Лиза МакМанн - Морские приключения мышки Клариссы

Так что, взяв малюсенький кусок трески, я помахала им у нее перед носом. Пригласила ее, подразнила. Мерзкая рыба оставляла на языке противный вкус, но от нее сейчас зависела моя жизнь. Взбежав по стенке ящика, просунула рыбу в щель, чтобы Патронесса сумела ее подцепить, и быстро отскочила подальше.

– Если ты меня съешь, то полдня будешь сыта. А если оставишь в живых, то я дам тебе еще. Обещаю, я помогу тебе не умереть с голоду.

Патронесса потянулась мордой к рыбе, понюхала ее, лизнула. Схватила кусочек острыми зубами. У нее, как и у Тануки, нескольких зубов не хватало, но оставшимися вполне можно было загрызть мышь. Я вспомнила Оливию и поежилась. Пожевав рыбу, кошка проглотила ее и принялась обнюхивать ящик: она хотела еще.

И я принесла второй кусок. Она кинулась к нему, обдала меня горячим дыханием. Я буквально выплюнула рыбу ей в морду.

– Я кормлю тебя! – произнесла я строго. – Я… я твоя мама! – Сама мысль об этом заставила меня поморщиться. – Я нужна тебе больше, чем люди. Они не станут кормить тебя, а я стану. Умру я – умрешь и ты.

Кошка не ответила. Неужели я просчиталась? Поняла ли она меня вообще? Мыши вообще-то никогда раньше не пытались разговаривать с котами. В нашем общении слова оказывались лишними. Я прикидывалась взрослой и суровой, потому что выбора у меня не было. Вокруг море, рядом два врага. Только такое поведение позволит мне выжить в замкнутом пространстве. Тануку вывести из игры будет не просто, так что кошка – единственный вариант.

Больше Патронесса не отходила от моего ящика – только пару раз отлучилась размять лапы и поклянчить у моряков вяленую говядину, которую капитан сегодня разрешил понемногу раздать. Я же оберегала свой тайник. И кошка пока меня не трогала. Но это пока.

Меня одолевали сомнения. Не слишком ли нагло я себя повела? Вдруг я ее разозлила? Может, она намеренно дает мне иллюзию безопасности и готовит расплату? В голове звучали мамины слова и не давали уснуть: «Нужно, чтобы всего одна мышь верила в тебя…»

Чарльз Себастьян не погиб от кошачьих когтей. В бухте каната он выгрыз себе норку и сидел там, а в голове у него постоянно звучал скрип покачивающегося на волнах корабля. Потом появился человек, огромные руки схватили бухту, огромные ноги чуть не растоптали Чарльза Себастьяна. Он снова лишился дома. И поэтому просто забился в самый темный угол под трапом.

Время шло, но Чарльз Себастьян будто не замечал этого. С тех пор как Клариссу бросили на шлюпку, сменилось несколько дней и ночей. Он страшно проголодался, но из еды у него была только соль на носу. Весь день он провел в грязном углу: засыпал, просыпался, снова засыпал. В какой-то момент ему показалось, что он окаменеет от неподвижности, если еще хоть мгновение просидит на месте. Или нет, лучше он превратится в привидение и будет пугать врагов. Берегитесь!

Но смелым Чарльз Себастьян был лишь в своих фантазиях. Голову его заполняли цифры. По скольким ступенькам он взбежал наверх, когда за ним погналась Патронесса? Сколько раз успеет стукнуть его сердце, пока он перебежит всю палубу? А какой она длины? Чарльз Себастьян мог рассчитать расстояние, но понятия не имел, в какую сторону бежать. Если бы рядом была Кларисса! Она бы разделила с ним бремя забот по возвращению домой. Ведь она знает ответы на все вопросы! А сколько ударов сердца разделяет их сейчас?

Вокруг Чарльза Себастьяна царила пустота. Ему так не хватало дребезжания тарелок на камбузе, шороха кофейных зерен, пересыпающихся в мешке при каждом крене корабля. Не хватало сладковатого аромата подгнивших апельсинов. Но и мысль о том, что он будет бесконечно долго искать кладовку лишь для того, чтобы обнаружить, как там пусто без любимой семьи, была мучительна.

Чарльз Себастьян тихонько сидел в своем углу. На верхней площадке трапа остановились два моряка и начали перешептываться.

– Они нас будут искать.

– Кто?

– Сам знаешь кто. Те, со шлюпки.

Сказав это, матрос опасливо оглянулся.

– Э-э… Когда?

– После того, как мы ссадим на берег сторонников капитана, а они избавятся от сам знаешь кого и от остальных.

– Сам знаешь кого?

Тот, который был поумнее, вздохнул и перестал говорить загадками:

– Я о капитане, идиот! И о его сторонниках.

– А-а… Так мы встретимся на острове?

– Тихо! Помолчи.

И они разошлись, будто и не разговаривали вовсе.

Чарльз Себастьян заинтересованно вытянул мордочку. Разговор был полон загадок, но кое-что ему запало в голову и казалось очень важным. О ком же они говорили? Раньше он видел, что все просто и логично: бунтовщики остались на судне, сторонники капитана уплыли на шлюпке. А теперь получается, что на борту есть люди, верные капитану. А в шлюпке вместе с Клариссой люди, взявшие сторону бунтовщиков. И как только бунтовщики избавятся от верных капитану людей, они воссоединятся с такими же бунтовщиками, которые приплывут на шлюпке на какой-то остров. Так что если Кларисса сумеет выжить и будет внимательна, тогда… Тогда есть шанс, что они оба прибудут в одну точку.

Схема казалась слишком сложной. Шансов, что она сработает, было не так уж и много. Но вероятность вновь увидеть Клариссу возросла: теперь она равнялась не нулю, а была чуть-чуть выше, как считал Чарльз Себастьян. А значит, сдаваться нельзя! Кое-как заставив себя шевелить затекшими от долгой неподвижности лапками, Чарльз Себастьян возвращался к жизни. И первым делом он двинулся на верхнюю палубу.

Солнечные лучи коснулись спины Чарльза Себастьяна, согревая, оживляя. Он никогда не проводил много времени на солнце, предпочитая темноту, так как она не казалась ему враждебной. Но сейчас жара окутала его как теплое одеяло. Он шел туда, где на него напала Патронесса. Где-то в глубине души он надеялся, что вот сейчас кошка выпрыгнет и прекратит его несчастное существование. Но затем в голове смутно всплыла гибель Оливии. Такая смерть не будет быстрой и легкой. Может, вернуться под трап? А если он неправильно понял разговор двух матросов?

Лавируя между тяжелыми сапогами, Чарльз Себастьян мчался на кватердек. Состарившаяся, заветренная древесина бизань-мачты манила его как добрый надежный друг, и Чарльз Себастьян не стал сопротивляться зову. Он взобрался достаточно высоко, чтобы заглянуть за ограждение борта. В такой дали любой предмет походил бы на невнятное пятно, но даже пятна там не было – одни волны. Чарльз Себастьян обежал мачту по окружности, внимательно всматриваясь в горизонт со всех сторон. Но ничего не увидел.

Тоска, сидевшая глубоко внутри, захлестнула его, стала рваться наружу удушливым кашлем. Неужели его надежды напрасны? Он так и сидел на мачте, переводя дух, смотрел на море, и вдруг ему вспомнилась мама. И последние слова, которые она успела произнести до того, как ее смыло волной. Он хранил эти слова у самого сердца, даже Клариссе не говорил, потому что произнести их вслух казалось невыносимо тяжело. «Держитесь друг друга, мои фасолинки. Не упускайте друг друга из виду, не упускайте друг друга из мыслей. Даже когда меня не станет. – Мама ненадолго замолчала. Они как раз вышли на палубу. – Я хочу рассказать тебе историю о своем отце…» И тут хлынула волна.