Роберт Кийосаки - Второй шанс

В: – Больше всех пострадают акционеры? Почему?

О: – Что ж, попробую объяснить как можно проще. Предположим, компания выходит из бизнеса. Если у нее остались какие-то деньги, в первую очередь заплатят работникам, во вторую – поставщикам, в третью – кредиторам, то есть людям, которые одалживали компании деньги или предоставляли кредиты, и, наконец, в четвертую – акционерам.

В: – Сегодня ситуация становится все более рискованной для акционеров?

О: – Да.

В: – Почему?

О: – Начиная с 1954 года инвестирование в ценные бумаги считалось довольно безопасным занятием. С 1954 года фондовый рынок стабильно поднимался вверх. Несколько раз он падал, спотыкался и обваливался, но всегда восстанавливался, и держатели акций, которые инвестировали на долгий срок, в целом получали хорошие результаты. Многие добивались исключительных успехов.

В: – А что случилось в 1954 году?

О: – В 1929 году фондовый рынок рухнул после того, как достиг рекордного уровня в 381 пункт, и этот крах положил начало Великой депрессии. Лишь через 25 лет, в 1954 году, рынок снова взял рубеж в 381 пункт. С тех пор уже 60 лет он стабильно растет, и многие сколотили на нем солидные состояния. На графике внизу вы можете увидеть, как происходил этот рост.

Источник: S&P Dow Jones Indices LLC.

Затененные области – периоды рецессий в США

2013 research.stlouisfed.org

Вы видите, почему после 1954 года миллионы людей сколотили состояния и почему миллионы держат свое богатство в ценных бумагах. Вот почему многие продолжают верить в разумность старого совета «инвестируйте на долгий срок».

В: – Значит, проблема в том, что они занимаются долгосрочным инвестированием в третичное, бумажное богатство? Правильно?

О: – Да, и если кто-то из новых Цыплят Цып, таких как Крис Мартенсон, Джеймс Рикардс и Ричард Дункан, окажется прав, то фондовый рынок рухнет и расплачиваться за это придется владельцам третичного богатства.

В: – А у тех, кто владеет первичным и вторичным богатством, шансы на выживание гораздо выше?

О: – Да. Но, опять же, никаких гарантий не существует.

В: – Если третичное богатство исчезнет, то на что станет похож мир?

О: – Я полагаю, что сильнее всего пострадают крупнейшие финансовые центры, такие как Нью-Йорк.

В: – Почему?

О: – Потому, что такие города построены на третичном богатстве. Значительная часть финансов жителей Нью-Йорка вложена в третичное богатство. На Манхэттене очень мало ферм, заводов и нефтяных вышек. Если третичное богатство обесценится, вместе с ним обесценятся кондоминиумы, кооперативные дома и особняки. Если горожане будут должны за свое нью-йоркское жилье больше, чем оно стоит, мы можем столкнуться с новым ипотечным кризисом, но на этот раз его причиной станет не субстандарная ипотека бедных, а гигантская ипотека богатых.

В: – Как вы оцениваете вероятность такого развития событий?

О: – Пока государство продолжает печатать деньги, чтобы оплачивать свои счета, платить людям, которые не создают стоимости, и искусственно поддерживать на плаву финансовые рынки, проблема неуклонно растет.

Джеймс Рикардс в своей книге «Валютные войны» пишет о феномене нарастающей сложности .

В: – Что он имеет в виду под нарастающей сложностью?

О: – Вместо того чтобы работать над решением наших проблем, правительства изобретают все более и более сложные способы удержания экономики на плаву.

Джеймс использует в качестве примера накопление снега на горе. Вместо того чтобы производить мелкие взрывы и сбрасывать снег небольшими порциями, правительства строят все более высокие и мощные барьеры в надежде предотвратить сход мощной лавины. Затем их сложные решения начинают требовать все более сложных новых решений, в результате чего ситуация ухудшается, а не улучшается.

Как вы можете догадаться, запас сложных решений когда-нибудь иссякнет и барьеры не выдержат. Вместо ряда мелких искусственно вызванных лавин снег сойдет со всей горы разом.

В: – А какое решение предлагаете вы?

О: – Один из вариантов заключается в том, чтобы каждый человек отказался от сложности (третичного богатства) и вернулся к простоте (вторичному и первичному богатству).

В: – А вы сами отказались от третичного богатства?

О: – Я никогда не занимался его накоплением. У меня очень мало сбережений, акций, облигаций, паев взаимных фондов и других бумажных активов. Почти все, что у меня есть, вложено в первичное и вторичное богатство.

В: – Почему?

О: – Потому, что богатый папа приучил своего сына и меня инвестировать в первичное и вторичное богатство – в ресурсы и производство. Первичным и вторичным богатством владеют по-настоящему богатые люди. Так всегда было и всегда будет.

В: – Вы можете привести несколько примеров?

О: – Конечно. Вместо того чтобы держать сбережения, которые являются третичным богатством, я инвестирую в партнерские программы добычи нефти, которая является вторичным богатством. Я не владею нефтяной компанией, но владею долей добываемой нефти. Если цена на нефть вырастет, я получу положенные мне деньги, а если цена на нефть упадет, я все равно получу деньги за свою нефть.

Я владею недвижимостью, в основном многоквартирными комплексами, которые тоже являются вторичным богатством. Но я не владею акциями инвестиционных трастов недвижимости, которые являются третичным богатством.

Будучи предпринимателем, я не покупаю акции компаний. Я сам продаю инвесторам акции своих компаний как третичное богатство.

В: – Похоже, это сложное и дорогое занятие. Могут ли все стать совладельцами первичного и вторичного богатства? Даже если у них очень мало денег или финансового образования?

О: – Конечно. Это может каждый. Например, все могут инвестировать в серебро, которое является первичным богатством.

Когда я пишу эту книгу, серебро стоит примерно 20 долларов за унцию – вдвое меньше рекордной цены в 40 долларов за унцию. Если у кого-то нет лишних 20 долларов, он может поискать выпущенные до 1964 года десятицентовые монеты, которые были серебряными. Другими словами, всего за 10 центов США любой человек на свете может стать инвестором в первичное богатство – серебро.

В: – Почему вы считаете это хорошей инвестицией?

О: – Цены на золото и серебро всегда повышаются и понижаются в зависимости от рыночного спроса и государственных манипуляций. Но, пока государство печатает бумажные деньги, я считаю, что разумнее хранить сбережения в серебре и золоте – формах первичного богатства, – чем откладывать третичное богатство – доллары. Пока государство продолжает печатать деньги, эти бумажки будут оставаться самой рискованной из всех форм сбережений.