Дидье Ковеларт - Томас Дримм. Конец света наступит в четверг

– Еще раз спрашиваю: ты принял свой антижирин?

Я отвечаю, что принял. Это голубая таблетка, которая запускает процесс пищеварения за час до еды, чтобы предотвратить образование жира. Я тихонько достаю ее из кармана и начинаю незаметно сосать, пытаясь избавиться от наваждения. Надеюсь, я не разговаривал во сне. Не обязательно быть сыном психолога, чтобы понять, отчего снятся такие сны. Это типичный кошмар убийцы, который боится, что его разоблачат.

Но я пока не знаю, что настоящий кошмар еще и не начинался.

Машина останавливается перед нашим домом – кирпичным бараком с крышей из кровельного железа. Это самое маленькое и самое жалкое жилище из всех, что нам предоставляло Министерство образования с тех пор, как мой отец официально числится алкоголиком. Он государственный служащий, а таких по закону увольнять нельзя. Поэтому его то и дело переводят с одного места на другое, вынуждают переезжать и, по его словам, всё время гнобят, подталкивая к самоубийству. Но пока он держится.

– Отправляйся сразу в свою комнату и до ужина сделай уроки, а к папе здороваться не заходи.

– Хорошо, мама.

Она права. По воскресеньям, когда я захожу поцеловать отца на ночь, он битый час забивает мне голову всякими исчезнувшими цивилизациями, о которых нельзя говорить в школе (если их нет, то какой смысл вспоминать). Китайская, греко-римская, африканская, израильская, арабская… Я очень люблю все эти легенды, истории о войнах, нашествиях, катаклизмах и религиях, боровшихся друг с другом. Это действительно будоражит меня, ведь тот мир был всё-таки не так скучен, как наш. И когда я возвращаюсь в реальность, то совершенно не хочу делать уроки.

Я поднимаюсь на цыпочках в свою комнату на чердаке, где уже почти достаю головой до потолка. Если мой отец и дальше будет пить, мне лучше перестать расти, иначе в конце концов я превращусь в сгорбленного старика – наподобие того, которого я угробил сегодня на пляже.

Ну вот, опять эти мысли. Мне удалось на время забыть о старике, переключившись на проблемы родителей, но едва закрылась дверь моей комнаты, как я снова остался наедине с ужасом от содеянного.

Я утыкаюсь лбом в слуховое окошко, которое находится как раз напротив окна Бренды Логан. Уже стемнело, но она еще не зажгла свет. Бренда Логан – мое ясное солнышко, мой кусочек голубого неба. Это сногсшибательная блондинка со светло-карими глазами и потрясающей мускулатурой. Каждый вечер она часами дубасит мешок с песком, обзывая его негодяем, сволочью, дрянью. Этот спектакль я смотрю перед тем как лечь и часто продолжаю видеть во сне. Но там в какой-то момент я становлюсь этим мешком с песком, а она перестает боксировать, прижимает меня к себе и шепчет: «Любимый».

Бренда как минимум вдвое старше меня, но я не теряю надежды, потому что она безработная, несчастная и, как я, одинокая, а ее мусорное ведро тоже набито бутылками из-под спиртного. Это сблизит нас, когда я вырасту. Если от такой жизни она не загнется слишком быстро.

Никогда не забуду тот единственный раз, когда мы случайно встретились на улице. Это произошло в четверг, у нас обоих в руках были оранжевые мешки с мусором. В ее пакете стекло позвякивало почти так же громко, как в моем… Наши взгляды встретились: она покраснела, я тоже. Мы опустили глаза, тут же снова взглянули друг на друга и вдруг улыбнулись, словно заговорщики. Будто нас что-то связывало, будто мы узнали друг друга, а окружающий мир не существовал вовсе. Ну прямо родственные души, как бутылки из одного контейнера для стекла. А потом ее пакет лопнул, и она стала его проклинать, как свой мешок с песком, и я оставил их вдвоем, чтобы не смущать. Но именно в тот день я – со своим лишним весом, будущим алкоголика и плохими отметками – безнадежно влюбился. Чего еще ждать от такого, как я, тупицы без всяких перспектив?

Я падаю на кровать рядом со старым плюшевым медведем, моим другом детства, которого я достал из ящика с игрушками, чтобы усыпить бдительность матери. Пусть она думает, что я отстаю в развитии, и больше не ищет в моей комнате журналов с голыми девицами. Их я как раз прячу на дне ящика с игрушками.

Вообще-то плевать мне на эти журналы. Я не собираюсь предавать Бренду Логан ради этих неизвестных теток, которые улыбаются, хотя и знать меня не знают. Я просто хочу быстрее повзрослеть и стать мужчиной. И в тот день, когда я осмелюсь заговорить с ней, она почувствует, что у меня есть опыт общения с женщинами…

Но об этом я думал вчера. Когда еще мог мечтать. Теперь всему конец. Я стал убийцей.

Я лежу на кровати, закрыв глаза, стараясь представить себе пляж и вспомнить какие-нибудь улики, которые могли бы меня выдать. Уж если я не могу не думать о своем преступлении, буду делать это хотя бы с пользой.

Однако я не нахожу ни одной зацепки. Я перебрал все воспоминания, начиная с полудня, но не нашел ничего, что могло бы свидетельствовать против меня. В полседьмого вечера, прежде чем уехать с матерью домой, я сгонял на пристань, чтобы встретить Давида, когда он вернется. Я помог ему пришвартовать рыболовный катер, незаметно отрезал нейлоновые нити, которые, как я и предвидел, под тяжестью тела и от сопротивления воды развязались и соскользнули с ног старика. Если его найдут с галькой в карманах, ни у кого не возникнет сомнений: это самоубийство. Теперь, поскольку я практически вне подозрений, могу спокойно испытывать чувство вины.

Сложив ладони и подняв глаза к потолку, я пытаюсь вспомнить «обязанности гражданина», которым меня учили в школе, и начинаю молиться истово, но вполголоса, чтобы меня услышал Создатель, а не родители.

«Повелитель игры, сущий на небесах, всё просто ужасно! – говорю я и осеняю себя знаком Рулетки. – Я виноват в том, что нечаянно убил старика, как Вы сами недавно видели. Прошу Вас, дайте ему место в Раю у Большого игрального стола, чтобы он попытал счастья с Рулеткой судьбы и ему достался счастливый номер для удачной реинкарнации».

– Что за чушь!

Я вздрагиваю от неожиданности. Это его голос. Того сварливого старика, который накинулся на меня из-за моего воздушного змея. Может, я схожу с ума? В запрещенных романах, которые мне тайком дает отец, рассказываются и такие истории: убийцы видят привидения и слышат голоса своих жертв, потому что в них заговорила совесть. Но ведь в жизни привидений не бывает!

– Бывает. И доказательство перед тобой.

Свесив голову, я заглядываю под кровать. Но ничего не вижу, кроме мышеловки и кусочка засохшего сыра.

– Что ты там ищешь? Ты же видишь, я рядом!

Я резко выпрямляюсь. Спокойствие! Это просто галлюцинация. В комнате никого нет, кроме меня и плюшевого медведя. Непроизвольно, как в детстве, я крепко прижимаю к себе свидетеля моих ночных страхов.