Салман Рушди - Два года, восемь месяцев и двадцать восемь ночей

В те дни, дни небывалостей и последовавшей за ними Войны миров, президентом США был необычайно интеллигентный человек, красноречивый, вдумчивый, умеренный в слове и деле, хороший танцор (хотя в этом он уступал жене), медленный на гнев и скорый на улыбку, верующий, но также считавший себя разумным и последовательным человеком, красивый (разве что уши несколько оттопырены), двигавшийся легко, словно реинкарнация Синатры (от пения при этом он воздерживался), дальтоник. Он был практичен, прагматичен, обеими ногами стоял на земле. Соответственно, ни малейшей возможности адекватно реагировать на вызов, который бросил миру Зумурруд Великий – на вызов ирреальный, непредсказуемый, монструозный. И, как уже сказано, Зумурруд явился не один, а с немалыми силами – тут и Забардаст Колдун, и Сверкающий Рубин, Властитель Душ, и Раим Кровопийца с остро заточенным языком.

Раим сыграл выдающуюся роль в первых налетах на Землю. Ночной метаморф, в обычном своем дневном состоянии он выглядел маленьким, не стоящим внимания, темнокожим и толстозадым джинном, но если удавалось пробудить его от привычного (вызванного араком) ступора, под покровом темноты он превращался в невероятных размеров клыкастых тварей – наземных, морских и воздушных, женского пола и мужского, и все они жаждали человеческой или звериной крови. Возможно, этот Джекилл и Хайд среди джиннов, первый из подобных духов, упомянутых в исторических хрониках, вызывавший отчаянный страх всюду, где он появлялся, единолично вдохновил все вампирские истории на свете, и японскую легенду о Гаки, кровожадном трупе, который мог прикидываться живыми мужчинами и женщинами и разными животными, и легенду о филиппинском Асванге с длинным языком-трубочкой, он часто принимал женское обличье и предпочитал высасывать кровь из детей; в Ирландии Деарг-Ду, в Германии Альп, в Польше Упырь с языком в шипах, подлое создание, принимающее ванну из крови, и, конечно же, трансильванский вампир Влад Дракула, то есть «дракон», о нем большинство читателей и кинозрителей уже имеют некоторое (по большей части неточное) представление. В начале Войны миров Раим отправился в океан и бессолнечным днем поднялся из Зимней Гавани и проглотил стейтайлендский паром. Волна ужаса прокатилась по городу и за его пределы, и президент выступил по телевидению, стараясь успокоить свой народ. В тот вечер даже этот самый внятный из высших должностных лиц был мертвенно-бледен и растерян, привычные его штампы: мы не успокоимся, пока не; ответственные за это будут; горе тому, кто причинит ущерб Соединенным Штатам; будьте уверены, сограждане американцы, это преступление будет сурово отомщено — звучали бессильно и жалко. У президента не имелось оружия для отражения такой атаки. Он сделался повелителем пустых слов – как все они, как прежние президенты, уже очень, очень давно. Но от него мы ожидали большего.

А Сверкающий Рубин, второй из трех могущественных помощников Зумурруда, был, по его собственному мнению, величайшим из джиннов-шептунов (хотя надо сказать, что Колдун Забардаст, по его собственному мнению, далеко превосходил Сверкающего Рубина: трудно преувеличить самомнение и взаимную ревность великих джиннов). Сила Сверкающего Рубина заключалась в умении сначала смутить человека, нашептав ему в сердце, а потом овладеть его телом, подчинить волю и принудить к ужасным, унизительным или саморазоблачительным – или все три в одном – поступкам. Сначала, когда Дэниэль Арони, супербосс самой могущественной в мире негосударственной финансовой организации, повел себя как безумец, никто не догадывался о присутствии внутри него Сверкающего Рубина, никто не понимал, что Арони буквально одержим. Лишь когда Рубин оставил тело «Мака» Арони после четырех дней пребывания в нем и жалкий осколок человека распростерся, будто сломанная марионетка, на покрытом дорогим ковром полу огромного холла на вершине корпоративной штаб-квартиры, тут-то наши предки все поняли. Джинн, длинный и тощий – худой настолько, что исчезал с глаз, когда поворачивался боком, – прыгал и скакал вокруг павшего титана мировых финансов.

– Всех денег мира вам не хватит, – кричал джинн. – Все золото в ваших мешках, людишки, не спасет вас из моих когтей.

Трейдеры на всех шести просторных этажах самой могущественной в мире негосударственной финансовой организации проливали обильные слезы и тряслись от страха, видя, как образ их валяющегося в обмороке руководителя мерцает, словно предвестие рока, на сотнях гигантских плоских мониторах с высоким разрешением. Призванный Зумурруд-шахом выполнять волю покойного философа Сверкающий Рубин отлично справлялся с порученным делом.

С тех пор как его друг Сет Олдвилл пал от рук (так и не пойманной) Терезы Сака-Квартос, Дэниэль «Мак» Арони вошел в область тьмы. Жизнь сурова и наносит человеку множество ударов: сильный человек выдержит хук в челюсть и двинется дальше. Он воображал себя сильным мужчиной, мужчиной о двух кулаках, который вкладывает в удар весь свой вес, и в стеклянной башне работало семь с половиной тысяч человек, которым он нужен был именно таким – создатель, крушитель, защитник мира, где жили его подчиненные. Он создал этот мир, и мир существовал внутри этого образа. В этом заключалась его работа. На пути, конечно, встречались ухабы: неверность женщин, вышедших на охоту, всеядность мужчин во власти, чьи сексуальные подвиги то и дело разоблачались в печати, шумные скандалы из-за незаконных сделок, совершенных ближайшими партнерами, рак, автомобильные аварии на полной скорости, смерть на горном склоне (лыжник отклонился от трассы), инфаркты, самоубийства, атаки конкурентов и амбициозных подчиненных, дошедшие до крайности манипуляции чиновников в поисках собственной выгоды – на все это он лишь плечами пожимал. Часть профессии. Если кто-то обречен пасть, он падет. Да и падение порой бывает лишь уловкой. Ким Новак в «Головокружении» падала дважды, и лишь второй раз по-настоящему. Всякое бывает. Неприятности случаются то и дело.

Он знал, что настоящее положение дел существенно отличается от представлений большинства людей. Мир куда более дикое, зверское, ненормальное место, чем кажется обычным гражданам. Обычные граждане живут в неведении, зашорив глаза от истины. Мир без покрова напугал бы их, уничтожил бы моральные основы, начались бы нервные срывы, кто обратился бы к вере, кто к бутылке. Мир не просто такой, каков он есть, но такой, каким он сам его сделал. Он жил в этом образе мира и справлялся с ним, знал его рычаги и шестеренки, пружины и ключи, кнопки, на которые следует давить и которые не надо трогать. Реальный мир, который он сотворил и контролировал. Путь ухабистый, но ничего страшного. Он был крепкий наездник, а рядом и в подчинении – еще семь с половиной тысяч неслабых всадников. Многие, наверное, большинство этих крепких наездников из его компании любили жить на широкую ногу, пили текилу «Каса Драгонес», ухаживали за девицами высочайшего класса, нуждались в показухе. Сам он жил иначе, поддерживал форму и у дзюдоистов вызывал не меньшую опаску, чем в совете директоров; он мог сделать больше жимов лежа, чем парни вдвое его моложе, те парни, которым пока не досталось окон – они работали во внутренних помещениях башни, в своего рода привилегированном машбюро, юноши в брюхе принадлежавшего ему кита. Молодость перестала быть привилегией одних только молодых. «Мак» Арони играл в гольф и теннис, как подобает пожилым, но затем сделал финт – превратился в «парня с пляжа», классного серфера, отправился на поиски мастера Йоды большой волны, освоил пути этих гуру, «за гранью возможного». Ему не требовалось бить себя в грудь, словно Тарзан у Вайсмюллера, – он и так мог справиться с чем угодно. Величайшая из обезьян. Обезьяний король.