Дорит Линке - По ту сторону синей границы

Андреас хватает меня за плечо.

– Ч-ч-черт!

Тоже чувствую, что к нам приближается нечто большое. Сейчас они на нас наедут… Шум мотора обволакивает меня, и я перестаю дышать.

Но тут что-то изменилось: звук по-прежнему громкий, но не такой опасный.

Он становится ниже, – лодка удаляется.

– Вот черт, они совсем рядом проплыли!

Андреас кашляет, отхаркивает воду.

Большая волна плещет мне в лицо, потом еще раз; дыхание перехватывает.

Отворачиваюсь, пережидая, пока волны не улягутся. Нас качает на них, а шум мотора постепенно затихает.

– Что за цирк устроили, уроды недоделанные! Чтоб вам всем утонуть!

Андреас снова кашляет.

– Мне отдышаться надо. Минут пять.

Он переворачивается на спину и замолкает.

Чувствую, как сжимается желудок: я наглоталась соленой воды. И еще – страха.

Дедовы истории… Лучше бы он мне не рассказывал всего этого. Особенно про «людей-лягушек», морской спецназ. Их около сотни, расквартированы в Кюлунгсборне. Тренируются в Балтийском море, прыгают в воду с лодок и с вертолетов, могут проплыть десятки километров даже зимой, хоть до датской границы.

Если бы они сейчас спрыгнули с лодки, чтобы поймать нас, – всё, туши свет.

Утянут под воду – никто и не заметит.

А они бы нас нашли. Это уж точно!

Стараюсь дышать ровно, смотрю вверх, на небо. Сквозь облака еле пробивается парочка звезд. Моторку больше не слышно, вокруг тишина. Люди-лягушки все делают беззвучно.

Запрещаю себе о них думать.

– Плывем дальше, только совсем тихо, – шепчу я.

Андреас снова переворачивается на живот.

– Что?

– Совсем тихо, – повторяю я.

– Зачем, лодка ведь ушла.

– Все равно лучше, чтоб без шума.

– Окей.

Андреас не возражает, это на него не похоже. Но он знает, что во всем, что связано с водой и морем, я разбираюсь лучше, и с утра в автобусе я ему сказала, что меня надо слушаться, особенно если запахнет жареным. Дед мне много чего порассказал, но делиться всем этим с Андреасом я не хочу – его это только напугает, а что в этом хорошего? Мы и так уже по уши известно в чем.

Медленно и осторожно плывем дальше. Вдруг слева от меня – какая-то черная тень… Что это?

Теперь слева. Люди-лягушки!

Они в воде, рядом с нами, вокруг нас, подбираются к нам, сужая круги… Везде, везде эти тени! Неужели Андреас их не замечает?

Надо от них оторваться! С силой раздвигаю руками воду, убыстряю темп, воздуха не хватает, дергаю за шнур. Андреас плывет слишком медленно. Шнур врезается в запястье, я хочу дальше, вперед!

Но шнур тормозит меня, разогнаться не получается.

Останавливаюсь, тяжело дышу через трубку; она полна воды, хриплый булькающий звук нарушает тишину.

– Ты чего? – спрашивает Андреас. Он уже рядом со мной. – Куда разогналась как сумасшедшая?

Тени исчезли. В ушах – плеск воды, больше ничего, полная тишина. И вокруг – никого. Мы одни.

Вынимаю трубку изо рта; десны ноют.

Все это было только мое воображение.

Ни за что в этом не признаюсь! Андреас в курсе, что мой отец сошел с ума. Еще подумает, что и я этим заразилась.

– Я же не могу так быстро, как ты. – В голосе Андреаса – упрек.

– Прости, я не нарочно.

Мы плывем дальше. Слежу за ритмом гребков, за дыханием. Иногда замечаю тени – обманки, создаваемые моим воображением. Как в балладе «Лесной царь». Там сыну всадника вообще ничего не угрожало. Но он умер, потому что боялся. Вдруг что-то касается моей руки – я вздрагиваю, вся сжимаюсь, застываю на месте.

Передо мной – Андреас.

– Погляди на берег.

Поворачиваюсь, смотрю назад.

Прожекторы всё еще обшаривают море. Засечь нас они больше не могут, мы отплыли слишком далеко. Теперь они нам не страшны, наоборот, помогут ориентироваться. Пока они у нас за спиной, мы движемся в правильном направлении.

Но до безопасности еще далеко. Они нас ищут, это точно.

– Мы уже проплыли трехмильную зону?

– Не знаю, – бормочу я. Да и откуда мне знать, я первый раз так далеко в море. В ухо попала вода, это неприятно и небезопасно, может нарушить чувство равновесия.

Дед говорил, что трехмильная зона никак не отмечена: мы поймем, что уже выплыли из нее, только по движению судов.

Хочется пить – раньше, чем я рассчитывала. Воды у нас с собой немного.

– Может, все-таки переплыли, – говорит Андреас. – Мы уже довольно долго плывем.

Надо его подбодрить.

– В бассейне мы бы это расстояние уже давно одолели.

– Шесть километров я проплываю за пару часов, легко, – говорит Андреас. – Так что очень может быть, что она уже позади. А на запад еще не пора поворачивать?

Чудн о слышать это «поворачивать». Как будто мы на машине едем.

– Пока не надо. Сначала убедимся, что мы уже не в пограничной зоне. А то подхватит течением и отнесет обратно.

Ненадолго отдаюсь воле волн, смотрю в небо. От деда я знаю, что международные воды вовсе не означают меньшую опасность. Там движение интенсивнее, кораблей больше – и, с одной стороны, это хорошо. Раньше или позже кто-нибудь нас заметит. Весь вопрос в том, кто это будет. Если какой-нибудь восточноевропейский корабль – тогда не повезло. Они сообщат о нашем местонахождении властям ГДР, те приплывут и заберут нас даже за пределами трехмильной зоны.

Такое, по словам деда, уже бывало. А один человек вообще почти добрался до Дании, но за двести метров до берега его вытащили из воды и увезли обратно в ГДР.

– А тебе тут как, в открытом море? – спрашивает Андреас. – Тоже не очень хорошо?

Странно только слышать его голос – видеть-то я его не могу.

– Да нет, нормально.

– Повезло! Я вот не знал, что у меня морская болезнь. На волнах в бассейне никогда так не было. Только бы тошнить не начало.

На самом-то деле волны не такие уж большие.

– А вот там Варнемюнде, – говорит Андреас.

Оглядываюсь назад в том направлении, где, как мне кажется, находится отель «Нептун». Различить его невозможно, но я отчетливо себе его представляю, мы ведь часто бывали неподалеку.

– Помнишь, как мы в «Интершоп» [9]ходили? И ту западную немку, которая на нашего Сакси запала?

– Да уж, герой-любовник, – смеется Андреас. – На Западе он про это рассказывать ни за что не будет – засмеют же.

Андреас снова делает гребок, второй, шнур между нами натягивается.

– За-а-апах чу-у-уствуйти-и?

Сакси, как всегда, по-саксонски тянул гласные.

– В «Интершопе» он совсем не такой, как в универсаме. Тут цветами пахнет, а не дезинфекцией, как у нас. И тут теплее!

Он остановился перед витриной с крошечными машинками-моделями «Мэтчбокс», наклонился к стеклу и с открытым ртом уставился на них. Стекло тут же запотело. Кроме нас в «Интершопе» была еще одна дама, загорелая блондинка в шикарных белых брюках, на руке – золотые часы.