Тейлор Дженкинс Рейд - Дейзи Джонс & The Six

Когда все уже было идеально готово к записи, я сказал:

– Итак, «Аврора», дубль первый. Отсчитайте кто-нибудь.

Дейзи : Мы сыграли и спели всё от начала до конца. Все вместе. Просто играли и играли, сливаясь в одно целое. Как единая группа. Как самая настоящая команда.

В какой-то момент я посмотрела на Билли, и мы улыбнулись друг другу. И я подумала: «Вот оно! Случилось!» Я действительно стала частью группы. Я была одной из них. И всемером мы теперь творили изумительную музыку.

Билли : Когда мы с Дейзи пели, то мне понадобилось сперва сделать несколько заходов, чтобы как следует распеться, а Дейзи сумела выдать все прямо с места в карьер. Она и впрямь просто нечто… Абсолютно непосредственна. И знаешь, когда пытаешься идти против человека вроде Дейзи, то такое качество ужасно раздражает. Но если она с тобой в одной команде… Это сила! Она просто сгусток энергии и мощи!

Арти Снайдер : Я все пытался понять, как будет звучать альбом. А мои ребята еще продолжали возиться с установкой аппаратуры. Пробные заходы прозвучали как-то дребезжаще, и я полностью сосредоточился на этом. Когда берешься за новый альбом – с новыми людьми или с другим стилем игры, или в новой для себя студии, ну и так далее, – то все регулировки, все микрофоны должны быть подготовлены как нельзя лучше. Для меня это вообще вопрос номер один. И пока в наушниках не зазвучало все абсолютно чисто, я был не в состоянии сосредоточиться на чем-то ином.

Но даже хорошо зная свое это качество, оглядываясь назад… я просто поверить не могу, что сам тогда не догадывался ни о чем, что называется, ни сном ни духом. Мы записывали величайший, грандиозный хит – а я даже не понял!

Дейзи : Я знала, что получится нечто колоссальное. Уверена, даже тогда я это уже точно знала.

Дейзи : И вот спустя несколько дней я у себя дома пролистываю свой дневник (кажется, дело было в выходные) и нахожу там одну из песен Билли. Из тех, что он написал для альбома. «Полуночи». Если не ошибаюсь, в то время она называлась «Воспоминания». Должно быть, я случайно положила этот листок в свои вещи, когда мы уезжали от Тедди.

Я принялась ее перечитывать. И перечитала, наверное, раз десять кряду, не вставая с места.

Она была ну просто до тошноты слащавой! Сплошняком о том, какие счастливые воспоминания у Билли связаны с Камиллой. Но все же там было несколько весьма удачных строк. И потому я стала писать свой вариант прямо поверх его текста, пытаясь все это обыграть.

Билли : Когда мы в следующий раз встретились у Тедди, Дейзи вручила мне «Полуночи». Песню, что я сочинил за лето. Когда я ее писал, она была совершенно прямодушной и незамысловатой. И вот Дейзи мне ее отдала, всю исчирканную ручкой, так что невозможно было ни слова прочитать.

– Что ты такое сделала с моей песней? – спросил я, держа перед собой страницу.

Дейзи : Я ответила, что на самом деле это потрясающая песня. Просто ее нужно было немного подчернить.

Билли : – Я понимаю, что ты имеешь в виду, – ответил я. – Но мне никак не прочитать, что ты написала.

Тут она разозлилась и вырвала у меня листок.

Дейзи : Я собиралась прочесть ему сама. Но когда начала было зачитывать первый куплет, поняла, что это просто тупо. И попросила:

– Исполни песню так, как ты ее написал.

Билли : Я взял гитару и начал играть и петь так, как задумал с самого начала.

Дейзи : Я оборвала его, как только уловила основную мелодию.

Билли : Она взялась рукой за гриф, заставив меня умолкнуть, и сказала:

– Я поняла, как дальше петь. Начни-ка теперь играть сначала. И послушай, что вышло у меня.

Дейзи : Я спела его песню снова, только теперь со своими поправками.

Билли : Из песни о наилучших воспоминаниях жизни она превратилась в песню о том, что надо и чего не надо помнить. И надо признать, она получилась более затейливой, более сложной. И куда более открытой к разным интерпретациям.

Все вроде бы очень походило на то, что я видел в своем воображении, когда ее писал, но только… [ Усмехается . ] Откровенно говоря, она стала гораздо лучше, чем моя песня.

Дейзи : На самом деле я не так-то много там и изменила. Я лишь добавила туда то, что могло затеряться в памяти, тем самым оттеняя все то, что действительно следует помнить. А еще немного перекомпоновала песню, дабы ввести второй голос.

Билли : К тому времени, как она допела до конца, я просто завелся.

Дейзи : Билли мгновенно проникся творческим настроем. Забрал у меня листок, схватил ручку и начал слегка менять в тексте порядок. Тогда я и поняла, что ему мой вариант вошел-таки в жилу.

В итоге, взяв песню о том, какие чувства питает Билли к Камилле, мы вложили в нее гораздо более широкий и глубокий смысл.

Билли : Мы сыграли ее перед группой в студии, в комнате отдыха. Только Дейзи и я, да еще моя гитара.

Грэм : Мне сразу легла на душу эта песня. Мы с Билли тут же принялись обсуждать, не сделать ли в проигрыше гитарное соло. Мы с ним словно попали, вошли в одну фазу.

Эдди : Я сказал Билли:

– Отличная песня. Давай сразу прикину свою партию.

– Да твоя партия уже написана, – возразил Билли. – Так что просто бери гитару и играй, как я играл.

– Дай мне с ней хоть повозиться.

– Не с чем там уже возиться, – ответил Билли. – Мы с Дейзи уже перешерстили там все вдоль и поперек. Говорю тебе, играй ее так, как я играл.

– Но я не хочу играть так, как играл ты, – заявил я.

Тогда он просто похлопал меня по спине и сказал:

– Вот и классно. Просто играй так, как я играл.

Билли : Партия для ритм-гитары была уже полностью готова. Но я ответил ему:

– Отлично, дружище. Действуй. Посмотрим, что ты сможешь еще придумать.

К тому времени, как дошло до записи, Эдди пришел в точности к тому варианту, что я сам перед ним играл.

Эдди : Кое-что я все же поменял. Он не совсем правильно все сделал. И вообще, играть эту песню можно было совершенно по-разному. Я прибавил драйва, кое-каких фишек. И получилось намного лучше. Я сам знал, как играть собственные риффы. И знал, что больше тут подходит. Решили же, что каждый из нас как следует покажет себя в этом альбоме. Так что я использовал свой шанс.

Билли : Очень досадно, когда точно знаешь, как следует что-либо сделать, но должен притворяться, будто у кого-то есть на этот счет лучшие соображения. И когда знаешь, что в конечном итоге все равно используешь свой вариант. Но таковы издержки совместной работы с Эдди Лавингом. Ему необходимо верить, что он сам все придумал, иначе он просто не станет ничего делать.

И знаешь, я сам дал маху. Это же я всем сказал, что в нашей группе у всех равные возможности. А делать этого не следовало. Потому что рок-группа – это не какая-то стабильная, устойчивая система. Возьми, к примеру, Брюса Спрингстина с его группой. Спрингстин знал, как все построить. А я? Я вынужден был сидеть там и прикидываться, будто люди вроде Эдди Лавинга лучше меня знают, как исполнять песни, что я сам же для своей гитары написал.