Джесси Эндрюс - Хейтеры

– Меня усыновили, – я чувствовал себя ужасно глупо. – Я родом из Венесуэлы.

Эд мрачно кивнул, словно эта информация могла ему как-то пригодиться.

– А я выросла в пригороде Нью-Йорка, – непонятно зачем сообщила Эш. Тут Эд прервал нас, раскинул руки и медленно и доходчиво произнес:

– Послушайте. Вы наверняка понимаете, в каком затруднительном положении я оказался. Скажите, не просят ли меня приютить беглецов?

Не совру, сказав, что мы понятия не имели, как на это ответить. Мы просто стояли и задумчиво кивали. Причем пытались кивать так, чтобы эти кивки означали: «мы понимаем, в каком затруднительном положении вы оказались», но никак не «да, мы беглецы, которых вас просят приютить».

– В глазах закона смогут ли меня обвинить в укрывательстве беглых несовершеннолетних? В глазах закона.

Мы продолжили отвечать неопределенными кивками. Кажется, Эд обращался ко мне. «Он думает, я лидер», – понял я и тут же пожалел об этом.

– Скажите, – прогремел он, – не стану ли я соучастником переправы нелегалов по подпольной железной дороге? [26]Новой дороге для белых?

Тут мне пришлось перестать кивать и задуматься, что он имеет в виду. Кори же начал кивать еще усерднее. А Эш покачала головой. Все вместе мы выглядели совершенно по-идиотски. Но почему-то наша реакция удовлетворила Эда. Он улыбнулся и сказал:

– Ха!

А потом вдруг как будто просто забыл обо всем. Откашлялся, глотнул чаю, взял книгу и начал читать, словно нас тут вовсе не было.

Мы поплелись наверх, где нас ждали кровати в трех разных комнатах. Когда я вошел в свою, то обнаружил Шарлиз, которая лежала на полу лицом вниз. Она быстро встала, будто такое поведение было совершенно обычным.

– Просто отдыхаю, – пояснила она, похлопала меня по плечу и вышла.

Шарлиз сказала, что после ужина мы могли бы сыграть небольшой концерт на заднем дворе. Пусть соседи соберутся, выпьют пива и все такое. Я был уверен, что Эд не согласится, но мы все равно порепетировали пару часов после захода солнца, и нам никто не помешал.

Репетиция прошла не очень, потому что никто из нас не помнил почти ни одной песни. А еще мне пришлось привыкать играть с забинтованной ладонью. Но главная загвоздка заключалась в том, что мы еще не до конца разобрались, как играть вместе.

Я, например, только-только начал понимать, что представляет собой Эш как гитаристка. Что ей нравится, и когда она предпочитает это делать. Я только-только разобрался, что она за музыкант. На первый взгляд ее исполнение казалось небрежным и хаотичным, но прислушавшись, можно было понять, что на самом деле у нее все под контролем.

Она не играла в такт. Ей нравилось вступать на долю секунды позже, она всегда играла или больше, или меньше нот, чем нужно. В течение нескольких тактов во вступлении или куплете Эш могла зеркалить басовую партию, но со всякого рода спотыканиями и нотами-призраками. Из-за них партия выглядела уже совсем по-другому. Или, задав классический блюзовый ритм, без предупреждения выдать громкую диссонансную ноту, да так, что мурашки бежали по коже. Все это она делала нарочно.

У нее была своя фишка: выдавать то, чего меньше всего ожидаешь. А от нас с Кори требовалось предоставить ей как можно больше свободы. Мы играли ровный, минималистичный ритм, и те пару часов, когда мы его отбивали, было не совсем понятно, что происходит. Но к концу всем троим начинало казаться: в этом что-то есть.

На ужин пришли четверо сыновей Шарлиз и Эда. Двое из них привели с собой жен и детей. К счастью, нас не посадили за детский стол в гостиной. Мы втиснулись за взрослый, хотя места для всех не хватало.

На ужин была рыба на пару и множество вкусных гарниров. Но добраться до этих гарниров оказалось непросто. Я все время случайно толкал парня, сидевшего рядом со мной, – Эда-младшего или, как его звали, Маленького Эда. В конце концов тот буркнул: «Ты просто скажи, что хочешь, и я тебе возьму, окей?» Сказал это, не поворачиваясь и не глядя на меня.

Больше он ничего не говорил, пока Шарлиз не начала рассказывать, как встретилась с нами.

– У меня сердце упало, когда я увидела Уолтера в аптеке. Ну, вы знаете Уолтера с его чрезмерной заботой об окружающих, даже если у них все в порядке. И вот он видит юношу с рукой, обернутой тряпкой, и как завопит: «Шарлиз! Эй, Шарлиз! Тут нужна твоя помощь!» А я: «Кому нужна?» И в эту самую минуту Уолтер – фьють! – и уносится прочь из аптеки, сбивая с ног людей в очереди и чуть не врезаясь в стену. Но оказалось, тревога не ложная. Этому молодому человеку, Уэсли, действительно нужна была помощь. Уэсли, не хочу тебя смущать, но ты был похож на бомжа, извини, но это так – грязная кровавая тряпка на руке, как будто ты на занятиях бойскаутов перевязки учился делать, и… Квинси, не смеши меня… а в ране грязь, земля, битое стекло – без пяти минут столбняк. В общем, я почистила рану и отправила этих троих восвояси…

– Их присутствие здесь явно указывает, что ты этого все-таки не сделала, – возразил Эд.

– Мам, а что ты делала в аптеке? – спросил, точнее, проскрипел Маленький Эд.

– Эд, я отправила их восвояси, но на улице догнала и услышала, как они обсуждали отели и спорили. Рядом не было ни следа родителей или учителей – это вообще нормально, как вы считаете, ребята? – спросила она нас. – Я вас не осуждаю, мне просто интересно. Это нормально?

– Можно я отвечу? – весело поинтересовался Эд. – Нет. Это ненормально. За нашим столом трое беглецов!

– Пап, – сказал Квинси.

– Надеюсь, вы признались бы мне, если бы это было так, – заметила Шарлиз.

Меня бросило в жар, я зачесался и поежился. Кори с несчастным видом уставился в тарелку, будто там шел выпуск новостей, который его заставляли смотреть против воли. Только Эш сидела без всякого выражения на лице и от этого почему-то выглядела самой виноватой из нас троих.

– От их молчания у меня аж уши заложило, – проговорил Эд, пережевывая кусок рыбы.

– Эд, дай им хоть слово сказать.

– Вот ты, – обратился Эд ко мне, – твои родители разрешили тебе сейчас находиться в этом доме?

К сожалению, у меня был полный рот еды. И я знал, что это поможет выиграть время. Попытался жевать как можно громче. Но мне не удалось использовать паузу, чтобы придумать сколько-нибудь достойный ответ.

Все ждали от меня каких-то слов. Я сдвинул брови и надул щеки, надеясь донести до сидевших за столом, что во рту у меня целая куча еды и я еще нескоро смогу говорить.

К сожалению, когда я надул щеки, немного рыбной начинки вылетело у меня изо рта и упало на колени.

Жена одного из сыновей прыснула. Эш тоже. Но остальные были крайне раздосадованы. Один из сыновей даже схватился за голову и прошептал: «О боже».

Неловкую ситуацию, как ни странно, разрядил Маленький Эд, которого интересовало совсем другое.