Дана Гинтер - Путешествие на «Париже»

– Констанция! – мгновенно остановившись и точно забыв, что торопится, вскричал он.

Он взял ее за руку и отвел к перилам.

– Серж, – сглотнув, прошептала Констанция, – я как раз шла с вами повидаться.

– Что случилось вчера вечером? – вглядываясь в ее лицо, спросил Серж. – Надеюсь, я не оскорбил вас? У меня, разумеется, такого даже в намерениях…

– Серж, я не могла остаться. – К чему оттягивать объяснение, решила Констанция и подняла вверх левую руку с обручальным кольцом. – Я замужем.

Она попыталась прочесть выражение его лица. Что он сейчас испытывает? Облегчение? Гнев? Растерянность? А может быть, он разочарован? В любом случае это больше не имеет значения.

– Я должна была вам об этом сказать, когда мы только познакомились, – продолжала Констанция, – но я стала уверять себя, будто это не важно, будто мы с вами просто приятели. Но чем больше я виделась с вами, тем больше я понимала…

Она умолкла и прикусила губу.

– Что? – придвигаясь к ней, подхватил Серж. – Что мы идеально подходим друг другу?

– Нечто в этом роде, – улыбнувшись и отступив на шаг назад – его присутствие по-прежнему вызывало в ней дрожь, – ответила Констанция. – Но ведь это ничего не меняет, правда? Я вернусь домой к мужу и детям, а вы, снявшись с якоря, снова отправитесь в путь.

– Да, так оно и будет, – тихо ответил Серж.

– Но я хочу поблагодарить вас за то, что вы составили мне на корабле компанию, – сказала она. – Мне было с вами очень приятно.

– И мне тоже. – Серж вздохнул и коснулся ее руки. – Вашему мужу необычайно повезло.

Констанция посмотрела на него недоверчиво. Неужели он над ней насмехается? Или он уже забыл об их вчерашних поцелуях? Если бы Джордж вчера вечером увидел ее в каюте Сержа, в его объятиях, полупьяную от шампанского, с тщательно спрятанным обручальным кольцом, вряд ли он счел бы себя особенно везучим.

– Не знаю, повезло ли ему, но мне уж точно повезло, – уверенно сказала Констанция. – Еще раз спасибо за ваше… внимательное отношение ко мне.

Она поднялась на цыпочки и по французскому обычаю чмокнула его в обе щеки.

– Желаю вам счастья, – с грустной улыбкой произнес Серж.

– И я вам тоже, – откликнулась она.

– Боже мой! Меня ведь ждет механик со сломанной ногой! – неожиданно вскричал Серж.

– Что ж, поспешите, доктор, – улыбнулась Констанция. – Au revoir.

– Au revoir, Констанция Стоун! – подбегая к лестнице, выкрикнул Серж.

Констанция с закрытыми глазами постояла у перил минуту-другую, потом глубоко вздохнула. Впервые в жизни она почувствовала, что делает то, что сама считает нужным, – она теперь способна принимать собственные решения. Она больше не скучная матрона замужем за «ископаемым». Наверное, ледяная вода, окатившая ее вчера на палубе, смыла с нее неуверенность. Теперь она в состоянии отправить домой телеграмму и сообщить отцу и Джорджу, что завтрашним поездом возвращается домой.

В телеграфной конторе не было ни души. К этому времени все, кто хотел сообщить родным или друзьям какие-то новости, уже успели это сделать.

– Простите, сэр! – крикнула она в маленькое окошко лысому человечку.

Служащий, сидя в наушниках, сосредоточенно принимал телеграмму, и только закончив записывать текст, обратил на нее внимание.

– Сэр, я хотела бы послать телеграмму в город Вустер, штат Массачусетс. Меня зовут миссис Констанция Стоун.

– Миссис Стоун? – тихонько рассмеялся телеграфист. – Забавно! Я только что получил телеграмму на ваше имя!

Констанция взяла бланк с текстом и вышла на залитую солнцем палубу. Не сводя глаз с крупных печатных букв, она почувствовала, что в нем содержится что-то чрезвычайно важное.

ФЭЙТ ПРИСЛАЛА ТЕЛЕГРАММУ ЧТО ТЫ НА ПАРИЖЕ ТЧК СЛАВА БОГУ ТЧК КАК МЫ ПО ТЕБЕ СКУЧАЕМ ТЧК МЫ С ДЕВОЧКАМИ ВСТРЕТИМ ТЕБЯ В НЬЮ-ЙОРКЕ ТЧК ОСТАНОВИЛИСЬ В ЧЕЛСИ ТЧК ТВОЙ ДЖОРДЖ

Констанция смотрела на листок бумаги и улыбалась. Джордж привез девочек в Нью-Йорк. Они будут встречать ее на пристани! Такой предсказуемый муж – и так ее удивил! Констанция не отрывала глаз со слова «твой». Да, он принадлежит ей.

Она вернулась взглядом к первой строке. Так значит, ее младшая сестра все же озаботилась сообщить Джорджу, что она возвращается домой. Интересно, что еще Фэйт написала в своей телеграмме? Выразила озабоченность состоянием родителей? Написала, что обнимает и целует своих племянниц? Возможно, даже извинилась за то, что не приедет? Как бы то ни было, теперь, когда Констанция чувствовала себя намного спокойнее и увереннее, ее прежняя горечь и чувство соперничества улетучились. Пусть Фэйт радуется своей новой жизни. Пусть они обе радуются жизни.

До обеда с ее новыми приятельницами оставалось еще добрых сорок минут, и Констанция решила спуститься в третий класс поискать Жюли. Почти всю поездку Констанция провела во втором классе с краткими «набегами» в первый, а теперь ей хотелось посмотреть на ту часть корабля, где разместилась основная масса пассажиров. Тем, кто ехал в третьем классе, разрешалось подниматься во второй и первый только по специальному разрешению, в третий же класс мог явиться кто угодно.

Констанция спускалась по ступеням все ниже, и ее иллюзорное представление, что их корабль – великолепный дворец, довольно быстро улетучилось: ковры и деревянные панели сменились металлическим покрытием с заклепками, да еще жаром и шумом, исходившими от мотора. Констанция поморщилась: здесь, внизу, стоял непонятный неприятный запах не то плесени, не то воды после мытья полов. Да, поездка в третьем классе, очевидно, небольшое удовольствие. Здесь не было ни вида из окна, ни свежего воздуха. Не было и люстр, только голые, качающиеся из стороны в сторону лампы. Это тесное промышленного вида помещение составляло полный контраст комнатам, залам и коридорам первого класса – широких лестниц и стеклянных потолков здесь не было и в помине. У каждого человека на этом корабле, вновь подумала Констанция, было свое, отличное от других путешествие.

В конце коридора она заметила столовую, где работницы отдыхали после рабочих смен, и, заглянув в дверь, увидела группу женщин в черных формах – женщин самых разных возрастов и степени привлекательности. Они громко болтали по-французски, курили, стригли ногти, растирали уставшие ступни. Констанция, почувствовав себя незваным гостем, окинула быстрым взглядом комнату и, не найдя в ней Жюли, вышла из столовой.

Затем она заглянула в дверь общей комнаты, там царило оживление, если не сказать – разнузданное веселье. В одном конце комнаты трио – скрипка, банджо и самодельная свирель – исполняло народный танец, а пассажиры хлопали в ладоши, притоптывали и кружились по комнате, в другом же конце грубоватого вида белобрысые парни (возможно, шведы?) играли в кости и на непонятном языке о чем-то громко спорили. А какой-то пьяный мужчина, шатаясь, бродил по комнате и выкрикивал: «А вот и суша!»