Клаус-Петер Вольф - По следам велосипедных воров

– С какой стати! – надулся Лукас. – Зачем мне нацеплять на себя это уродство? Ты ведь сама говорила, что на острове нет машин.

– Не придуривайся, Лукас! – поддержала маму Эмма. – Возьмём шлемы без разговоров.

Лукас покрутил пальцем у виска:

– Да он выглядит реально по-идиотски.

– Думаешь, ты без него лучше выглядишь? – поддела его Эмма. – На Лангеоге в тебя и так никакая девчонка с ходу не втюрится.

Мик рассмеялся:

– Для этого ты всё равно ещё слишком юн!

Эмма украдкой хихикнула, Лукас показал ей язык.

Янссены кое-как втиснулись в ярко-красный ягуар. Багажник был доверху набит двумя саквояжами и чемоданом. Остальные вещи Эмма, Лукас и Сара взяли к себе на колени.

– Вот видите, всё влезло, – радовался Мик. – Я же говорил!

Эмма похлопала отца по плечу:

– Папа, ты просто лучший!

Вильгельм Куншевски стоял у садового забора и хмуро наблюдал за соседями. Всех детей он считал маленькими, вредными шкодниками, особенно этих двоих – младших Янссенов. С тех пор как эта ужасная семейка унаследовала виллу Теодора Янссена и переехала на Туннельную улицу, его спокойная жизнь у плотины закончилась.

Куншевски сложил руки на пивном животике и проворчал:

– Да, добром их поездка вряд ли кончится. Далеко на такой машине не уедешь.

Это был тот исключительный случай, когда старый брюзга оказался прав.

Эмма успела радостно помахать ему на прощание и крикнуть:

– Пока, господин Куншевски!

Лукасу доставляло удовольствие позлить соседа.

– И не забудьте покормить кротов, – подхватил он. – Ни у кого в саду нет таких чудесных кротовин [4] Куполообразные бугорки земли около кротовых нор. , как у вас. Все соседи обзавидовались!

Сара повернулась к сыну и прошептала:

– Пожалуйста, прекрати, Лукас! У нас и так достаточно неприятностей с господином Куншевски.

– Наш дорогой сосед – изрядный пакостник, но провоцировать его всё же не стоит, – добавил Мик.

Он завёл мотор и осторожно тронулся с места. В следующий момент металлический скрежет заставил вздрогнуть всю семью. Казалось, будто крыша над ними готова рухнуть. Мик резко затормозил, Эмма вскрикнула, Лукас ударился головой о спинку переднего сиденья.

Все четыре велосипеда вместе с багажником сверзлись с крыши прямо в палисадник Куншевски. Янссены в испуге выскочили из ягуара.

– Классный багажник, пап. Нечего сказать! – съязвил Лукас.

Эмма подняла с земли свой велосипед и пробормотала:

– Хорошо ещё, что велики мягко упали.

Она осторожно покосилась на господина Куншевски.

– Точно! – заметил Лукас нарочито громко. – Прямо в крапиву.

Вильгельм Куншевски задохнулся от возмущения.

– Это не крапива, сопляк! – прорычал он с побагровевшим лицом. – Это розы! Одна прекраснее другой. Ты хотя бы представляешь, сколько труда стоит их вырастить, а?!

Сара Янссен попыталась успокоить соседа:

– Господин Куншевски, нам искренне жаль, что так случилось. Извините нас, пожалуйста. Мы не нарочно!

Сосед яростно сверкнул на неё глазами и гневно произнёс:

– Надо совсем не иметь мозгов, чтобы перевозить велосипеды на ягуаре!

Эмма топнула ногой и заявила:

– У моего папы мозги есть, и вообще он самый лучший папа в целом мире! К тому же известный писатель.

Лукас тут же добавил:

– Не слушай его. Он правда думает, что это не крапива, а розы.

Мик обессиленно застонал. Он изнемогал от удушающей жары, однако собрался с духом, поднял велосипеды из зарослей то ли крапивы, то ли роз и примирительно сказал:

– Разумеется, мы возместим ущерб, господин Куншевски. Это действительно очень красивые цветы.

Сосед наставительно поднял указательный палец.

– Это были красивые розы. И к тому же дорогие. Я их купил в Нордене на специальном рынке роз.

– Кто же это покупает крапиву на рынке роз? – не унимался Лукас.

Сара выразительно посмотрела на часы.

– Дорогие, наш паром…

– Мы всё уладим после отпуска на Лангеоге, – пообещал Мик. – Даю слово, господин Куншевски!

Лукас вытащил из машины чемодан.

– Я и так хотел на детективном бусике ехать.

Мик устало выдохнул:

– Ну, тогда пусть мама садится за руль. Она водит лучше, чем я. Автобус придётся оставить в порту Бензерзиля. С собой возьмём только велосипеды.

– Автобус ничего против тебя не имеет, папа, – сказала Эмма. – Он вообще-то очень славный.

Невыносимая духота выгоняла пассажиров на открытую палубу парома. Никто не хотел сидеть внизу в салоне, хотя там имелись кофе, мороженое и разные сладости в пёстрых упаковках.

В последнюю минуту Янссенам удалось занять два места на свежем воздухе.

Сара и Мик намеревались посадить детей к себе на колени, но Лукасу это совсем не понравилось.

– Я же не грудной ребёнок! – проворчал он и с напускной небрежностью уселся около ограждения, уставившись на сверкающую воду.

А вот Эмма с удовольствием восседала на папиных коленях вместе с игрушечным слоником.

Мама Янссен собралась смазать дочкино лицо кремом от солнца, но та скривила рот и стала отбрыкиваться:

– Ну, мам, я только что сама намазалась!

– Ты же знаешь, у людей с рыжими волосами кожа особо чувствительная, – убеждала её Сара. – Ты очень быстро обгоришь на солнце.

– И тогда появятся веснушки! – обрадовалась Эмма. У неё уже появились маленькие пятнышки на носу, и они ей нравились.

Какая-то девочка споткнулась о рюкзак Лукаса.

– Эй! – рявкнул он. – Глаза у тебя для чего?

Девочка яростно пнула рюкзак ногой и, смерив мальчика взглядом, заявила:

– Сам глаза разуй, малявка! Мог бы своё барахло не раскидывать на проходе.

«Дура набитая», – подумал Лукас и подтянул рюкзак к себе. На вид девочке было лет двенадцать-тринадцать. На ногах беговые кроссовки, в ухе серьга с пучком крашеных, красно-синих чаячьих перьев. Самое длинное перо доставало ей почти до плеча. Русые волосы с одной стороны головы были выбриты.

Лукас вынул из рюкзака фотоаппарат и, просто чтобы проверить, как он работает, сфотографировал девчонку.

– Ты случайно не дочка Куншевски? – спросил он подчёркнуто дружелюбно.

– Чего? Спятил, что ли? Никакого Кунловски я знать не знаю!