Колм Тойбин - Нора Вебстер

– Меня вернули в класс А, – сообщил он.

– Это замечательно, – ответила Нора.

– Все заорали, когда я вошел. Брат Херлихи пришел в новый класс и велел мне собрать портфель, сказал, что меня переводят. Я подумал, что в класс С.

– Но класса С нет, – сказала Нора.

– Ну, могут и придумать, – ответил Конор. – И он отвел меня в класс А и спросил, с кем я сидел в прошлом году, и теперь я снова сижу с Энди Митчеллом.

На следующий день Конор снова обратился к Норе в обед:

– Ты что-нибудь делала, чтобы меня вернули в класс А?

– А почему ты спрашиваешь?

– Потому что видел в воскресенье, как сюда приезжал папа Фергала Демпси, а сегодня брат Барретт все утро был такой злющий, и Фергал на перемене сказал, что надо напустить на него маму Вебстера.

– Не знаю, что он имел в виду, – ответила Нора.

В пятницу вечером Фиона гуляла в компании учителей, и ей показали письмо Норы. В субботу утром она вошла в переднюю комнату, где Нора читала газету.

– Почерк был точно твой, – сказала она. – Иначе я бы не поверила.

– Что ж, теперь все разрешилось, – ответила Нора.

– Для тебя – может быть, но кое-кто из них думает, что я имею к этому какое-то отношение.

– Надеюсь, ты ответила, что нет.

– Возможно, в будущем мне придется искать новое место, а в моем деле будет упоминание об этом письме.

– Думаю, к тому времени все забудется.

– И я слышала, как ты прокляла всех учителей школы Христианских Братьев.

– Я лишь пригрозила проклясть каждого, кто пройдет через пикет.

– Мне здесь работать и жить.

– Да, а мне пришлось постараться, чтобы Конора вернули в класс А.

– Надо было посоветоваться со мной.

– Ты бы сказала не посылать письмо.

– Естественно.

– Значит, мне повезло, что не посоветовалась?

Нора вспомнила, как годами раньше у Фионы была скандальная учительница – монахиня сестра Агнес, которая день ото дня становилась все злее, пока Фиона не начала бояться ходить в школу. Нора изменила почерк и написала сестре Агнес и ее преподобной матери несколько анонимных писем, грозя призвать их к закону, если монахиня не угомонится и не прекратит лупить девочек ни за что. Преподобная матерь показала письма учителю из мирян, а тот – Морису и сказал, что это дело рук, как им кажется, женщины по имени Нэнси Шеридан, муж которой держит магазин на Маркет-сквер, а дочь учится в классе сестры Агнес. Когда Морис с глубоким неодобрением рассказал о случившемся Норе, та промолчала. Но сестра Агнес, как вскоре сообщила Фиона, притихла и стала любезнее.

Сейчас ее подмывало поведать Фионе о письмах к сестре Агнес, но она сомневалась, что та найдет это забавным. Собиралась она и сказать, что дочь становится разительно похожей на отца и дядю Джима, но передумала. Ей пришло в голову, что Фиона могла наговорить больше, если бы не надеялась заполучить машину, чтобы поехать на танцы в уэксфордский “Пшеничный амбар”.

Схватка с братом Херлихи придала ей сил. Проснувшись утром, Нора обнаружила, что предстоящий день рисуется не в самых мрачных красках. Она не сожалела о прерванном сне. Принялась мысленно складывать сэкономленные деньги и, поскольку вскоре наступала ее очередь представить обществу “Граммофон” свой выбор, подумала, что и правда купит не только стереопроигрыватель, но и несколько пластинок. Она решила попросить Филлис сходить с нею в магазин Клоука и помочь выбрать вертушку.

Филлис захватила свои пластинки, чтобы проверить звучание на знакомой музыке. По сниженной цене продавались две стереосистемы. Послушав Верди в исполнении Марии Каллас, она отвергла обе. Нора предупредила, что не хочет брать ничего дорогого, и Филлис, изучая ассортимент, несколько раз повторила, что о цене помнит. Никаких выкрутасов, сказала она, но в то же время лучше не покупать вещь, которая и несколько лет не прослужит. В углу она заметила вертушку с очень маленькими колонками – на самую малость дороже уцененных.

– Чутье мне подсказывает вот эту. По-моему, у сестры такой же, и она на него не намолится. Не обращайте внимания на маленькие динамики.

Когда продавщица завела пластинку, Нора усомнилась, что в состоянии оценить звук. Филлис, с другой стороны, уверенно судила о его глубине, о высоких и низких частотах. Она была уверена, что этот проигрыватель намного лучше, пускай и дороже двух других, на которые снизили цену.

Филлис пошла с Норой к ней домой и помогла установить систему в дальней комнате. Она оставила пластинку Марии Каллас и еще одну только что купленную, с фортепианной музыкой. Нора подумала, что теперь это увидят все, решительно все, и ее сочтут сумасбродкой. Что ж, придется ожесточиться и не замечать упреков. Она хотела эту вещь и вот приобрела.

Несколько недель спустя, в субботу, Нора отправилась с Фионой и мальчиками поездом в Дублин. Поздний ланч состоялся в “Кантри Шоп”, где они встретились с Айной, а после Нора попросила девочек побыть часок с братьями, пока она пройдется по магазинам. Договорилась увидеться с ними на вокзале на Эмьенс-стрит, откуда они поедут домой. Филлис снабдила ее адресами трех магазинов грампластинок. Один, по ее словам, был мал, легко не заметить; он находился на Бэггот-стрит напротив паба “Дохени и Несбитт”. Второй назывался “Мэй” и располагался у парка Сант-Стивенс-Грин, ближе к самой высокой точке Графтон-стрит, а третьим, о котором Нора слышала от Редфордов, был “Мак-Каллоф-Пиготт” на Саффолк-стрит, близ нижней части Графтон-стрит.

Она решила приобрести десять пластинок. Волнение, которое она сейчас испытывала, было ей внове, отчасти напоминая то чувство после замужества, когда она покупала платье или пальто. Филлис не советовала брать сборники – разве что песни и арии в исполнении знакомого певца. Лучше, сказала Филлис, покупать целиком концерты, или симфонии, или трио и квартеты. После прослушиваний в обществе “Граммофон” Нора записала имена композиторов и названия вещей, которые ей понравились. Но у нее никогда не будет времени освоить весь список.

Найдя магазин на Бэггот-стрит, она поняла, что ей хочется чуть ли не сразу все. Придется пошевеливаться и выбирать. Достаточно взять три-четыре пластинки здесь и еще по три в двух остальных магазинах.

Играла хоровая музыка, и Нора сочла ее красивой. Она чуть не спросила у мужчины за прилавком, что это такое, но не стала. В итоге, несмотря на уверенность, что ошиблась в выборе, купила две симфонии Бетховена, “Венгерские рапсодии” Брамса и пластинку Марии Каллас. В “Мэй”, подумала Нора, надо будет купить еще певцов – может быть, даже звезд оперы, несмотря на совет Филлис, а в “Мак-Каллоф-Пиготт” добавить камерную музыку.