Мелисса Дэйли - Молли и кошачье кафе

Дебби прикрыла глаза, глубоко вздохнула, потом выпрямилась. Уже взявшись за ручку двери, она кивнула, словно решившись на что-то.

– Знаешь, киса, а заходи-ка и ты, – сказала она, улыбнувшись. Потом приоткрыла дверь, и я, не мешкая ни секунды, вбежала внутрь.

Дебби перенесла миску с едой на кухню и поставила на пол передо мной. Я отведала немного из вежливости, хотя от волнения – меня пригласили в дом! – пропал аппетит. Решив, что съела достаточно, чтобы не показаться неблагодарной, я прошла в кафе, а Дебби тем временем заканчивала уборку.

Кафе освещали только уличные фонари, но даже в полумраке я убедилась, что первое впечатление меня не обмануло: все здесь казалось обшарпанным и каким-то захудалым. Большую часть помещения занимал уродливый металлический прилавок со стеклянной витриной и пожелтевшими от времени пластиковыми полками. Я осторожно пробралась между шаткими алюминиевыми столиками и расчихалась от запаха затертого линолеума. Я увидела печку с каменным очагом, но она оказалась холодной, как лед, и, судя по толстому слою пыли, ею не пользовались уже давным-давно.

Я так долго жила на улице, что, оказавшись вновь в человеческом жилище, почувствовала себя странно. Сначала мне даже стало не по себе и показалось, что здесь очень тесно. Вместо птичьего чириканья в кронах деревьев слышалось мерное гуденье каких-то приборов на кухне. Я подошла к полукруглому эркеру у главного входа в кафе и, вскочив на подоконник, выглянула наружу через стекло. На улице никого не было, только капли дождя бесшумно падали на мокрую булыжную мостовую.

Дебби выключила на кухне свет и вошла в зал. Я спрыгнула с окна и подбежала к ней, приветственно подняв хвост. Дебби села за столик и с улыбкой протянула мне руку. Я потерлась о ее ладонь и тут же оказалась у нее на коленях, громко мурлыча в знак благодарности. Дебби шмыгнула носом, и этот звук заставил меня поднять голову – по ее щекам текли слезы, она всхлипывала и гладила меня. Я моргала ей, давая понять, что, если все рассказать мне, на душе станет легче. Тяжко вздохнув, женщина почесала меня между ушами.

– Знаешь, киса, ты первая, кто за последнее время проявил ко мне сочувствие, – шепнула она. Я лизнула ей руку, словно подтверждая, что если ей нужно сочувствие, то она выбрала правильную кошку. Она опустила голову, уткнувшись лицом мне в загривок, а я принялась месить ей коленку лапами. Так мы и сидели в пустом темном кафе, пока меня не сморил сон. Я смутно помню, как Дебби поднялась, держа меня на руках, и, сонную, бережно уложила на тот же стул. Я устроилась поудобнее на еще теплом сиденье. Прошептав: «Спокойной ночи, киса», Дебби поднялась по лестнице в свою квартиру.

Меня разбудили солнечные лучи, льющиеся в кафе через окно. Наверху раздавались голоса. Я даже не успела удивиться, что я не в своем укрытии под лестницей, как мгновенно все вспомнила, села и осмотрелась. В ярком утреннем свете тускло-серый линолеум на полу и грязные стены еще больше бросались в глаза. Белая краска пожелтела и кое-где облупилась, металлические столы были исцарапаны. На лестнице, ведущей на второй этаж, раздались шаги.

Первой в кафе спустилась Софи, бросившая на меня подозрительный взгляд.

– А откуда ты вообще знаешь, что у нее нет блох или чего похуже? – крикнула она.

– Я уверена, выяснится, что она совершенно здорова, – заверила Дебби, спускаясь по ступенькам. – Ты только пригляди за кафе пару часиков.

– Хм, по мне, она жутко грязная, – хмуро заявила Софи, не спуская с меня глаз.

Я, в свою очередь, с любопытством изучала Софи. Она была уже немного выше матери, в ее длинных светлых волосах выделялись ярко-розовые пряди. В то субботнее утро девочка надела летнее платье в цветочек – что совершенно не соответствовало погоде, дополнив его плотными черными колготками и грубыми ботинками. Раньше я не раз встречала ее в нашем проулке, но никогда не приближалась настолько, чтобы рассмотреть. Вблизи девочка оказалась очень симпатичной, даже красивой, если бы не брови, вечно сердито нахмуренные. Голубые глаза показались мне похожими на мамины, но вместо доброты, как у Дебби, они были полны враждебности и раздражения. Я уже знала, что завоевать ее сердце будет гораздо труднее, чем завоевать расположение Дебби.

Пока мы разглядывали друг друга, за спиной у Софи появилась мать. Ее лицо заслоняла большая пластиковая коробка, в которой я немедленно опознала переноску для кошек. Не раздумывая ни секунды, я прыгнула, оттолкнув стул с такой силой, что он отлетел в сторону и чуть не опрокинулся. Софи оглушительно взвизгнула, когда я пронеслась мимо нее. Я заметалась, пытаясь найти место, куда бы спрятаться, протиснулась под прилавок и распласталась под его металлическим днищем на пыльном полу. Появление кошачьей клетки могло означать только одно: меня унесут прочь, как однажды уже унесли из дома Марджери. Я кляла себя за доверчивость.

Дебби простонала. Поставив переноску на стол, она опустилась на колени рядом с моим укрытием. В щели между прилавком и полом показалась половина ее лица. «Не волнуйся ты так, киса, все в порядке, бояться нечего», – уговаривала она. Я даже не шевельнулась.

– Не боишься, что она тебя цапнет и заразит бешенством? – язвительно осведомилась Софи.

Щека Дебби прижалась к полу, и я увидела, как ее глаз округлился.

– Да какое бешенство, Софи, что за выдумки? Не в нашем городе.

Дебби сунула руку под прилавок, пальцы хватали воздух, пытаясь до меня дотянуться:

– Выходи, киса, пожалуйста.

Сколько ни зови, думала я, тебе меня не достать. Я понимала, что смогу пролежать в такой позе сколько угодно, куда дольше, чем продержится женщина, стоящая на коленях кверху задом с прижатой к полу щекой.

– Чует мое сердце, что присматривать за кафе мне не придется, – ехидничала Софи, – Кажется, ты никуда сегодня не пойдешь.

Я услышала, как по лестнице протопали наверх тяжелые башмаки.

Дебби, вздохнув, посмотрела мне в глаза.

– Пожалуйста, киса. Я просто хочу показать тебя доктору, нужно проверить твое здоровье. Ничего плохого я тебе не сделаю, обещаю.

Я выслушала ее, но не шевельнулась. Дебби вздохнула, встала на ноги и, кряхтя, выпрямила спину. Тяжело опустившись на стоящий рядом стул, она вытянула ноги и стала растирать колени.

Оставшись одна, я немного успокоилась и подумала о том, как быть дальше. Можно было выскочить на волю, как только приоткроют входную дверь. Но куда идти? Неужели придется начинать все заново – искать другой переулок, очаровывать другую возможную хозяйку? Или поверить Дебби, что она не собирается увезти меня отсюда, а просто хочет показать ветеринару? Марджери делала это регулярно. Восторга это у меня не вызывало – одни уколы чего стоили, да еще эти пальцы, что тебе бесцеремонно совали в рот! Однако постепенно я привыкла, смирилась и даже была благодарна, потому что Марджери делала это ради моей же пользы.