную потребность высказаться против коммунизма и считал, что он сумеет убедить людей в правоте своих взглядов. И не потому, что был излишне самоуверен, просто он не испытывал сомнений, когда дело казалось защиты его любимой страны. Поскольку его считали человеком, к мнению которого люди прислушиваются, его выступление должно быть глубоко продуманным и убедительным, решил он.

Несколько недель Конрад Хилтон усердно трудился над этой речью, позднее признаваясь, что, возможно, ей все же «не хватало убедительности и профессионального блеска».

Однако опасения Конрада не подтвердились. Его речь «Борьба за свободу» произвела сильное впечатление не только на делегатов конференции, но и на читателей газет и журналов всей страны. К нему стали поступать тысячи писем, «изо всех уголков страны и от самых разных людей», как позднее заметил Конрад и писал далее: «Меня очень вдохновляли эти письма, я был поражен глубиной выражаемых в них чувств».

Одно из этих писем Конрад назвал «самым важным за всю мою жизнь». Это было письмо от юноши по имени Дэниэл Паолуччи, который писал: «Я прочитал вашу речь в «Геральд трибюн» и нахожу ее превосходной. Особенно когда вы говорите, что наша единственная надежда – это наша вера в Бога. Вы правы, и я думаю, что, если бы каждый встал на колени и обратился к Богу с молитвой, у нас действительно настал бы мир». Это письмо вдохновило Хилтона написать еще одну речь, которая стала известна сначала под заголовком «Молитва о мире дяди Сэма», а затем «Америка молится».

Хилтон, со своей убежденной преданностью американским идеалам и глубокой верой в Бога, считал, что молитва не только поможет установить мир, но и сокрушит подстрекательскую программу действий сенатора Джозефа Маккарти из Висконсина. Предлагая начать кампанию против предполагаемых коммунистов, Маккарти создал нечто вроде демагогического терроризма, который сотрясал основополагающие принципы страны. (Безответственную деятельность сенатора, который продолжал выдвигать обвинения в нелояльности граждан без каких-либо серьезных доказательств, а лишь на основе подозрений, впоследствии назовут маккартизмом.) Хилтон надеялся, что его речь «Америка молится» будет способствовать национальному патриотизму и поможет американцам выстоять в атмосфере страха и неуверенности.

В своей речи Конрад говорил: «Мы молим Тебя, чтобы Ты спас нас от нас самих. Мы превратили мир, который Ты создал нам для мирной жизни, в военный лагерь. Мы оставили Твой алтарь, чтобы служить фальшивым идолам денег, наслаждений и силы». Хилтон просил Бога «наполнить нас новой верой, новой силой и новым мужеством, чтобы мы смогли победить в борьбе за мир. Спеши же, Господи, спаси нас, пока мир не объяла тьма».

Его речь «Америка молится» передавалась по национальному радио 7 мая 1947-го, а 4 июля 1952-го была опубликована в газетах. В том же году Хилтон выступил с речью в телевизионной программе Ральфа Эдварда «Это твоя жизнь»; он один стоял на сцене, в полосатом галстуке и черном пиджаке, и выглядел скорее министром, чем бизнесменом.

10 октября 1952-го, выступая на съезде Ассоциации американских отелей в Сент-Луисе, штат Миссури, Конрад сказал: «Через сутки после опубликования речи «Америка молится» меня буквально засыпали письмами с просьбами прислать экземпляр этого яркого призыва. Письма приходили почти изо всех стран мира, из каждого штата нашей страны. Мне писали старики и молодые, богатые и бедные, военные и штатские, циники и простодушные, философы и рекламщики, раввины и священники христианской и католической церкви, ученые и безумцы из всех слоев общества, восьмилетние дети и девяностолетние старики, всего я получил 160 тысяч просьб о получении экземпляра газеты с речью, и порой эти письма вызывали у меня слезы».

Стюарт Армстронг, который позднее работал с Ники Хилтоном в «Инн дивижн» корпорации «Отели Хилтон», вспоминал: «Хотя Конрад Хилтон был очень общительным и дружелюбным, невозможно было не чувствовать его возросшую влиятельность. Ники тоже это понимал. Однажды он сказал мне: «Рядом с ним я стал казаться себе маленьким и ничтожным. А как иначе, если я вижу по телевизору или слышу про радио, как он читает эту молитву миллионам граждан? Это ошеломляет. Так что я стараюсь не думать об этом». И при этом Ники очень гордился своим отцом. Не один раз в моем присутствии его сыновья, Ники, Баррон или Эрик, говорили друг другу: «Ты можешь в это поверить?» – имея в виду огромное влияние Конрада на всю страну. Эрик говорил: «Это просто невероятно. Он же просто мой папа». Да, дома он был их папой, но в национальном масштабе он внезапно приобрел такой авторитет и влияние, что его можно было назвать «отцом всей Америки».

В декабре 1950-го – когда приближалось Рождество и очередной день рождения Конрада Хилтона – он приобрел великолепное поместье, которое три последующих десятилетия будут называть Каза Энкантадо, или Волшебный Замок. Это был роскошный двухэтажный особняк в 35 тысяч квадратных футов, построенный в современном георгианском стиле и расположенный на площади в восемь с половиной акров недалеко от Белладжио-Роуд в Бель-Эйр.

Прежде чем решиться на покупку особняка, Конрад попросил разрешения провести в нем утро, чтобы в одиночестве подумать и помолиться. Несмотря на его огромные размеры (17 спален и 26 ванных комнат!), подойдя к высоким, от пола до потолка, окнам, откуда открывался вид на чудесную панораму, Конрад пришел в восхищение от окутывающей поместье атмосферы мира и покоя. Он понял, что должен его приобрести. Дом, стоящий на вершине холма, откуда можно было видеть территорию «Бель-Эйр Кантри Клаб», был построен в 1938-м во время Великой депрессии и стоил больше 2 миллионов долларов, что по нынешним временам составляет примерно 20 миллионов. Конраду он достался дешево, всего за 250 тысяч с меблировкой. Это приобретение позволило радостно отпраздновать окончание 1950 года, который для Хилтонов оказался очень тяжелым, главным образом из-за неприятностей, пережитых Ники с Элизабет Тейлор. Как только Конрад купил этот особняк, Ники сразу переехал к нему. В просторном особняке отец и сын редко виделись друг с другом.