Астрид Линдгрен - Бритт Мари изливает душу

Разумеется, их зовут иначе, но в детстве я была абсолютно уверена, что это они героини книжки Эльсе Бесков. Во всяком случае, это три очень милые старые девы, даже если учесть, что темы их бесед касаются исключительно болезней и семейных новостей. Им известны симптомы всех болезней, какие только существуют на свете. Через некоторое время после того, как они начинают болтать, я абсолютно уверена в том, что у меня пять или шесть заболеваний, из которых по крайней мере два – смертельные.

Я в самом деле сижу и горюю оттого, что вынуждена покинуть этот мир в столь юные годы. А если тебя вдруг в самом деле угораздило заболеть, а они пришли в гости, то их морщинистые лица прорезают глубокие горестные складки, и они печально качают головами. Никакого легкомысленного оптимизма! Особенно вспоминаю я один случай, когда Йеркер серьёзно заболел ангиной.

– Я всегда говорила, что этот мальчик слишком хорош для нашего мира, – плача, заявила, едва войдя в дом, Тётушка Лиловая.

И мама, которая так легко может взволноваться, чуть не упала в обморок. Но тут вспылила Майкен:

– Нечего болтать вздор! Ребёнок получит столовую ложку касторки, и утром температура у него спадёт.

Сегодня в полдень я каталась на лыжах с Бертилем. Он получил в подарок на Рождество пару новых, действительно прекрасных лыж и, мне кажется, хотел их продемонстрировать. Мы доехали до Шерсхульта. Есть ли на свете что-нибудь лучше, чем бежать по лесу на лыжах? Да ещё с Бертилем?!

Когда мы расставались, он мимоходом сунул мне в руки рождественский подарок. Это был сборник стихотворений «Голос Севера», который ты, возможно, знаешь. Я давно мечтала о нём, так что можешь представить себе, как я обрадовалась. Но в то же время и огорчилась, потому что ведь сама я, дура этакая, не подумала о рождественском подарке для него.

Сняв лыжи, я почувствовала себя так дивно – насквозь проветренной, и выносливой, и полной сил. Но неужели ты думаешь, что ветчина, и студень, и колбаса, и вся прочая снедь не стояли снова на столе, когда я вошла в дом?! Так что вскоре я снова оказалась в состоянии объевшегося удава-боа. Но завтра я буду сидеть на поджаренном хлебе и чае. Так я полагаю.

Да, представь себе, вчера в самый разгар сочельника я получила письмо от Марианн, в котором она просила приехать к ней в гости. В конверте лежала отдельная записка от её мамы к моей с вопросом: «Не пожелает ли Ваша дочь Бритт Мари доставить нам радость быть на неделю гостьей Марианн?»

Боже мой, конечно же Бритт Мари доставит им эту радость! Я чувствую, что на меня прямо-таки появился спрос. Мы с Марианн, по-видимому, всерьёз становимся друзьями. Аннастина уезжает сегодня вечером к бабушке в Далекарлию [65], а Бертиль со своей семьей тоже на некоторое время исчезает из города, так что, собственно говоря, нет никаких причин оставаться здесь и для меня. Почему бы и мне не расправить крылья для полёта?

– Поезжай! – в высшей степени любезно говорит Сванте. – Мы попытаемся как-нибудь справиться и без тебя. Но нам трудно придётся, ведь ты перестанешь готовить нам еду.

Он ещё не забыл маисовый крем.

Поэтому вполне вероятно, что в следующий раз я напишу тебе из усадьбы горнозаводчика в Снеттринге.

Но сначала ты должна написать мне и рассказать, как провела сочельник.

Пока! Всего доброго!

Дорогая Кайса!

Счастливого Нового года! Пусть будет хотя бы такой же, как старый, если не лучше!

Интересно, как это – чувствовать себя последним днём года? По всей вероятности, 31 декабря ощущает, что занимает чрезвычайно важную позицию в календаре. Но, собственно говоря, это подло и несправедливо! Например, 13 октября никогда не будет ничем иным, кроме как обычным рабочим днём – из года в год. Иногда, правда, он плюет на всё это и становится воскресеньем. Между тем как другие, наоборот, упрямятся и хотят навсегда остаться днём летнего солнцестояния [66], или сочельником, или Первым мая, или Новым годом, то есть такими праздничными днями, о которых все мечтают и радуются. А весельчак, что зовётся 1 апреля! Подумать только! Я абсолютно уверена, что день 9 февраля преисполнен комплексов – чувства собственной неполноценности и жуткой зависти к 30 апреля, которое навсегда останется вечером святой Вальборг [67]. Разве не так? А вообще-то разве с людьми происходит не то же самое? Каждый олицетворяет какой-то день. Некоторые люди никогда не становятся ничем, кроме 13 октября. Как они переносят всё это, бедняги?! Моя мама – абсолютный вечер дня летнего солнцестояния, я в этом уверена. А Майкен – преисполненный покоя содержательный июльский день. Интересно, какой день олицетворяю я? Быть может, какую-нибудь небольшую честную дату, какой-нибудь денёк в конце марта, с лёгким уклоном к дню розыгрышей, 1 апреля.

Уж не думаешь ли ты, что у меня – воспаление мозга, и почему я пишу обо всём об этом? Я думаю, не иначе меня вдохновил славный новенький календарь, купленный в книжном магазине в Снеттринге. Сейчас он как раз раскрыт предо мной на столе, а я всегда становлюсь философичной при виде календарей. Не кажется ли тебе странным, что ты знаешь дату своего рождения, но не дату смерти? Во всяком случае, каждый год приходится миновать именно тот день, который однажды будет стоять на твоей могильной плите с маленьким крестом перед датой. Мне кажется, именно в этот день должно чувствовать нечто особенное, своего рода тишину в душе, чувство какой-то грусти и невозвратимости. А если когда-нибудь в будущем случится выйти замуж, то ведь тоже должна быть дата, что станет днём твоей свадьбы. А ведь ужасно даже подумать: быть может, именно в этот день у тебя контрольная по математике.

Нет, лучше мне кончить письмо, пока ты не впала в панику. Но скажу тебе, мне так жалко день 13 октября, что, если он не упустит шанс и будет вести себя порядочно, он станет днём моей свадьбы.

Ну, как, по-твоему, мне живётся в Снеттринге? Ты, ясное дело, думаешь, что я сплю в ящике комода и каждый день ем картошку с селёдкой? Ничего подобного! Как тебе могла взбрести в голову такая идиотская мысль? А правда заключается в том, что живу я точь-в-точь как голливудская кинозвезда. Кроме того, что ем гораздо больше. У меня восхитительная комната для гостей – только для меня одной. Никакой возни с раскладушками, которые таскают взад-вперёд из одной комнаты в другую, когда появляются чужие, здесь в доме нет. Ну уж нет, увольте! Ничего тут не поделаешь! Я сплю в кровати с белым тюлевым пологом, а на животе у меня шёлковое розовое одеяло. Каждый день в девять часов утра в комнату входит маленькое хорошенькое существо, которое зовётся «горничная», и подаёт мне прелестный поднос с чаем в постель. Если что-либо из сервировки меня не устроит, я должна лишь позвонить в колокольчик у кровати и облаять бедную горничную (я этого ещё не делала, но считаю, что именно для этого колокольчик и предназначен). Во время ланча на столе множество закусок и бутербродов, а также горячих блюд, на обед подают три блюда. Вчера, хотя был обычный будний день, мы ели телячье филе со спаржей.