Инбали Изерлес - Зачарованные

«Айла! Ты просто невозможна. Перестань зря тратить время и сосредоточься».

Но вместо этого я прыгнула на него и легонько укусила за ухо, тихо рыча. Мы покатились по траве, подняв целый дождь росы…

Я моргнула, отгоняя воспоминания. Мышь все еще торчала у норы бесшерстных, усевшись на задние лапки. Дорога смерти была пустой, тихой. Два манглера дремали у ее берега, а других, с горящими белыми глазами, не было видно.

Я задумалась о том, как бы подобраться к мыши.

Она была слишком далеко, чтобы погнаться за ней.

Если она увидит меня, почует меня, она убежит.

Я вдохнула поглубже и напрягла все тело. Попыталась вспомнить, как нужно себя вести, – вроде бы хвост должен просто лежать прямо? А поможет ли мне то, что я насторожу уши? Если бы только я была внимательнее, когда Пайри мне объяснял…

Стараясь даже не моргать, я сосредоточилась на мыши. Она не замечала, что я наблюдаю за ней из тени. Ее усы непрерывно шевелились, а глаза-бусинки обшаривали серые камни.

Очень медленно я приподняла переднюю лапу. И держала ее на весу в течение нескольких ударов сердца, ожидая, когда мышь посмотрит на меня. Но она повернула голову в другую сторону, к стене. Я едва поверила своей удаче. И рискнула сделать шаг в ее сторону. Еще шаг. Дыхание билось у меня в горле, но я проглотила его, подбираясь ближе к мыши. Она все еще спокойно сидела. По моему телу пробежала дрожь возбуждения. Заметила ли она меня? Стала ли я невидимой?

Воздух рвался наружу из груди, это было уже невыносимо. Я прикусила язык, я терпела… еще слишком далеко!

Но я больше не могла сдерживаться. Я выдохнула и тут же поспешила снова замереть, но было уже слишком поздно. Мышь уставилась на меня испуганными глазами. И подпрыгнула вверх, как какая-нибудь блоха. Я бросилась на нее, но она уже побежала вверх по стене, и мне было ее не достать.

Мой хвост разочарованно упал.

Пайри наверняка поймал бы ее.

Последние отблески света исчезли в небе. Мышь сбежала, а у меня болел живот от голода. Пришлось обшаривать травянистые берега реки смерти в поисках земляных червей. Я рыла землю передними лапами, просовывая нос между камнями и выдергивая все, что удавалось найти. Я сжевала достаточно червяков, чтобы заглушить голод, и заодно разгрызла несколько жуков. А чтобы избавиться от горечи во рту, запила все это водой из лужи.

Потом я направилась к тихому краю дороги смерти, где какой-то одинокий бесшерстный заглядывал в мусорный бак. Такие безводные емкости стояли по всем землям бесшерстных, и иногда в них можно было найти что-то съедобное. Копаясь в таком баке, папа однажды нашел целую птицу. С нее были ободраны перья, и она была похожа на очень большого безголового голубя. Мы закопали ее в нашем тайнике и ели несколько дней.

Я услышала стук лап по твердой земле и резко обернулась, а моя шерсть инстинктивно встала дыбом. У края реки смерти стояла маленькая уродливая собака. У нее была коричневая жесткая шерсть, а на шее болталась веревка. Пес посмотрел на меня, и я тут же выгнула спину. Но он был достаточно далеко. Он не посмеет напасть на меня… пусть только попробует подойти ближе!

Пес махнул хвостом и зевнул. И ушел прочь.

Со стороны дороги смерти послышался гогот, и я повернулась посмотреть, что там такое. Ко мне направлялась стая из четырех бесшерстных. Один из них показал на меня и удивленно взвизгнул, хлопнув приятеля по передней лапе. Я приготовилась бежать, но бесшерстные принялись подзывать меня. Судя по их гладкой коже и быстрым движениям, они были молоды. Один из них развернул кусок коричневой еды. Даже издали я почуяла что-то вкусное, что-то мясное. Бесшерстный протянул ко мне лапу, положив на нее еду. Аромат стал еще сильнее, и я невольно высунула язык. Это пахло куда лучше, чем жуки и дождевые черви. Живот у меня сжался от голода.

Я сделала шаг в их сторону.

Бесшерстный с едой в лапе осторожно потявкал.

Он двинулся ко мне, протягивая лапу с едой. Другие бесшерстные наблюдали за ним, тихонько лая.

Я старалась сообразить, что сказали бы мама и папа, если бы увидели, что я беру еду у бесшерстного на дороге смерти. Впрочем, я знала, что они сказали бы.

«Держись от них подальше! Бесшерстным нельзя доверять!»

Но мамы и папы здесь не было.

Я подошла ближе, так близко, что почти дотянулась до еды.

Внезапно бесшерстный отдернул лапу, а другие пронзительно закудахтали. Один из них схватил камень и швырнул в меня. Камень ударился о твердую землю рядом с моей задней лапой, и я растерянно отпрыгнула назад. Мое сердце бешено заколотилось. Я помчалась прочь по дороге смерти, а молодые бесшерстные завизжали. Добежав до угла, я осторожно оглянулась назад. Они махали передними лапами, прислоняясь друг к другу.

Для них это было игрой…

Я чуть не налетела на старого бесшерстного самца, который медленно шел по краю дороги смерти. От него исходил резкий запах. Я перебежала дорогу смерти и забралась под спящего манглера, чтобы понаблюдать за ним. В его движениях была некая тяжесть, неловкость. Одежда висела на его теле и пахла заброшенностью.

В этом существе ощущалось отчаяние.

Он прислонился к стене. Я стала смотреть, не появятся ли другие бесшерстные, чтобы дать ему еды. Я слышала, как молодая стая шумела за поворотом дороги смерти, но их голоса постепенно затихали.

Никто к нему не пришел.

Старый бесшерстный заковылял к входу огромной норы. Сверху, из тени на ступенях, за ним наблюдала пара карих глаз. Шерсть у меня на спине встала дыбом. Бесшерстный ничего не замечал, он вообще смотрел только перед собой, подбираясь к двери. Из-за угла с ревом выскочил манглер.

Я мельком увидела, как какое-то приземистое существо – возможно, лисица – спрыгнуло со ступенек у темного входа в здание.

Я лишь заметила густую серую шерсть, так что это мог быть и пушистый кот. Его глаза сверкнули зеленым, когда он поймал мой взгляд, перед тем как манглер заслонил мне всю картину. Я моргнула, вытягивая шею. Когда манглер проскочил мимо, существо уже исчезло.

Бесшерстный тяжело опустился на ступени перед входом в нору. Он прислонился к стене, раскачиваясь и что-то бормоча. И вскоре заснул. Я еще немножко понаблюдала за ним, шевеля усами. Я ничего не понимала в Большой Путанице. Одни бесшерстные жили в норах со своими семьями, а другие в одиночестве сворачивались в клубок у них перед входом.

Всегда ведь лучше держаться поближе к семье.

Я подумала о маме и папе. Куда бы они направились в этих обширных землях серого камня? Они ведь хорошо знали эти места.

Я помнила истории, что рассказывал папа о своей юности. В отличие от мамы и бабушки он был родом из Диких земель, издалека. Он рассказывал мне и Пайри, что там все было по-другому: дни были длиннее, ночи – темнее. Созвездие Канисты постоянно мерцало в небе, чего никогда не бывает в Серых землях (так лисицы из Диких земель называют Большую Путаницу). Папа больше всего скучал именно по этим звездам.