Збигнев Ненацкий - Пан Самоходик и тамплиеры

Самый ребенок из них Баська. Занятный, веселый, постоянно смотрит на верхушки деревьев, как будто его заветная мечта подняться на высокое дерево, и оттуда разглядывать окрестности. Может быть, в будущем он покорит самые высокие вершины планеты? Или как знать, вдруг станет исследователем белых пятен на карте науки?»

- Я уже хочу быть взрослым. - Сказал Соколиный Глаз, стоя в воде. - Поступлю в школу офицеров милиции и буду служить в службе уголовного розыска. Ловить мошенников вроде Малиновского. Чтобы они вздрагивали от моего имени.

- Ну, а пока, - изрек Вильгельм Телль, - Малиновский смеется над всеми нами. Пан Самоходик в сто раз умнее, чем мы, но Малиновский обманул его. Как по мне, то я не хотел бы быстро стать взрослым.

- А почему? - Задумчиво произнес Баська. - Это так приятно быть взрослым. Работать в газете, как панни Анка, ездить на край света и писать статьи о том, как живут люди.

- Научись сначала писать эссе. Ты делаешь много орфографических ошибок. Главному редактору вряд ли понравится такой журналист.

- Tелль немного прав. Не стоит сразу становиться взрослыми. Если бы мы были взрослые, у нас были бы свои серьезные занятия, и мы не смогли бы ездить с паном Самоходиком.

- Когда я стану взрослым, то буду как пан Томаш. Тоже буду ездить в поисках приключений.

- Э-э, размечтался. - Усмехнулся Вильгельм Телль. - Ты хочешь быть всем сразу: антропологом, журналистом, паном Самоходиком. Если ты хочешь быть всем сразу, то не будешь никем, понимаешь?

- Взрослые очень редко участвуют в таких приключениях, как мы с паном Томашем. - Заявил Соколиный Глаз. - У них нет на это времени. Мой отец работает мастером на ткацкой фабрике. Его интересуют только ткацкие станки. Дома постоянно говорит только о них...

Я лежал и думал, что быть может, Соколиный Глаз никогда не будет ни ученым, ни следователем. А будет как его отец: на ткацкой фабрике мастером. Или инженером на заводе.

И вдруг, посреди моих размышлений о ткацких станках, Баська воскликнул на ломаном английском, подражая голосу капитана Петерсена:

- А ты случайно не господин Малиновский?

Ребята рассмеялись. И когда смех затих, продолжили свой разговор:

- Мы тут смеемся, а Малиновский ходит и, вероятно, обдумывает свои дальнейшие авантюры. Под нашим носом взломал дом учителя и украл документ тамплиеров. А потом обманул пана Самоходика у часовни.

- Не говори так! - Обиделся Соколиный Глаз. - Пана Самоходика никто не сможет когда-либо обмануть. Если он не заметил как прокрался Малиновский к часовне, то только потому, что он размышлял о значении слов: «Там сокровище ваше, где сердце». Это, безусловно, ключ к тайне.

- «... где сердце». Не понимаю. - Ответил Баська.

Я этого тоже не понимал. Засыпая, в мыслях у меня проносилось: «... где сердце ... сердце ваше ...сердце»... Как будто из-за толстых стен доносился голос Телля:

- Надо помочь пану Самоходику. Малиновский, вероятно, скрывается где-то неподалеку в этой местности. Маловероятно, что жители Милкока не заметили незнакомца, торчащего на озере. Он должен был побывать в деревне и расспрашивать их.

Я уже хотел встать и не дать мальчикам уйти из нашего лагеря, потому что мы должны были ехать в двенадцать в Мальборк. Но сон крепко схватил меня, я провалился в пустоту. Когда я проснулся, было уже после полудня. На траве рядом с автомобилем лежала куча, приготовленная мальчиками: одеяла, матрасы, мешок с палаткой, посуда. На дверной ручке моего «Самохода» висел лист бумаги:

«Мы не хотели вас будить, пан Томаш, но мы нашли что-то интересное. Пожалуйста, идите за нами по знакам, что мы оставили. Три разведчика».

Я вздохнул неохотно, волей-неволей оделся и начал искать в траве у колес автомобиля первый указывающий символ. Он был в виде стрелки в направлении извилистого берега озера. Чуть дальше я обнаружил в песке стрелку с двойным острием. Это означало: «Идите быстрее».

Я прибавил шагу и вскоре очутился на узкой тропинке, вьющейся по крутому и высокому берегу озера. Здесь рос высокий сосновый лес, на толстом стволе дерева висел небольшой листок бумаги, на нем было длинная черта, перечеркнутая в двух местах перпендикулярными короткими тире. Такой знак означал: «Иди медленно и осторожно».

Я послушно замедлил шаг и не спеша двинулся по берегу озера. Вскоре тропинку пересек ручей, в котором шумел мутный поток. Такой же, в котором застрял автомобиль Петерсенов. На противоположной стороне я заметил ольху, с вырезанным на коре знаком в виде зигзага и двух перпендикулярных линий. Я вспомнил, что это означает: «Переход, брод, здесь мелко».

- Где же мои разведчики? - Подумал я, снял ботинки, подвернул брюки и стал пробираться по воде на ту сторону. Здесь и вправду было мелко, по щиколотки. На противоположном берегу было указание в виде большого и маленького прямоугольника, означающего: «Ждите здесь».

Я лег под дерево и стал ждать. Прошло десять минут. Пятнадцать. Полчаса.

Я уже собирался встать с места, как словно из-под земли передо мной вырос Вильгельм Телль.

- Тихo! - Шепнул он, приложив палец к губам. Сел рядом со мной на траву и зашептал на ухо:

- Пятьдесят метров дальше начинается низкий полуостров, выступающий в озеро. Там живет мотоциклист, которого мы прозвали кроликом, он одет во все кожаное. Это нам рассказали мальчики из деревни. Может быть, это Малиновский? Несколько минут назад он собрал свой лагерь, палатку и вещи сунул в мешок и привязал его к багажнику мотоцикла. Потом уселся на упавший ствол дерева, время от времени смотрит на часы, как будто кого-то ждет.

Я кивнул в знак того, что понял его объяснение:

- А теперь, Телль, веди меня к этому полуострову.

Мы пошли через кусты по берегу озера, стараясь из-за всех сил не шуметь. Скоро показался заросший ольхой мыс. В кустах на берегу лежали Соколиный Глаз и Баська. Место для наблюдения было выбрано идеально, полуостров виднелся как на ладони. Я и Телль упали рядом с ними на траву.

Весь берег был заросший черной ольхой. Чуть дальше, на лежащем стволе дерева, прямо у воды сидел молодой мужчина в кожаном костюмчике, которые так обожают мотоциклисты. Он сидел и неотрывно смотрел в сторону другого берега озера, туда, где виднелись коттеджи дома отдыха журналистов.

Мотоциклист нервничал и начинал терять терпение. Он опять посмотрел на часы, потом закурил сигарету и снова посмотрел на часы.

Вдруг оживился, вскочил со ствола и стал смотреть на другой берег. Оттуда отплывала синяя лодка, в которой сидели два человека. Загадочный мотоциклист потушил сигарету и поспешно отступил в заросли ольхи, вглубь полуострова. Было ясно, что он хотел остаться незамеченным.

Лодка приближалась и вскоре я узнал одного человека, это было Анка. Когда они подплыли ближе, стало ясно, что греб журналист, который на танцах смеялся над моим «Самоходом».