Мелисса Дэйли - Молли и кошачье кафе

Совсем рядом я услыхала звук отпираемого замка. Ощетинившись на всякий случай, я выглянула из своего картонного убежища и увидела, что из кафе вышла женщина с черным полиэтиленовым мешком в руках. Из коробки я не смогла разглядеть ее лица, заметила только светлые волосы до плеч, джинсы и легкий джемпер. Приподняв крышку, женщина бросила в него мешок и долго пыталась закрыть переполненный контейнер плотнее. Ежась от холода, она бегом вернулась в дом и захлопнула за собой дверь.

Моего носа достиг запах свежей еды, да такой, что я проглотила слюну. Осмотрев проулок и убедившись, что поблизости никого нет, я подбежала к контейнеру и вскочила на крышку. Прорвав мешок, я с восторгом обнаружила, что он полон начинки для сэндвичей – на этот раз из копченого лосося и курицы с майонезом. Я помогла еде вывалиться на тротуар и, громко мурлыча от удовольствия, торопливо поела, поглядывая по сторонам, чтобы не пропустить возвращение черного кота. Закончив, я вернулась к коробкам, сгорая от любопытства, явится ли кот на ужин.

Как я и ожидала, чуть погодя в кустах у церковной ограды раздался шорох, и прямо перед моим укрытием бесшумно скользнул черный силуэт. На этот раз кот ел, не обращая на меня никакого внимания. Наблюдая за ним в щель между двумя картонками, я поражалась, как уверенно он держится в проулке. Я почти не сомневалась, что он здесь живет, но совсем не боялась его – наоборот, в его присутствии мне было даже спокойнее.

Ночью меня разбудили оглушительные завывания – с таких всегда начинаются драки между котами. На какую-то долю секунды я замерла от ужаса, вообразив спросонья, что это рыжий котище выследил меня и готовится атаковать. Я затаила дыхание и прислушалась, пытаясь разобрать, что происходит.

В переулке, в каких-нибудь нескольких дюймах от моих коробок, выясняли отношения два кота, они завывали, ворчали и шипели, стараясь напугать друг друга. У меня колотилось сердце. Один из них наверняка черно-белый кот, но кто его соперник?

Я лежала неподвижно, умирая от страха и одновременно ругая себя за то, что бездействую вместо того, чтобы ему помочь. На миг стало тихо, а потом послышались звуки драки. Завывания прекратились, и я увидела сцепившиеся кошачьи тела, катающиеся прямо передо мной по мостовой. Схватка проходила в тишине, только иногда раздавались короткие вскрики. Наконец, один из котов, зашипев, бросился наутек из проулка. Мне стало так любопытно, кто же победил, что я осмелилась и выглянула наружу. Мой недавний знакомый сидел неподалеку, и его чернильный силуэт был отлично виден в сиянии фонаря с соседней улицы. Противника нигде не было видно, а черный кот невозмутимо приглаживал языком взъерошенную шерсть. Я снова забралась в коробку, теперь уже в полной уверенности, что этот проулок – его вотчина.

На следующее утро, когда я выглянула из коробки (можно было бы поспать еще, но я проголодалась), кот уже сидел на крышке контейнера.

– Привет, – смущенно поздоровалась я, стараясь вести себя приличнее, чем при нашем первом знакомстве.

– Доброе утро. Как спалось?

– Спасибо, хорошо. А у тебя… все в порядке? – добавила я, вспомнив о ночной драке.

– Лучше не бывает, – ответил он с улыбкой, лукаво щурясь.

На его теле я не заметила никаких следов ночного боя, да и настроение у победителя было явно приподнятое. Меня поразило, что он остался без единой царапины, ведь, судя по воплям, битва разыгралась нешуточная! Я даже засомневалась, а не приснилось ли мне все это. Кот встал, потянулся и спрыгнул на землю.

– Там еще осталось кое-что, – пригласил он меня, мотнув головой в сторону мешков с отбросами. – Свежее принесут только вечером, так что постарайся набить живот.

И он деловито направился в сторону церковного двора. Когда он поравнялся со мной, я обратила внимание на то, как мускулы перекатываются у него под блестящей шерстью.

– Спасибо, – только и успела я сказать ему вслед.

Я дождалась, пока он скроется под хвойными кустами, и только тогда вспрыгнула на контейнер. В разорванном мешке я разглядела остаток начинки для сэндвичей. Замечу, еды там было ровно столько, чтобы одна небольшая кошка смогла наесться досыта. Мне даже пришло в голову, что кот специально оставил ее для меня – ведь мог бы съесть все сам, – но я тут же прогнала эту мысль. В конце концов, он в этом переулке хозяин. С чего бы вдруг ему делать подобные вещи?

Я полюбила наш переулок за тишину. Церковная живая изгородь в конце переулка преграждала путь праздным гулякам, и прохожие тут встречались редко. Здесь, вдали от опасностей многолюдного города, я чувствовала себя увереннее. За магазином, под спиральной пожарной лестницей были свалены ржавые банки из-под краски. Там я устроила себе что-то вроде жилища, возвращалась туда каждый вечер и спала на куске картона.

К жизни в проулке за кафе я приспособилась довольно скоро. Я узнала, что в шесть часов вечера кафе закрывается, и сразу после этого в контейнер выносят остатки пищи, не съеденной за день. Колокольный звон подсказывал мне, что пора возвращаться, и я неслась со всех ног в предвкушении сытного ужина, состоявшего в основном из разных начинок для сэндвичей.

Черного кота днем я почти не встречала – он, видимо, рыскал где-то намного дальше, чем я, – но наши пути, бывало, пересекались, когда по вечерам мы оба жадно бросались к нашему контейнеру. Кот по-прежнему был приветлив и обходителен, пропуская меня к еде первой, но я почему-то все равно его немного побаивалась. Я чувствовала, что он зорко присматривает за своей территорией, и, вспоминая ту драку в мою первую ночь, понимала, что он может постоять за себя. Меньше всего мне хотелось, чтобы он пожалел о том, что до сих пор неплохо ко мне относился.

Недели через две после моего прибытия разноцветные огоньки в витринах исчезли. Улицы, мощенные булыжником и казавшиеся блеклыми даже в праздник из-за низко висящих зимних туч, совсем потускнели, лишившись рождественских украшений. Пешеходов на улицах тоже поубавилось, точно жители города погрузились в зимнюю спячку после безудержного праздничного веселья.

Проснувшись однажды утром, я обнаружила, что первый снег преобразил наш проулок, укутав его толстым белым одеялом. Раньше, еще домашней кошкой, я обожала смотреть на падающий снег. Бывало, сидела на веранде дома Марджери и любовалась снежинками, которые кружились в воздухе, садились мне на нос и на усы, таяли на шерсти. Тогда снег казался мне восхитительным, ведь всего в нескольких шагах была комната Марджери, где жарко горел газовый камин.