Лайза Дженова - Семья О’Брайен

Уже два аута, конец восьмого иннинга. Вышел Большой Папи. Счет два и три.

– Вперед, «Ред Сокс»!

Хлоп. Хлоп. Хлоп-хлоп-хлоп.

Большой Папи с силой посылает мяч в центральную стену. Все дружно втягивают воздух и замирают. Мяч ударяется о стену и летит прочь по непредсказуемой траектории, и Большой Папи стоит себе на второй базе. «Фенуэй» вскакивает на ноги от любви к нему.

Джо смотрит на Патрика – тот вопит и ликует, без проблем удерживая в руке четвертый стакан пива. Видишь. Ничего это не значит. Его неродившемуся ребенку ничего не угрожает.

На дешевой трибуне поднимается волна. Джо следит за движением и ревом на стадионе, и волна кажется ему живым существом, пульсирующей медузой. Он видит и слышит, как она подкатывает все ближе, ближе, а потом вскидывает руки, становясь ее частью, и весь «Фенуэй» проходит сквозь него, как мощный поток электричества, продолжая движение по кругу. Вот у скольких американцев болезнь Хантингтона. «Всего лишь» у тридцати семи тысяч. Здесь, на «Фенуэе», в этом числе нет никакого «всего лишь». Джо осознает это всем нутром, и у него по телу бегут мурашки.

И без лекарства все с БХ умрут. Джо представляет себе пустой, тихий «Фенуэй», игру, которая продолжается без болельщиков, и его сердце рвется из-за каждого пустого места. Мысль об этом невыносима и неотступна.

Конец девятого, питчер выбивает один, два и три. «Сокс» побеждают, 5:2. Джей Джей свистит, Патрик завывает и хлопает.

Томми склоняется к Джо, свернув программку в трубочку.

– Хорошая игра.

– Отличная игра, – отвечает Джо.

– Да, не припомню, чтобы мне достались билеты на «Сокс», когда я разводился, – говорит Донни. – Каннистраро передо мной в долгу. Надо это повторить.

Джо смеется, соглашаясь, и надеется, что он будет достаточно долго хорошо себя чувствовать, чтобы снова прийти на «Фенуэй».

– Готов? – спрашивает Томми.

– Секунду, – отвечает Джо.

Он на мгновение медлит, он хочет запомнить все это: радость победы, пиво и пиццу, электрическую энергию толпы, вечер на «Фенуэе» с лучшими друзьями и двумя сыновьями. Его место еще не опустело. И сегодня он наслаждался каждой восхитительной секундой происходящего.

– Готов.

Они идут к проходу. Донни и Томми держатся по обе стороны Джо, Джей Джей прикрывает его сзади. Джо последний раз оборачивается посмотреть на поле.

Доброй ночи, любовь моя. Пора.

Они сидят в приемном покое генетической консультации. Все. Кейти, Джей Джей, Колин и малыш Джоуи, Патрик, Меган, мама и папа, и Феликс. Она всех привела. Пойдет – в качестве поддержки?

Они сидят тут уже минут пятнадцать, на одну минуту дольше, чем вечно. Никто не разговаривает, не читает журнал, даже не встречается глазами с остальными. Они все рассеянно уставились себе на ноги или в стену. Мама перебирает четки, шепча с закрытыми глазами. Кейти так крепко держит Феликса за руку, что у нее онемели пальцы. Она не отпускает руку. Кейти сглатывает и чувствует, как желудок у нее выворачивается наизнанку. Кажется, ее сейчас вырвет.

То, что они почти не спали и у них похмелье, не улучшает положение. У Патрика был выходной, и он решил, что накануне Судного Дня для Кейти всем требуется алкоголь. Кейти не стала спорить. Джей Джей, Пат, Мег, Кейти и Феликс рано вечером направились к Салли и зависли там. Джей Джей дал отмашку, опрокинув несколько рюмок текилы. Кейти смутно помнит, что много-много бокалов пива спустя пила «Егермейстер». Они надрались до полусмерти.

– А тут прикольно, хоть и стремно, – говорит Патрик. – Понимаю, чего вы на это подписались.

Все молчат.

– Когда закончим тут, надо всем сходить на колоноскопию, там, дальше по коридору.

– Ты прям мечтаешь, чтобы тебе в задницу здоровый шланг засунули, да, Пат? – издевается Джей Джей.

– Фу, – говорит Меган.

– Мальчики, – укоризненно произносит мама, не открывая глаз.

– Ну, мне вообще-то надо по-большому, – замечает Патрик.

– Вот поэтому я тебя и не взяла, когда получала результат, – говорит Меган.

– Тут туалет есть?

– В коридоре, слева, – говорит Джей Джей.

Кейти смотрит, как мама молится. Спасибо, мам. Папа подпрыгивает, заставляя всех вздрогнуть. Исполняет быстрый танец, шаркая ногами, потом падает обратно на стул. Несколько минут спустя открывается дверь и возвращается Патрик.

Потом внезапно открывается другая дверь, рассекая воздух, как лезвие гильотины, идущее вверх, и перед ними появляется Эрик Кларксон. Вид у него серьезный. Потом, увидев целую толпу О’Брайенов, он улыбается. Улыбка не сходит с его лица. Он бы не улыбался, если бы собирался сообщить дурные вести. Это было бы жестоко.

Настроение Кейти поднимается, похмелье ослабевает, несколько минут оно невесомо парит над ее головой, пока память не затаскивает его обратно в тело. Эрик тоже еще не знает результатов. Улыбка не имеет отношения к БХ. Он просто рад их видеть.

– Здравствуйте все, – говорит Эрик. – Здравствуйте, Джо. Хорошая у вас майка.

Папа улыбается и кивает. Он очень гордится своими футболками.

– Ну что, идем? – спрашивает Эрик, распахивая дверь.

Кейти встает первой. Все еще держа за руку Феликса, она идет за Эриком по коридору, ведя семью О’Брайенов единым строем, словно они – похоронная процессия или армия, выдвигающаяся к фронту. Они заходят в кабинет Эрика, там слишком мало места для такой толпы. Кейти садится на стул, мама занимает место рядом с ней. Все остальные стоят, тесно прижавшись к стенам, у Кейти за спиной.

– А я-то боялся, что вы никого с собой не приведете, – говорит Эрик.

Его кабинет такой же, каким Кейти его помнит. Диплом, плакат «Надежды», орхидея. Кейти смотрит на доску.

Хромосомы. Гены. ДНК. АТЦГ. ЦАГ.

Урок генетики на первом посещении, который еще не стерся из ее памяти. Другую невинную душу официально знакомят с простой и безжалостной биологией БХ. Все выглядит так же, за одним примечательным исключением: в рамке стоит фотография Эрика с собакой и хорошенькой девушкой. Милая. Немножко похожа на Кейти. Рядом с фотографией – прошлогодний подарок Кейти.

Кейти слегка оттягивает вырез футболки прямо над сердцем и проводит пальцами по новой татуировке – кожа еще красная и чешется. Белое перо. Надежда. Она смотрит на внешнюю сторону своей лодыжки. Розовый цветок лотоса. Вторая татуировка. Лотосы цветут, пуская корни в грязи, это напоминание о том, что красота и изящество могут вырасти из чего-то уродливого. Из чего-то вроде БХ. Кейти хотела набить только перо, но боль от иголки оказалась вовсе не так сильна, как она ожидала, поэтому она сделала еще и лотос. Ожидание оказалось куда хуже того, что случилось на самом деле. Возможно, сейчас будет так же.