Астрид Линдгрен - Расмус-бродяга

Он бежал, пока хватило сил. Потом попытался идти ровным и чётким шагом, как учил его Оскар. Как далеко до дома ленсмана, он не знал, но надеялся встретить кого-нибудь по дороге и спросить. Но в такую рань никто на дороге не попадался.

Наконец с лесной тропинки вышла на дорогу старуха. «Ну прямо как в сказке, – подумал Расмус. – Ведь в сказках всегда на пути попадается старуха, у которой можно узнать дорогу к замку дракона или ещё куда».

Старуха несла на спине вязанку хвороста и шла, сильно наклонившись вперёд. Она заметила Расмуса, лишь когда поравнялась с ним. Её усталые старые глаза глядели на него из-под платка.

– Не знаете ли, где живёт ленсман? – промямлил Расмус.

В глазах старухи мелькнуло подозрение.

– Ты не думай, мне позволено носить дрова из лесу, – сказала она, подняв для большей убедительности вверх узловатый, скрюченный указательный палец. – Мне позволили, и ленсману до того нет дела. – И поспешила мимо, хотя несколько раз обернулась и пробормотала: – Мне позволили!

Удручённый, Расмус пошёл дальше. Старухи в сказках так не отвечали.

Однако вскоре его нагнала повозка с молоком. На козлах сидел парнишка немногим старше Расмуса. Видно, парень был добрый, он сразу же спросил:

– Подвезти тебя?

Расмус с благодарностью вскарабкался на телегу и сел рядом с парнишкой. До чего же хорошо было ехать, а не идти пешком. К тому же он надеялся кое-что узнать.

– Ленсман? Да он живёт вон в том посёлке, – ответил паренёк. – Я как раз везу туда молоко. Я покажу тебе его усадьбу. Мы поедем мимо каталажки, а позади неё будет жёлтый дом. Там он и живёт.

Видно, ленсман ещё не выходил из своего жёлтого дома, потому что, когда телега прогромыхала мимо каталажки, Оскар ещё сидел на скамейке. Его охраняли двое полицейских, те самые, которые его арестовали. Расмус не посмел ни крикнуть, ни остановиться, а доехал на телеге до самой маслобойни. Там он дал кучеру одну из своих тянучек в благодарность за то, что тот его подвёз, и поскорее прокрался назад, на узенькую улочку, по которой они проезжали.

Оскара на скамейке уже не было. Но из открытого окна конторы ленсмана доносились голоса. Расмус подкрался ближе к окну, как только мог. На счастье, возле окна была изгородь из бирючины, и он спрятался за ней.

– Похож я на «двух замаскированных мужчин», а? – услышал Расмус взволнованный голос. – На бродяг в этой стране вешают всех собак.

– Успокойся, Оскар, – сказал голос, принадлежащий, по-видимому, ленсману. – Мы только хотели узнать, что ты делал в прошлый четверг.

– В прошлый четверг?.. Я ел горох со свининой, – ответил Оскар.

– И это всё?

– Да, блинов мне не давали.

– Я спрашиваю, что ты ещё делал в этот день, – терпеливо повторил ленсман.

– Как я могу всё упомнить? Бродяга помнит только, что он ест. Я не записываю, что делаю каждый день. Однако я точно помню, что не выряжался в двух маскированных людей и не крал денег. Я в жизни не украл и двух эре.

– Ну, допустим, что ты говоришь правду. А не знаешь ли ты, Оскар, нет ли сейчас в здешних местах твоих коллег?

– Коллег? Это кого, стало быть? Воров, что ли?

– Нет, я хочу сказать «бродяг».

– Чтоб мне пропасть! Так бродяги у вас называются «коллегами»? Тут ходишь всю жизнь и думаешь, что ты простой бродяга, а оказывается, ты вовсе не бродяга, а коллега.

Ленсман прервал его:

– Не встречал ли ты в нашей округе других бродяг за последнее время?

После недолгого молчания Оскар ответил:

– Я встретил Вшивика. Потом Семь-на‑восемь и Домового. Но ни одного из них грабителем не назовёшь, не будь я Счастливчиком Оскаром.

Ленсман встал у открытого окна спиной к Расмусу.

– Ну ладно, – сказал он и высморкался. – Тогда, надо полагать, придётся освободить Счастливчика Оскара.

– Если человек невиновен, это является, надеюсь, смягчающим обстоятельством.

Ленсман ничего не ответил.

Чуть погодя Оскар вышел из дома и побрёл по улице. Расмус бросился догонять его и, когда Оскар завернул за угол и ленсман уже не мог его видеть, взял Оскара за руку и спросил:

– Ты, поди, не ждал меня?

Оскар широко улыбнулся:

– Не ждал, приятель. Я думал, раз я попал в каталажку, ты отправился бродить без меня.

– Я пока ещё не спятил. Ведь я знал, что тебя скоро выпустят, раз ты ни в чём не виноват.

– Ты этого точно знать не мог. Они хотели повесить на меня грабёж в Сандё. Это было в прошлый четверг. Тогда ведь мы ещё не знали друг друга.

– Но ведь теперь-то я тебя знаю, – серьёзно ответил Расмус. – Теперь знаю.

– Подумать только, до чего же все эти ленсманы ушлые! – сказал Оскар, кладя руку мальчику на плечо. – Они думают, что все бродяги – воры. Надо же!

Они сели на скамейку в первом попавшемся на пути садике и съели по последнему бутерброду «Могила Иды».

– Теперь придётся петь и играть изо всех сил, а не то помрём с голоду, – заявил Оскар. – Однако кое-что я всё же успел выудить у полицейских. Они не ищут сбежавшего из приюта паренька. Видно, твоя Ястребиха не очень-то расторопна.

– Ну нет, иногда она была до того расторопна, что мы только диву давались, – возразил Расмус. Он пошарил в кармане и достал пакетик с карамельками. – Раз уж пошли такие неприятности, давай доедим, – предложил он.

Так они и сделали, съели оставшиеся две конфеты, а Оскар сказал:

– Повезло, что ленсман подвёз меня сюда. Я здесь пою в богатых усадьбах, здесь можно заработать получше, чем в деревнях. Крестьяне платят только едой.

– Но ведь это тоже неплохо, – возразил Расмус. Несмотря на съеденные бутерброд и конфету, у него в желудке было пусто.

Оскар поднялся со скамейки:

– А наличные всё же лучше. Думаю, нам надо навестить тётушку Хедберг.

– А кто она такая?

– О, самая добрая на свете особа. Денег у неё куча, и она легко расстаётся с ними. Обычно я пою для неё «В каждом лесу свой ручей». Она плачет и даёт мне пятьдесят эре.

Расмус подпрыгнул от восторга:

– Я тоже знаю эту песню, её пела тётя Ольга на кухне.

– Молодец, эта тётя Ольга. Ну тогда мы можем оба отправиться к тётушке Хедберг.

Расмус шёл по тротуару, радостно подпрыгивая.

Здорово будет петь вместе с Оскаром. Подумать только, и за это ещё деньги дают. Он взглянул на Оскара преданными глазами.

– Хорошо, кабы ты выучил меня своим песням, Оскар. Ведь иной раз ты можешь охрипнуть.

Оскар одобрительно кивнул:

– В самом деле, если я охрипну, ты сможешь спеть «Невесту льва» и «Могилу Иды».

Дом тётушки Хедберг стоял на краю селения. Это была старая зелёная вилла, прятавшаяся в тени развесистых клёнов, на приличном расстоянии от соседних домов.