Марк Виктор Хансен - Куриный бульон для души. 101 лучшая история

Закончив читать, я взглянула на отца и заметила, что в глазах его блестят слезы.

– Да, я мечтал о лучшей доле, – произнес он.

– А в последнее время ты отсылал куда-нибудь статьи? – спросила я.

– Да, я послал несколько своих замечаний и предложений в один религиозный журнал по поводу более тщательного отбора членов церковной комиссии, – сообщил отец. – Но прошло уже три месяца, а ответа я пока не получил. Похоже, я замахнулся на что-то слишком большое.

Я не знала, как утешить горячо любимого мной отца, о талантах и стремлениях которого раньше даже и не подозревала.

– Подожди, может быть, скоро придет ответ, – сказала я.

– Ладно, все в порядке, – улыбнувшись и подмигнув мне, произнес он, закрыл коробку из-под сигар и спрятал ее за пианино.

На следующее утро родители сели в автобус до вокзала в Хаверхиле, откуда их поезд уезжал в Бостон. Джим, Рон и я управлялись с магазином, и я думала о коробке. Я понятия не имела, что отец любит писать. Я не рассказала ничего братьям, это был наш с отцом секрет. Тайна коробки из-под сигар принадлежала только мне.

Вечером в тот же день я выглянула в окно и увидела, как мать выходит из автобуса одна. Она перешла площадь и быстро направилась к магазину.

– Где папа? – спросили мы в один голос.

– Ваш отец умер, – ответила она глухо.

Не веря ее словам, мы прошли за ней на кухню, где она рассказала нам, что на станции метро «Парк-стрит» отец упал на пол. Над ним склонилась медсестра, посмотрела на мать и сообщила:

– Он мертв.

Мать стояла рядом с ним, не зная, что делать, а люди спотыкались об него, спеша к вагонам. Какой-то священник сказал, что вызовет полицию, но исчез. Мать простояла у тела отца примерно час. Наконец приехала «Скорая» и отвезла их обоих в морг, где мать осмотрела его карманы и забрала часы. Она одна вернулась на поезде, а затем на местном автобусе.

Когда мать рассказывала нам о смерти отца, ее голос и руки дрожали, но она не плакала, стараясь сдерживаться. Мы всегда восхищались ее самообладанием.

Вскоре в магазин вошел наш постоянный клиент и спросил:

– А почему старика нет сегодня?

– Он умер, – отвечала я.

– Скверно, – только и ответил он и вышел.

Я не считала отца старым, хотя ему было 70, а матери всего 60. Но отец никогда не жаловался на здоровье, выглядел бодрым и жизнерадостным… И вот теперь его не стало. Я никогда больше не услышу его шуток, песен, которые он тихонько напевал по вечерам закрывая ставни магазина. «Старик» нас покинул.

Утром в день похорон я сидела в магазине за столом и распечатывала конверты с соболезнованиями, когда заметила среди почты церковный журнал. Обычно я никогда не читала скучных религиозных публикаций, но вдруг там окажется та самая статья? И действительно нашла ее!

Я забрала журнал с собой в маленькую каморку, заперла дверь и разрыдалась. Вообще-то я стараюсь всегда держать себя в руках, но напечатанная статья произвела на меня сильное впечатление. Я читала ее и плакала, глотая слезы. Потом достала из-за пианино сигарную коробку и нашла среди вырезок письмо на двух страницах, адресованное моему отцу, в котором редактор благодарил его за присланные предложения. Внизу стояла подпись: Генри Кэбот-старший [19].

Я никому не рассказала про коробку. Это осталось моей тайной.

Множество известных исторических примеров свидетельствует о том, что рядом с главным героем чаще всего находился любящий человек или надежный друг, подбодривший его в трудную минуту. Если бы не София, преданная жена и друг, вряд ли среди знаменитых имен в литературе появилось бы имя Натаниела Хоторна.

Однажды убитый горем Натаниел вернулся домой и сообщил жене, что с ним случилась беда: его выгнали с таможни, где он работал. Реакция Софии удивила мужа.

– Теперь, – бодро произнесла она, – ты наконец сможешь написать свою книгу!

– Да, – уныло ответил Натаниел, – но на что мы будем жить, пока я буду сочинять ее?

К его изумлению, София выдвинула ящичек шкафа и достала оттуда внушительную пачку денег.

– Откуда у тебя деньги? – воскликнул Натаниел.

– Я всегда знала, что ты талантливый человек, – сказала София. – Я была уверена, что однажды ты сочинишь шедевр, поэтому каждую неделю откладывала часть денег, которые ты давал мне на ведение домашнего хозяйства. Скопила достаточную сумму, на которую мы сможем прожить в течение года.

Так благодаря поддержке любимой женщины в американской литературе появился выдающийся роман Натаниела Хоторна «Алая буква».

Успех – это само путешествие, а не достижение результата. Этот факт знаком множеству неутомимых и энергичных людей, не позволяющих возрасту стать помехой для свершений. Флоренс Брукс вступила в Корпус Мира, когда ей было 64. Глэйдис Клапписон проживала в студенческом общежитии университета Айовы и работала над диссертацией по истории в 82. Был еще Эд Ститт, который в свои 87 учился по программе местного колледжа в Нью-Джерси. Эд заверял, что тем самым он уберег себя от старости и сохранил ум живым.

Но за долгие годы никто так не поразил мое воображение, как Уолт Джонс из Такомы, штат Вашингтон. Уолт пережил свою третью жену, на которой он был женат 53 года. Когда она умерла, кто-то заметил Уолту, что тот, должно быть, огорчен потерей подруги. Его ответом было:

– Ну, да, это так. Но, с другой стороны, может, оно и к лучшему.

– В каком смысле?

– Не хочу быть неблагодарным и возводить напраслину на ее чудный характер, но в последние десять лет мне было с ней тяжело.

Успех – это само путешествие, а не достижение результата.

Когда его попросили объясниться, он продолжил:

– Она никогда не была легкой на подъем, а с годами совсем отстала от века. Десять лет назад, когда мне было 94, я сказал жене, что мы ничего не видели, кроме северо-западного побережья Тихого океана. Она спросила, что я задумал, и я объяснил, что хочу купить жилой автофургон и что нам стоит объехать оставшиеся 48 штатов.

– Что ты на это скажешь? – спросил я у нее.

– Я скажу, что ты выжил из ума, Уолт. Нас там ограбят. Мы умрем, и нас даже не сразу похоронят.

Потом она спросила:

– А кто будет за рулем?

– Я.

– Ты нас угробишь! – запротестовала она.

– Я бы хотел оставить свои следы на песке времени, пока оно не кончилось. Но нельзя оставить следы на песке времени, когда ты сидишь на заднице… если только ты не хочешь, чтобы на песке времени отпечаталась твоя задница.