Гленнон Дойл Мелтон - Держись, воин! Как понять и принять свою ужасную, прекрасную жизнь

Я не в состоянии представить молодого Визеля улыбающимся Буддой. Не могу вообразить, как сказала бы ему, что над его страданиями нужно подняться. Вполне допускаю, что могла бы показать ему изображение распятого на кресте Иисуса – обнаженного, окровавленного, избитого, осмеянного, оплеванного, брошенного и покинутого Богом. И могу лишь представить шепот, дрожащие руки и голос: «Вы так это чувствуете?».

Мне интересны люди, которые нашли способ быть выше общей боли мира и личных страданий. Но я уважаю тех, кто не пытается бежать, идет навстречу боли, позволяет себе страдать вместе с другими людьми и разбивать свое сердце. Уважаю людей, которые, не важно, просветленные они или нет, закатывают рукава и отказываются от своей комфортной жизни, чтобы помогать страждущим. А также тех, кто, может быть, этого и не делает, однако не боится видеть и понимать, что жизнь может быть жестокой, и осознает, что его комфортная реальность доступна далеко не каждому.

Несколько лет назад мой исполненный надежды, веры и радости священник изумил свою паству, сказав: «Жизнь – это боль, и любой, кто говорит вам иное, просто пытается что-то вам продать». Я подскочила на своей скамье. Надо же! Как негативно! Но теперь, став старше, поняла, насколько это справедливо. Жизнь трудна, ужасна, несправедлива и мучительна. Жизнь – это крест. И если вы думаете, что я излишне драматизирую, послушайте внимательно вечерние новости. А потом почитайте о международной торговле детьми, попадающими в сексуальное рабство, а на следующий день понаблюдайте за детьми в школьной столовой. Посмотрите, как относятся к тем, кто не похож на других. И, наконец, по дороге домой остановитесь у детского онкологического отделения в местной больнице. А потом мы с вами поговорим. Жизнь – это боль.

НО…

В страданиях есть красота. Жизнь жестока, но в то же время и прекрасна. Жизнь прекрасна в своей жестокости. И я изо все сил ищу красоту. Стараюсь заглушить голос своего страха, который заставляет меня бежать от боли. И прислушиваюсь к голосу любви, который называю Богом. Этот голос призывает меня бежать к боли, чтобы позволить разбить свое сердце, ведь разбитое сердце – это и знак отличия, и самое мощное средство на земле.

Голос любви поможет вам отыскать сокровище. Но сначала он поведет вас по минному полю.

Поэтому я и пишу – чтобы найти сокровища в страданиях. И в процессе творчества мои воспоминания постепенно трансформируются. Реальность и сочинительство сливаются воедино и преломляют мои воспоминания. И, в конце концов, воспоминания становятся более прекрасными, чем были на самом деле. А может, описывая события, я впервые понимаю, насколько прекрасными они были.

Я не знаю, что такое дзен. Но знаю, что такое благодарность. И благодарна за красоту среди страданий, а также за поиск сокровищ на минном поле жизни. Опасно это или нет, но мне не хочется покидать это минное поле. Именно здесь истина, красота и Бог.

Давайте поговорим о недвижимости.

Несколько лет назад мы с Крейгом купили наш первый семейный дом. Мы могли бы сразу купить его, но предпочли ипотеку на определенных условиях, потому что все еще верили в легкий путь. Недавно мы очнулись и стали задавать неприятные вопросы о нашем кредите: кому мы платим каждый месяц и сколько точно? Мы поняли, что переплачиваем 100 000 долларов и условия нашего кредита таковы, что нам придется выплачивать его регулярно до скончания времен, не пропуская ни одного месяца. А также поняли: если ставка в ближайшем будущем изменится, наш платеж увеличится на тысячу долларов в месяц.

Мы с Крейгом страшно расстроились и, в конце концов, решили продать свой дом. Мы планировали продажу без покрытия, обосновав это «житейскими трудностями». После завтрака Крейг отправился в банк. В очереди он стоял за матерью-одиночкой, которая со слезами умоляла менеджера помочь ей сохранить дом, который она вот-вот могла потерять. За ее ноги цеплялись двое маленьких детей. Выглядели дети гораздо более несчастными и напуганными, чем следовало бы выглядеть детям. Крейг вернулся домой, пришел на кухню и сказал мне:

– Дорогая, никакой продажи без покрытия. Мы сохраним эти условия для тех, кто переживает реальные трудности. Давай просто продадим все, что можно, и начнем все сначала, когда дом будет продан.

– Почему? – удивилась я. – Давай еще раз все обсудим.

Крейг поднял бровь и сказал мне:

– Гленнон, это будет правильно. Если бы нам была нужна продажа без покрытия, мы сделали бы это. Но нам это не нужно. У нас есть деньги. И мы их используем.

– Но «ну-у-у-жно» – такое коварное слово…

– Нет, это не так.

Я громко вздохнула, согласилась с Крейгом, хотя испугалась и почувствовала себя ужасно гордой, что у меня такой муж.

Мы обратились к финансовому консультанту и изложили свои пожелания. Он расспросил нас о наших средствах, браке, целях. Мы сказали: мечту о собственном доме вытеснили мечты о покое и свободе. Нам многое хочется сделать, много куда съездить; хотим тратить и жертвовать деньги, предпринять новые шаги, но чувствуем себя парализованными из-за того, что в данный момент все наши решения зависят от ипотечного кредита. Мы сказали консультанту, что хотим знать, какие решения можем принять, если нам удастся избавиться от ипотечного долга. Я заявила, что хочу освободить Крейга от заоблачных счетов каждый месяц. Кроме того, нам хочется более тщательно и сознательно выбирать компании, которым мы отдаем собственные деньги. И вообще, нам хочется жить проще и путешествовать налегке. Консультант спросил, почему мы не хотим совершить продажу без покрытия, и мы объяснили: такой выход подходит многим, но не нам, поскольку мы не можем честно и открыто сказать, что у нас нет денег, и считаем правильным для себя покончить с этим и начать снова.

Потом мы умолкли в ожидании, что он сочтет нас сумасшедшими. Но этого не произошло. Он посмотрел на нас и сказал:

– Я вас понял. Ваши доводы кажутся мне разумными. Вы хотите освободиться, и это понятно. Думаю, вам надо поступить именно так. И я согласен с вашим решением отказаться от продажи без покрытия. У вас достаточно времени для перестройки, и уверен, что вы это сделаете. Освободите свою семью и сделайте все по-своему.

И вот наш милый, маленький дом был выставлен на продажу, и через пару недель его купили. Мы заплатили 140 тысяч долларов – только для того, чтобы освободиться. Бросили на роскошный полированный стол ипотечной компании наши пенсионные накопления, сбережения и деньги, отложенные на колледж Чейза.

И мы начали сначала – у нас снова ничего не было.

Сейчас это новое начало представляет собой следующее: треть наших прежних выплат по кредиту мы тратим на аренду. Наше имущество поместилось бы в двух небольших отсеках склада для хранения вещей. Когда что-то ломается, мы пожимаем плечами, звоним хозяину и ждем, когда все исправят. Зато когда Крейг упускает выгодный контракт на работе, он просто разводит руками и говорит: «Что ж, зато наши счета в этом месяце минимальны!». Краску для волос я покупаю в дешевом магазине. Я могла бы предложить множество хитроумных выходов из этой ситуации, но, понимаете, мне это кажется сущим вампиризмом. Мне все равно.