Роберт Битти - Серафина и черный плащ

Может ли она считать Брэдена своим другом? Или попросту обманывает себя? Честно говоря, Серафина даже не знала по-настоящему, что такое дружба, она ведь только в книжках о ней читала. Если кто-то при встрече с тобой не шипит и не кусается, он твой друг?

Поразмыслив еще немного, Серафина вспомнила, что сама едва не зашипела на молодого хозяина. Так что, скорее всего, они не были друзьями. Вероятно, он принял ее за уборщицу из подвала и забыл о ней сразу же, как только она сбежала. Следовало сразу сообщить ему, что она – С.Г.К., это произвело бы на него впечатление. А так трудно сказать, что он о ней подумал. Ну, разве что она грязная, невоспитанная, неухоженная и с ужасными волосами.

Пользуясь общей неразберихой и перебегая от одного укрытия к другому, Серафина добралась до первого этажа. Она двигалась неслышно и ступала мягко. Взрослые так громко переговаривались и так топали по всему дому, что вовремя ускользнуть с их пути было несложно.

Влетев в зимний сад, Серафина спряталась за стойками с тропическими растениями. Потом ринулась в биллиардную и едва не попалась, поскольку по коридору пробежала миссис Вандербильт в сопровождении двух слуг. В тот миг, наверное, даже враги Серафины, грызуны, позавидовали бы ее быстроте.

В обитой дубовыми панелями и обставленной мягкими кожаными креслами биллиардной пахло сигарами. Темных расцветок восточные ковры были брошены на пол. Над игровыми столами висели черные кованые лампы. Со стен смотрели головы убитых на охоте животных. Это Серафине понравилось. Охотничьи трофеи напомнили ей о крысах, которых она клала к папашиным ногам. Значит, у них с Вандербильтами все же есть что-то общее. Правда, она давно перестала душить крыс, поскольку поняла, что любит именно охотиться, а не убивать.

Когда Серафина уже собиралась покинуть биллиардную, туда зашел лакей с одной из служанок. Серафина мгновенно нырнула под стол.

– Не исключено, что она постоянно убегает от нас в последний момент, мисс Уитни, – проговорил лакей, заглядывая под биллиардный стол и не замечая Серафину, юркнувшую за диван.

– Она может оказаться абсолютно где угодно, мистер Пратт, – согласилась мисс Уитни, заглядывая за диван и не замечая Серафину, которая метнулась за зеленые бархатные шторы на окне.

– Вы не знаете, орга́н никто не проверял? – спросил мистер Пратт. – Там есть потайная комнатка сзади.

– Девочка ведь пианистка, так что она могла заинтересоваться орга́ном, – подхватила мисс Уитни.

Скрытая шторой Серафина набрала в грудь воздуха, молниеносно вскарабкалась на верхнюю оконную раму и замерла в уголке. Она успела разглядеть, что на мистере Пратте белые перчатки, черный галстук, черно-белая ливрея и, самое главное, – черные туфли из лакированной кожи.

– В каком смысле пианистка? – удивился мистер Пратт.

– Тилли, которая убирается на третьем этаже, говорила, что девочка – музыкальный гений, играет на рояле и дает концерты по всей стране, – сказала мисс Уитни, проводя руками по шторам, за которыми минуту назад пряталась Серафина.

Та затаила дыхание. Мисс Уитни стояла так близко, что девочка чувствовала сладкий аромат ее духов – лаванда и роза. Отдерни она сейчас шторы и подними голову – сразу увидит Серафину, распластавшуюся под потолком с улыбкой Чеширского Кота на лице. Несмотря на страх быть замеченной, девочка все же обратила внимание на костюм горничной. Серафине очень нравились форменные розовые платьица с белыми манжетами и воротничком, которые служанки носили по утрам. Во второй половине дня они надевали более строгую форму – черную с белым.

– Пойдемте. Никого здесь нет, – сказал мистер Пратт. – Проверим орган.

Мисс Уитни отошла в другой конец комнаты, и Серафина наконец-то облегченно выдохнула.

Внезапно мистер Пратт толкнул дубовую панель справа от камина.

– Боже! – удивленно воскликнула мисс Уитни и нервно рассмеялась, когда перед ней открылась потайная дверь. – Я столько раз убирала эту комнату, но даже не подозревала, что там что-то есть. Вы такой умный, мистер Пратт.

Серафина закатила глаза к потолку. Ну и дурочка! Совсем голову потеряла от лакея-всезнайки. Серафине нравилась мисс Уитни, но ей совершенно точно не помешало бы научиться определять крысу по запаху. Именно с этим грызуном у Серафины ассоциировался мистер Пратт-Блестящие-Ботинки.

Лакей рассмеялся. Он был очень доволен впечатлением, которое произвел на мисс Уитни его ловкий трюк с дверью.

– Откуда вы знаете про все эти тайники? – спросила служанка. – Вы что, бродите по дому ночами, когда остальные спят?

– О, со мной не соскучишься, мисс Уитни. Мне много чего известно, и не только про девочку в желтом платье. Вот увидите, – усмехнулся тот. – Идите за мной…

В желтом платье? Откуда он знал, что на Кларе было желтое платье, когда она исчезла? Этот лакей решительно не нравился Серафине: слишком обходительный, слишком скользкий, слишком самодовольный в своей черной ливрее. Она доверяла ему не больше, чем мыши-полевке на кухне при кондитерской.

Глядя на мисс Уитни, уходящую сквозь потайную дверцу вслед за мистером Праттом, Серафине хотелось крикнуть: «Стой! Я на твоем месте ни за что не пошла бы!». Но вместо этого она внимательно вслушивалась в звуки шагов лакея. Они были очень похожи на шаги, которые раздавались прошлой ночью в подвале, но парочка скрылась за дверью слишком быстро, чтобы говорить об этом с уверенностью.

Как только они ушли, Серафина слезла с окна и тщательно осмотрела место справа от камина. Она хотела убедиться, что сможет найти потайной лаз, если понадобится. Дверца была для нее настоящей находкой. Снаружи она в точности повторяла стену – три панели в высоту, две панели в ширину. На ней даже висел дагерротип в рамке, с удивительно живым изображением седого старика. Скорее всего, это был давно умерший дедушка мистера Вандербильта, Корнелиус Вандербильт.

А у нее теперь не осталось не только дедушки, который мог бы рассказывать ей о давних временах, но даже папаши. Был просто человек, который подобрал ее в лесу, кормил краденым козьим молоком и укладывал спать в ящике из-под инструментов. Таким человеком мог оказаться кто угодно.

Серафина до сих пор злилась, что отец не поговорил с ней по душам раньше.

Всю стену ниже охотничьих трофеев занимали портреты Вандербильтов. Матушка, отец, бабушка, дедушка, братья, сестры, кузены и прочие родственники. Серафина поймала себя на том, что рассматривает эти лица в надежде найти какое-то сходство с собой.

А вдруг Клара Брамс еще жива, вспоминает свою маму и переживает, что та о ней забыла. Так же, как много раз переживала Серафина. Вот только миссис Брамс не забыла о дочери и никогда не забудет. Мать Клары Брамс по-прежнему ищет ее.