Лорен Магазинер - Тайна старого особняка

– В нарисованном тобой саду это не так, – замечаю я. – Нам придется избавиться от одной лилии и одного тюльпана. Тогда все цветы будут розами… кроме двух.

Элиза зачеркивает одну лилию и один тюльпан:

– Хорошая мысль, Карлос. Теперь переходим ко второй строчке. Все мои цветы, кроме двух, – тюльпаны.

Я снова задумываюсь. Чтобы эти слова были верны, каждый цветок, кроме двух, должен быть тюльпаном. Это почти правда. Это было бы правдой, если бы здесь были только одна лилия и одна роза, а не одна лилия и две розы.

– Мы должны избавиться от одной розы, – говорю я.

Элиза кивает и зачеркивает одну розу:

– Ты читаешь мои мысли, Карлос! Теперь утверждения в первой и второй строчках верны. Последняя: все мои цветы, кроме двух, – лилии.

У меня уже голова болит от всех этих мыслей, но я делаю глубокий вдох. Мне известно, что каждый цветок в саду должен быть лилией, кроме двух. И вдруг ответ становится кристально ясным. Все три утверждения будут верны, если в саду всего три цветка! Одна роза, один тюльпан и одна лилия. Три – вот ответ на загадку!

ПРИБАВЬ К ОТВЕТУ НА ЗАГАДКУ ЧИСЛО СТО ОДИННАДЦАТЬ И ОТКРОЙ СООТВЕТСТВУЮЩУЮ СТРАНИЦУ.

– ВПЕРЕД! – КРИЧУ я. – В розовую дверь!

Сноска № 129

– Подожди, – пытается остановить меня Элиза. – Я еще не успела решить головоломку.

Я вздыхаю. Элиза может часами ломать голову над загадкой, потому что ей нравится атаковать ее со всех сторон и перебирать разные варианты, прежде чем она будет абсолютно уверена в ответе.

Но у нас нет лишнего времени. Мы должны остановить Отто и спасти мамино агентство!

Я открываю розовую дверь, и мягкий свет проникает в нашу комнату.

– Здорово! – одобряет Фрэнк. – Давайте пойдем туда!

– Элиза, если я ошибся, мы просто вернемся назад и попробуем открыть другую дверь. Но я не ошибся.

– Ну… Хорошо, – соглашается Элиза.

Я пропускаю Фрэнка и Элизу через розовую дверь и следую за ними.

Тропа ведет вниз по узкой лестнице, и внизу мне приходится горбиться, чтобы пройти.

Вскоре я пригибаюсь так низко, что практически лежу на животе. Прохладная грязь туннеля на ощупь липкая и скользкая.

– Я застрял! – орет Фрэнк. – В ТУННЕЛЕ КОЗЯВОК!

Фуууууууу! Козявки? Я смотрю вниз, но грязь неоново-розовая. Погодите… это не козявки!

– Козяяяяявки! – визжит Фрэнк.

– Нет, это не козявки, это обычная слизь, как и…

– КАКИ! – дурным голосом вопит Фрэнк. – ЭТО ЕЩЕ ХУЖЕ!

– Куда уж хуже! – кричит Элиза.

– Нет, это просто слизь, как и в водопроводе! – ору я.

– КАКИИИИИ В ВОДОПРОВОДЕ!!! – не унимается Фрэнк, и я понимаю, что это может продолжаться вечно.

Ярко-розовая грязь начинает сохнуть на наших руках, и мне становится ясно, что мы приклеились к туннелю. Как статуи, не способные ни двигаться, ни ползти.

Фрэнк наклоняется и облизывает сопли… То есть слизь.

– На вкус как единорог! – объявляет он.

– Откуда ты знаешь? – фыркаю я.

– Я собираюсь проесть себе выход! – говорит Фрэнк.

– Не надо, – просит Элиза, но Фрэнк не слушает.

(А разве он когда-нибудь слушает?)

Фрэнк – это настоящая машина для еды, просто человеческий мусоропровод.

Он лижет и лижет, пока мы наконец не освобождаемся. Но, даже не глядя на часы, я знаю, что мы опоздали на несколько часов и не сможем остановить Отто.

– Буууууууэ! – рыгает Фрэнк.

По крайней мере он хорошо поел. А вот будет ли мама вообще кормить меня, после того как узнает, что я натворил, большой вопрос…

ДЕЛО ЗАКРЫТО

ТЕПЕРЬ, КОГДА НАМ известно, что в прошлом Мэддок обманывал миссис Лекавалье и выманивал у нее деньги, мы решаем с ним встретиться.

Сноска № 84

Запах Мэддока легко уловить. Как охотничьи собаки, мы обнюхиваем весь коридор и в конце концов учуиваем адвоката.

Когда у меня начинает болеть голова от одеколона, я понимаю, что он близко. Мы сворачиваем за угол и подходим к стеклянным дверям. Внутри комнаты Мэддок сидит на диване, склонившись над бумагами, разложенными на мраморном столе. За ним стоит каменная статуя какого-то голого парня и рояль.

Мы открываем стеклянные двери, и Мэддок отрывается от своего занятия. Сначала он кажется удивленным, но через секунду морщит нос:

– Нашли меня.

– Мы шли на запах, – сообщает Фрэнк. – Ты пахнешь как скунс.

– Что ж, как вы успели заметить, я здесь выполняю кое-какую работу для Гвиневры Лекавалье…

– Мы быстро, клянусь, – обещаю я.

– Тогда переходите уже к делу, – требует Мэддок.

Элиза смотрит на меня, ожидая, что я задам первый вопрос. Думаю, она боится снова обидеть собеседника – после того, что произошло вчера со Смитом. Но с Мэддоком не стоит тянуть время или искать обходные пути.

Я делаю глубокий вдох и пристально смотрю на адвоката. Была не была…

– Нам кажется, вы пытаетесь присвоить деньги Гвиневры.

Элиза выглядит потрясенной.

А вот Мэддок смеется. Он закрывает ручку колпачком и откидывается на спинку белого дивана:

– Ну конечно, я пытаюсь выдоить из миссис Лекавалье денежки! Старая корова набита ими так, что ей и за всю жизнь их не потратить. Если я когда-нибудь узнаю, кто угрожает этой летучей мыши, я этих людей расцелую! Она никогда не нуждалась в моих услугах так, как сейчас, и я беру с нее бешеные деньги за свои юридические консультации!

От Мэддока у меня мурашки бегут по коже. Он поправляет галстук, проводит рукой по прилизанным волосам и снова принимается за бумаги:

– И на этой ноте позвольте мне вернуться к своей работе.

Но… мы ведь еще не получили от него никакой информации! Я едва начал задавать ему вопросы.

– Да бросьте! Вам должно быть известно хоть что-нибудь!

– Нет.

– Значит, вы врете! – восклицает Элиза.

– ВРУШКА-ВРУШКА! РОЗОВАЯ ХРЮШКА! – распевает Фрэнк.

– Мы докажем, что это были вы, – говорит Элиза Мэддоку.

Я стараюсь подавить стон. Разве можно так говорить подозреваемому!

Теперь Мэддок будет предельно осторожен, потому что знает, что мы за ним наблюдаем.

Мэддок фыркает:

– Разве вы не должны собрать доказательства, прежде чем обвинять кого-то? Похоже, вы торопитесь обвинить меня, а потом планируете подгонять доказательства под свою гипотезу.

– ГИППОПОТАМ! – выкрикивает Фрэнк, и я шикаю на него.

Элиза сердито смотрит на Мэддока. И он, конечно, действительно подозрителен, с этой грубой ухмылкой и наглостью.