Гай Басс - Чудеса в зимнюю ночь

– Спокойной ночи, волшебный мышонок! – прошептала она. И снова зевнула. Ей таааак хотелось спать…

Молли моргнула. Пряничный мышонок сидел и умывал крохотными розовыми лапками усы и ушки. Он сморщил носик, дёрнул хвостом и поспешил вниз с тумбочки, через подушку Молли и через кровать. Его мягкая, рыжеватая шёрстка пощекотала руку девочки.

Молли наблюдала за ним. Казалось, он что-то искал.

Мышонок спрыгнул с кровати на пол. Его коготки едва слышно цокали по деревянному полу. Он суетливо метнулся к двери, а когда вернулся, во рту у него была длинная нитка.

Он уселся посреди ковра. Молли не шевелилась, чтобы он не заметил, что она за ним наблюдает – его было хорошо видно в полоске света, падающего с лестничной площадки.

Мышонок взял швейную иголку в одну крохотную лапку и зубами протянул серебряную нитку через её ушко. Потом начал делать маленькие, аккуратные стежки по зелёному фетровому носку. Он вышивал буквы. Сначала Ч, потом А – чтобы получилось имя Ч-А-Р-Л-И.

Закончив, мышонок завязал маленький узелок, оборвал нитку и затащил носок обратно на постель. Молли крепко зажмурилась. Когда она снова их открыла, носок был уже на тумбочке у кровати, как и пряничный мышонок.

«Мышиное волшебство! – подумала Молли сонно. – Теперь я знаю, что с Чарли всё будет хорошо».

Молли проснулась рано утром. Солнце сияло. Внизу звонил телефон. Девочка услышала бабушкин голос – та с кем-то говорила:

– Хорошо! Это отличные новости! Я скажу Молли.

Молли соскочила с постели и понеслась вниз.

– Что мне скажешь? – запыхавшись, спросила она.

– Твой папа звонил. Всё в порядке. Операция Чарли прошла хорошо, и этим утром он совсем проснулся. Разве это не замечательно? – Бабушка крепко обняла внучку.

– Ура! – радостно воскликнула Молли. – Можно ему сегодня домой?

– Не сегодня, – покачала головой бабушка. – Ему нужно остаться в больнице ещё немного. Но он вернётся как раз к Рождеству. Попозже мы его навестим.

– Можно я возьму с собой пряничного мышонка и покажу ему? – попросила девочка.

– Конечно, если хочешь! – разрешила бабушка.

Молли кое-что вспомнила.

– Подожди! – крикнула она бабушке, убегая наверх.

Да! Носок цвета зелёного мха с Моллиными серебряными стежками по краям был там. И на нём, маленькими, аккуратнейшими мышиными стежками было вышито имя Чарли.

Молли понесла носок вниз:

– Смотри! Вот что пряничный мышонок сделал ночью!

– Восхитительно! – сказала бабушка, хотя удивлённой она не выглядела совершенно.

– Как в сказке! – радовалась Молли. – Я же тебе говорила, что это волшебный мышонок.

Бабушка улыбнулась:

– Я всегда знала, что Рождество – время волшебства. И лучшее волшебство из всех – это что малыш Чарли поправится!

…В гостиной украшения блестели и мерцали на свету. Над камином висели носки.

Теперь всё было готово. И малыш Чарли будет с ними в своё самое первое Рождество.

Джулия Грин

Сказочный лес был скован зимой. Совсем не такой, про которую люди говорят что-то вроде «лучше надеть шапку, на улице прохладно» – нет, намного, намного худшей. Вообще-то это была холоднейшая, суровейшая, с сильнейшими метелями зима с тех самых пор, как люди решили делать записи о том, какими холодными, суровыми и вьюжными зимы вообще могут быть. Даже те лесные звери, которые обычно себя зимой неплохо чувствуют, вроде пушистой лягушки или снежной цыпы, затаились под камнями или укрылись в пещерах.

Высоко на вершине дерева красногрудая малиновка выглянула из гнезда.

– Ну да… Всё такой же мороз, – вздохнула она, и клюв у неё немедленно покрылся инеем. – Понятия не имею, зачем я вообще проверяю каждый день, когда у меня на перьях растут сосульки.

Малиновка глянула вниз, на укрытый снегом лес, и что-то привлекло её внимание. Сначала она подумала, что это сосновая шишка, но потом протёрла глаза покрытым изморозью крылом и взглянула ещё раз.

Это был рыжий ёж. Зверёк бросал вызов безжалостной зиме, храбро шагая сквозь ветер и снег. Он низко нагнул голову, сражаясь с неистовой вьюгой, и дрожал от кончиков иголок до самого носа. Шёл ёж на двух ногах (как сказочные ежи чаще всего и делают) и нёс на плече маленький узелок.

– Ёж! Эй, ёж! – громко окликнула малиновка. – Что ты делаешь? Ты же замёрзнешь насмерть!

Ёж её не услышал – или решил не отвечать. Он продолжал с трудом пробираться сквозь снег, отбрасывая лапой снежинки с глаз.

«Что он делает? Он потерялся? Или перепутал время года? Хотя там так холодно, что даже камень поймёт, что на дворе зима… Никому не следует выходить в метель. Что может быть такого важного?» – задумалась малиновка. Спустя мгновение любопытство её одолело – она стряхнула сосульки с крыльев и слетела с гнезда.

– Ёж! Ты что, меня не слышал? Сейчас зима! Зи-ма! – пропела малиновка так громко, как могла. – Разве ты не должен быть в спячке?

И ёж снова не ответил. Он неуклюже вскарабкался на бревно и, свернувшись в колючий шар, скатился в сугроб. Малиновка смотрела в изумлении, как он развернулся и стал выбираться из снежного плена. Минуты не прошло – и он уже продолжал путь.

– Ёж! Куда ты? Я должна знать! – воскликнула она.

Ёж остановился и ответил, не поднимая головы:

– Пойдём со мной – и увидишь.

С этими словами он снова двинулся вперёд. Малиновка последовала за ним – вопреки своему здравому смыслу.

Малиновка устала и замёрзла, но продолжала следовать за решительным маленьким ежом сквозь снежный буран. Она летела над ним, а он топал через покрытые снегом поляны, перебирался через брёвна, камни и даже через большое поваленное дерево – и всё это время они сражались с ледяным ветром.

– Ёж! Ты сказал, чтобы я шла за тобой, если хочу узнать, куда ты идёшь, но пока всё, что я получила, – это, наверное, малиновый грипп, – прочирикала малиновка. – Я требую, чтобы ты сказал мне, ради какого важного дела ты рискнул выйти в такую метель, вместо того, чтобы прятаться в прекрасном, тёплом гнезде, как следовало бы!

Ёж остановился на берегу широкой замёрзшей реки.

– Пойдём со мной – и увидишь, – повторил он.

– Ёж, подожди! – воскликнула малиновка. – Разве ты не видишь, там, на другом берегу реки? Там лис!

Ёж всмотрелся в далёкий берег. Там его уже заметил лис из рода мелкопятнистых. Полумёртвый от голода, он облизывался, предвкушая закуску (ему было всё равно, что та покрыта иголками). Ёж глубоко вдохнул и осторожно ступил на лёд.