Катрин Панколь - Новое платье Леони

– Он не может, он влюблен в толстуху Жюли! – заржал Рэй. – Это ежу ясно!

– Это потому, что она взяла его на работу, вот и все. Он пал жертвой своей благодарности.

– Нельзя мешать в одну кучу чувства и дела. Это золотое правило, – сказал Рэй. – Ну что, тем хуже для него. А мог бы легко заработать бабла.

– И мы тоже! Там столько можно наварить, на этой «Железке»! И сколько возможностей для всяких левых операций! Можно навариваться втихаря, никто тебя и не зацепит.

– Я уж знаю, – вздохнул Рэй, – уж знаю. Не сыпь мне соль на раны. Но за мной еще остается последнее слово. У нас еще может все получиться. Есть у меня одна маленькая идейка. Ты думаешь, я все забыл? Месть – это блюдо, которое подают холодным.

– Даже, я бы сказал, размороженным, – гоготнул Лансенни.

Он вновь повернулся к двери в зал, проорал жене:

– Мартина, едрить тебя! Что ты там застряла? Нас жажда замучила!

Они услышали голос Мартины, она кричала: «Иду! Иду!»

– Про Тюрке так ничего и не известно? – спросил Рэй.

– Ты хочешь сказать, кто его искалечил? – спросил Жерсон.

– Да. С мерзавцем, который это сделал, необходимо разобраться. Нельзя отпускать его безнаказанным.

– Бедняга Тюрке! Всю жизнь в инвалидной коляске!

– Они не могут никого найти. Никаких следов. Никаких улик. Они даже предполагают, не сам ли он это все придумал.

– Ты хочешь сказать, что он ради удовольствия всадил себе пули в оба колена? Они что, там все с ума посходили?

– Они так говорят, потому что им не за что зацепиться. Они хотят сохранить лицо.

– А ведь такое может и с нами случиться тоже, – заметил Жерсон.

– Ты прав. Какой-нибудь тип, которого достало, что его все время рэкетируют, вдруг соберется и пиф-паф! Стреляет без предупреждения. Остальным тоже есть о чем задуматься.

– Да что ты панику наводишь!

На пороге появилась Мартина Лансенни с подносом, на котором стояли бокалы с пивом. Она не стала входить. Она просто не имела права входить, когда Рэй и Жерсон были в комнате. Жерар Лансенни встал, пошел ей навстречу, не говоря ни слова, забрал поднос.

Телефон Рэя зазвонил. Это была Виолетта. Он поставил на ее номер специальный звонок: песню Брижит Бардо «Обнаженная на солнце». «У меня от этого встает», – говорил он.

– Вот проклятье! – не удержался от комментария Жерсон. – Эта-то тебя не оставляет в покое ни на минуту!

Рэй хотел поставить его на место, но вместо этого потянулся к телефону и ответил. Встал, отошел в сторону, чтобы поговорить без свидетелей.

Лансенни поставил поднос, который принесла его жена, на край стола.

– Она положила нам еще нарезанной колбаски, тосты и несколько паштетов. Она симпатяга, по крайней мере, – отметил Жерсон. – Не то что та сучка, – и мотнул головой в сторону Рэя. – Слышишь, каким он голоском с ней разговаривает! Проклятье, это все мне снится! Пожалуй, сейчас самое время. Ну ладно, вроде все настроены нормально, нам надо с ним поговорить.

– Я на твоем месте не стал бы этого делать.

– Ты ведь то же самое думаешь!

Лансенни растерянно пожал плечами:

– Она меня, ясное дело, достала, и конечно, он изменился с тех пор, как стал с ней общаться, но что мы можем с этим сделать? Он влюблен, влюблен, и все тут!

– Ядрена корень! Он столько баб трахал, но ни одна из них не осмеливалась смотреть на нас свысока. Даже наоборот! А ты заметил, как она с нами разговаривает?

Жерсон замолк на полуслове, поскольку Рэй вернулся к столу.

Он не сразу сел на место. Стоял и смотрел на них с высоты своего немалого роста.

– Что-то не так, парни?

– Послушай, Рэй… – робко начал Жерсон. – Дело только в том, что…

– В чем именно дело?

– Эта телка, она так важна для тебя?

– Ты хочешь сказать, Виолетта? У нее есть имя. И будь любезен уважать ее!

Жерсон шумно вздохнул и с отвращением кивнул:

– Я понял.

– Ты ревнуешь, курочка моя? – шутливо поинтересовался Рэй.

Он расхохотался и провел ладонью по шее Жерсона, словно лаская его.

– Ну сам понимаешь, дело не в этом, – сказал Жерсон, резко высвобождаясь, – но мы уже не так понимаем друг друга, как прежде. Ты прибегаешь и тут же убегаешь, думаешь о своем, мы больше не проводим время вместе.

– Ты хочешь сказать, не устраиваем вместе идиотских вечеринок? Ну да, не устраиваем, парень. Потому что мне нравится эта девка.

– Ну спасибо. А то мы не заметили, – осклабился Жерсон.

– Ладно, проехали, – сказал Лансенни. – А ты видел, Рэй, Мартина принесла нам паштеты и колбаски?

– Виолетта не обсуждается, – отрезал Рэй.

– Ох, ну надо же! – не выдержал Жерсон. – Телка не обсуждается! С каких это пор у нас такие правила? Мы же всегда говорили, что…

– Только мудаки никогда не меняют точку зрения.

– Все, остановитесь, – сказал Лансенни. – Главное, что мы продолжаем наш бизнес, да, Рэй?

– Ну вообще-то хотелось бы… А вам что, уже надоело?

Он с вызовом во взгляде обернулся к Жерсону.

– Ты объявляешь козырь и выходишь из игры. Я никого не принуждаю сотрудничать.

– Нет-нет, – пробормотал Жерсон, – я просто…

– Давай, курочка моя, – сказал Рэй, изображая голливудскую улыбку. – Улыбнись, ты куда симпатичнее, когда улыбаешься. Прямо хочется прогуляться с тобой в душ.

– Черт подери! Хватит нести чушь! – завопил Жерсон, сжав кулаки.

– А ну-ка не смей со мной так разговаривать! – заорал в ответ Рэй, тыкая в него пальцем.

– Эй, парни! – вмешался Лансенни. – Мы что, из-за девки будем ссориться, в конце-то концов?

– Вопрос серьезный, – взвился Жерсон. – Пресмыкайся сколько хочешь, если тебе это нравится. А с меня хватит, я выхожу из игры.

Он взял свою долю, положил в куртку, встал и вышел изо стола, не попрощавшись.

– Что за хрень, Рэй! – взмолился Лансенни. – Ну сделай же что-нибудь!

– Да оставь его в покое, перебесится и опять вернется клевать у меня с руки.

– Не уверен, он и правда всерьез распсиховался. Хочешь еще пива?

– У него нет выбора. Он не сможет жить без тех бабок, которые я даю ему.

– Но он их зарабатывает! Ты забываешь, Рэй, он еще зарабатывает бабки. Они не просто падают ему в руки.

– Да вернется, говорю тебе.

– Ты его сильно унизил…

– Да я хуже делал, и все равно они возвращались, поджав хвост! Ты хочешь научить меня обращаться с людьми? Я их знаю как облупленных. Деньги, деньги и еще раз деньги.

Он ударил себя кулаками в мускулистый живот.

– Ты видел, в какой я форме? Полчаса пресс качаю каждое утро. Тебе бы тоже такое явно не помешало.

Он встал, легонько щелкнул Лансенни по макушке. Подошел к двери, обернулся и сказал:

– И хватит уже паштетиков!

Стелла разбиралась в вещах матери. Собирала грязное белье, вешала чистое в шкаф. Наполнила графин водой. Выставила диски в ряд. Положила черешни из сада в маленькую мисочку. Приход Тома пошел на пользу Леони. Она непрерывно щебетала, рассказывая, какой он милый, славный, заботливый.