Гленнон Дойл Мелтон - Держись, воин! Как понять и принять свою ужасную, прекрасную жизнь

Это я. Что-то меняется внутри и снаружи. Я несколько месяцев ничего не покупала и не могу придумать, что мне такое нужно. Не выщипывала брови, не красила ногти и шестьдесят три дня не пользовалась феном. Мне нравится мой истинный облик. Слегка потрепанный, но не СЛИШКОМ. Крейг не жалуется. Когда-то я читала, что для мужчины важно не то, как выглядит женщина, а то, как она смотрит на него. Я проверяю эту теорию на практике. Пока что все идет хорошо.

А это церковь. Наша маленькая церковь находится в нескольких шагах от нашего дома, и мы ходим туда каждое воскресенье. Тиш обязательно берет свою ярко-розовую сумочку и надевает блестящие серебристые туфельки. Красивые туфли и сумочки – это любимая часть Бога для Тиш.

В пасхальное воскресенье мы сидим рядом с миниатюрной пожилой дамой, которая выглядит так, словно готовилась к службе со Страстной Пятницы. Я с восхищением смотрю на идеальные седые локоны, элегантный костюм, бледно-розовый лак на ногтях и хрупкие руки, лежащие на роскошном розовом клатче. На шее у дамы жемчужное ожерелье, в ушах такие же серьги. Идеально подобранная помада гармонирует с цветом лака. Во время службы я опускаю взгляд на ее щиколотку и замечаю голубого краба, который просвечивает сквозь телесного цвета чулок. Дама замечает мой взгляд и подмигивает мне. У меня замирает дух. И перестаю слушать проповедь – могу думать только о ней. Мне кажется, что элегантные татуированные пожилые дамы в церкви – это лучшие люди на свете. Дождаться не могу, когда сама такой стану.

А церковные колокола! Колокол звонит в девять, а потом каждые три часа в течение дня. Мы слышим колокол во дворе, на причале, в гостиной. И мне это нравится, потому что звон прекрасен. Колокол каждые три часа напоминает мне о том, что я должна очнуться и поблагодарить. При звуках церковного колокола я начинаю думать, что Бог присматривает за нашим маленьким городком. Или наш городок посматривает на Бога. Мне становится очень уютно. Я понимаю, что все мы, кто слышит этот звон, едины в нашей жизни.

В маленьком городке начинаешь обращать внимание на детали. Здесь все незаменимо – и люди, и моменты. В маленьком городке нужно быть осторожным. Если у кого-то лает собака или кто-то едет слишком медленно, не следует ругаться на собаку или обгонять, потому что можно навсегда стать Дамой-Которая-Не-Любит-Собак-И-Обгоняет-Людей. Здесь нет анонимности. Здесь нужно отвечать за свои поступки. И если тебе не нравится сосед, то лучше найти в нем хоть что-нибудь хорошее, потому что отсюда никто не уезжает. Здесь слишком мало людей, чтобы искать среди них тех, кто идеально тебе подойдет. Я научилась делать то, чему учу детей: ты имеешь то, что имеешь, и беситься бессмысленно.

Однажды я ехала в машине и слушала радио. Песню прервали на полуслове, чтобы сообщить, что маленький мальчик Джон потерял свою собаку, черную, с белыми пятнами, по кличке Руди. Джон страшно расстроен, поэтому мы призываем всех быть внимательными и сразу же позвонить, если кто-то заметит Руди. На этом сообщение закончилось и песня продолжилась. Я прослезилась. Чейз заметил мои слезы и сказал мне с заднего сиденья:

– Не волнуйся, мамочка! Они обязательно найдут Руди.

Я ответила, конечно, найдут. А это слезы счастья, потому что не думала, что на земле остались места, где радиопередачу прерывают, чтобы сообщить о потерянном щенке и страдающем маленьком мальчике.

В другой раз наш священник, Вэлери, спросила, не хотят ли прихожане сделать какие-нибудь объявления. Поднялась пожилая дама из хора. Она вышла вперед в своем ярком, голубом одеянии и подняла в воздух ложку. Не какую-то особую сервировочную ложку, а самую обычную металлическую ложку. Очаровательная пожилая дама медленно и отчетливо сказала:

– Мне кажется, кто-то оставил эту ложку в моем доме. Если она принадлежит вам, то хотелось бы ее вернуть.

У меня глаза на лоб полезли. Я стала оглядываться, ожидая увидеть понимающие улыбки людей, снисходительно слушающих старую женщину, которая тратит их драгоценное время на какую-то ложку. Но все улыбались с симпатией к старушке и ее ложке – в том числе и пастор Вэлери. Обе – и старушка, и ложка – были совершенно естественными и своими . И в тот момент я подумала: «Господи Боже, мне нужно многому учиться у этих людей. Они знают, что Бог – в деталях. Они знают, что пожилые дамы и потерянные ложки бесконечно важнее времени».

А эта земля! Здесь я не ощущаю ни малейшей отдаленности между творением Господа и нашей жизнью. Папа познакомил меня с местными рыбаками, и мы каждое утро видим, как их лодки выходят в море, чтобы ловить рыбу, которую мы будем есть на ужин. Они продают рыбу, чтобы прокормить свои семьи. Чейз дважды выходил в море с этими рыбаками, и каждый раз он привозил нам рыбы на целую неделю.

В нашем морозильнике полно морского окуня. Когда Крейг жарит рыбу на гриле, Чейз внимательно наблюдает за нами. Он буквально раздувается от гордости. Чейз познакомился с местными фермерами, побывал у них на фермах. Когда мы проходим мимо полей, он зорко смотрит по сторонам и говорит:

– Кукуруза что-то низковата, мам. К четвертому июля она должна быть уже до колена. Нам нужен дождь, мам. Точно. Нужен дождь.

И вечером он молится о дожде, который нужен его друзьям-фермерам. Он начинает понимать людей, работающих на земле и воде, чтобы прокормить Америку. И понимает, как все работает. Ему ясно, что обед появляется на столе благодаря реальным людям и реальным чудесам.

В отсутствие небоскребов и хайвеев мне проще вспоминать о Божьем промысле. Жизнь здесь – это постоянное напоминание о том, что все создал Бог и Бог создал достаточно. Достаточно, чтобы прокормить нас, развлечь, удовлетворить. Возвращаясь в мир бетонных зданий, хайвеев, бизнеса и гиперорганизованности, я начинаю верить в то, что мы должны обеспечивать себя сами. Должны быть очень, очень заняты, чтобы мир продолжал функционировать. Но, на самом деле, это не так. Нам следует просто делать свою ежедневную работу и наблюдать за тем, как все растет.

А еще вода! В нашем доме есть стеклянная дверь, через которую виден залив. Я замечаю, как каждый член нашей семьи обязательно останавливается у этой двери, смотрит на воду и вздыхает. Даже Эмма вздыхает. Словно наши тела созданы для того, чтобы останавливаться, расслабляться и любоваться водой. Мы часто вздыхаем здесь. Тиш лежит на причале, солнце играет на ее золотистых волосах, голубая вода и небо поглощают ее целиком. Она вздыхает и говорит:

– АХХХ! ЭТО МОЯ ЖИЗНЬ!

Она хочет сказать, что это – настоящая жизнь, но я ее не поправляю.

Иногда рано утром я выхожу на террасу нашего дома с чашкой кофе и книгой К.С. Льюиса. Слушаю, как просыпается залив. Мне никогда не удается прочесть достаточно много, потому что мысленно повторяю: «Спасибо, спасибо, спасибо…». Вода помогает испытывать благодарность – будь то стакан холодной воды, теплая ванна или огромный залив.