Дидье Ковеларт - Томас Дримм. Конец света наступит в четверг

Он выходит из камеры. Полицейские надевают мне на голову такой же шлем, как у моего отца, и подключают электроды. Пронзительный звук сверлит мне виски, но он тут же сменяется космической музыкой. Не знаю, должен ли я расслабиться или, наоборот, цепляться за свои воспоминания, но я чувствую, что понемногу таю, как таблетка аспирина.

Я вижу лицо: оно возникает, мутнеет, распадается на части, появляется вновь. На меня устремлены два зеленых глаза. Это глаза Оливье Нокса, но с длинными ресницами, и принадлежат они женщине, от которой исходит умопомрачительный аромат: горячего шоколада и блинчиков в апельсиновом соусе. Она на шаг отступает и оглядывает меня, ослепительно улыбаясь. В руке она держит мой шлем, который сняла даже не глядя, с поразительной сноровкой переподключив электроды.

– Здравствуй, Томас. Меня зовут Лили Ноктис. Думаю, ты уже встречался с моим братом. Я новый министр игры и совершенно не разделяю его взглядов. Впрочем, как и всех остальных министров. Поэтому ты будешь притворяться, что забыл всё, начиная с воскресенья, но я очень рассчитываю на твою память, поддержку и доверие. Согласен?

Она торжественно водружает шлем мне на голову, будто это корона. Я говорю, что согласен. Мои воспоминания, похоже, на месте, но мне трудно сосредоточиться на прошлом. Я не могу отвести взгляд от ее глаз, ее фигуры, движений. Прости, Бренда, но это так.

– Нормально, не слишком жмет? – снова спрашивает она, просунув палец между моим левым запястьем и наручником. – Я позову сейчас охрану, и, когда они тебя освободят, ты изобразишь амнезию. Но ни в коем случае не говори ничего своему папе. Он действительно всё забыл, и это к лучшему: он бы не перенес шока. Подражай ему, чтобы не вызвать подозрений. Хорошо?

Я оборачиваюсь. Отец еще спит. На голове у него по-прежнему шлем с электродами, а тело криво повисло в наручниках.

– На выходе тебя ждет пакет, – шепчет она, поправляя мне волосы. – Мы с тобой не знакомы, договорились? Но еще увидимся. И ни в коем случае не доверяй моему брату.

Поколебавшись секунду, она заворачивает мой рукав и выше локтя красным ногтем царапает на коже какие-то цифры.

– Если я тебе вдруг срочно понадоблюсь, ты всегда сможешь со мной связаться. Слушайся только интуиции, Томас, и выполняй свою миссию. Лишь ты один можешь спасти мир.

Прошло пять минут после ухода Лили Ноктис, а я по-прежнему чувствую аромат ее духов. И сладостный зуд под рукавом от нацарапанного на моей коже номера телефона.

В сопровождении санитаров входят те же самые полицейские и включают неоновые лампы. Я что-то невнятно бормочу, подражая отцу и делая вид, что сплю. Они отвязывают нас, снимают шлемы, довольно бесцеремонно сваливают на носилки и выносят из камеры.

На выходе дежурный охранник опускает мне в карман мой телефон и вдевает шнурки в кроссовки. Сквозь чуть-чуть приподнятые веки я вижу, как к моим носилкам подходит администраторша с подарочным пакетом под мышкой. Она что-то говорит на ухо полицейскому, который кажется удивленным, но кивает. Она кладет пакет мне на живот и возвращается за свою стойку. Пакет не тяжелый. Он шевелится и разговаривает.

– Только не открывай сейчас; дождись, когда будешь в безопасном месте.

Шепот Пиктона вызывает у меня приступ сумасшедшего счастья. Не знаю, в каком состоянии я найду его после измельчителя мусора, но ничего, можно будет собрать по кусочкам. Я так счастлив, что он опять спасся. И что Лили Ноктис решила мне его вернуть. Эта женщина – волшебница. Просто волшебница!

В ночной темноте санитары выносят нас и ставят носилки в машину скорой помощи. Резиденция президента сияет огнями. Сердце мое сжимается, когда я думаю о Бренде, которая, может быть, именно сейчас там на своей голограммной вечеринке… Но почти сразу же моими мыслями полностью овладевает Лили Ноктис.

Скорая трогается, и мы едем к воротам. По длинным аллеям нам навстречу тянутся вереницы лимузинов, один длиннее другого.

– Где я? – бормочет отец.

С комом в горле отвечаю, что не знаю, но я всё время рядом с ним. И держу его за руку, пока он снова не засыпает.

– А мы не облажались, – раздается из подарочного пакета.

Я прикидываюсь глухим, чтобы еще немного помечтать о Лили Ноктис.

– Как раз об этом я и говорю, – поясняет голос.

Скорая резко тормозит. Дверцы открываются, санитары вытаскивают наши носилки и вываливают нас, как мусор с тачки. Мы оказываемся на тротуаре в каком-то пустынном деловом квартале, прямо перед входом в метро. Скорой уже и след простыл.

Я встаю и пытаюсь поднять отца, который бормочет латинские стихи, как в свои самые запойные вечера. Тащить его в метро у меня не хватит смелости. Я вынимаю телефон и вызываю такси по абонементу доктора Макрози, а пока открываю подарочный пакет, чтобы прояснить ситуацию.

– Я уже ничего не понимаю, – обрушивается на меня медведь, пока я вызволяю его из пакета. – Нокс и Ноктис – заодно, они использовали Вигора, чтобы украсть мои открытия, а теперь они что, стали соперниками? И сделали тебя ареной борьбы? Нокс управляет на расстоянии твоим воздушным змеем, чтобы ты меня убил, а Ноктис вынимает меня из измельчителя мусора, чтобы сделать тебе подарок. Это черт знает что. Им наплевать на нас, но какова их цель, каковы ставки?

– Во всяком случае, Лили Ноктис, – точно наша союзница.

– Посмотри мне в глаза и повтори то, что сейчас сказал.

Это не так просто, учитывая, что он теперь состоит из трех частей: уха, одной лапы и всего остального. Пожелтевшая набивка, высохшая и заплесневевшая, торчит наружу изо всех дыр.

– Ничего страшного, – успокаивает меня медведь. – Вот из-за чего я расстроен, так это из-за твоих детских башмачков. Я свернулся в комок, быстро разулся и запустил ими в измельчитель мусора, чтобы его заблокировать… Но будь разумен, Томас: Лили Ноктис – самая опасная женщина в мире!

– Ну, может, она изменилась! Или решила обмануть своего брата, чтобы вести дела с нами!

– Какие дела?

– Не знаю… Она хочет, чтобы я спас мир. Она говорит, что я единственный, кто может это сделать.

– Когда то же самое говорю тебе я, ты не веришь. Понятное дело, я не так убедительно виляю задом.

Я снова запихиваю его в подарочный пакет и помогаю отцу сесть в такси, которое как раз остановилось перед станцией метро.

– С кем ты разговаривал? – невнятно произносит он.

– Ни с кем, папа.

– И ты туда же! – выпаливает он с отвращением. – Они никого не слушают, им наплевать… Margaritas ante porcos … Бисер перед свиньями!

Не знаю, какой разряд вкатили моему отцу в электрошлем, но выглядит он сейчас как пьяный. Мать воспримет это как очередной запой. Я захлопываю дверцу машины и вдруг чувствую, что зверски устал. Устал врать, влезать в чужие драки, разбираться, кто свой, кто чужой, выкладываться до последнего ради людей, которые водят меня за нос… Осточертело быть героем.