Питер Дарман - Парфянин. Книга 1. Ярость орла

Я спрыгнул с седла Рема и пошел пешком рядом с новобранцами, набранными Буребистой. Занимался полдень, день был теплый, но не жаркий, и с моря дул легкий ветерок. Идя по проселочной дороге, я перехватил взгляд шагавшего невдалеке мужчины, тощего, худого типа лет за пятьдесят, чьи руки были покрыты царапинами и небольшими шрамами. В правой руке он держал посох. Мужчина шагал уверенно и твердо, голова у него была лысая, ноги босые.

– У тебя прекрасный конь, мой господин, – сказал он.

– Да, отличный, – сказал я. – Его зовут Рем.

– А ты тот самый, кого называют Парфянин, мой господин?

– Да. Меня зовут принц Пакор.

– Это большая честь познакомиться с тобой, господин. Меня зовут Амений.

– Ты из этих краев?

– Не совсем. Я был взят в плен в Македонии больше тридцати лет назад. С тех пор я стал рабом. И всегда обещал себе, что закончу свои дни в родных местах. Ты бывал в Македонии, господин?

– Нет, никогда.

– Прекрасная страна! Горы и долины, а воздух такой чистый, какого ты никогда не вкушал! И дня не проходит, чтобы я не вспомнил об этом!

Я был поражен его стойкостью. Тридцать лет в рабстве, а все равно мечта о свободе огнем горела в его сердце! С такими людьми Спартак, возможно, и в самом деле победит Рим!

– Надеюсь, ты вернешься на родину, Амений, – сказал я.

Нам потребовался целый день, чтобы добраться до Метапонта, и когда опустился вечер, наш отряд достиг внешнего периметра, охраняемого часовыми, выставленными для того, чтобы предупредить о подходе войск, высланных на выручку местному гарнизону. Я ехал вместе с передовым патрулем, когда мы наткнулись на разношерстную группу галлов, разводивших костер, чтобы приготовить ужин. Рядом к дереву был привязан пони, готовый принять всадника и скакать к войску, чтобы предупредить всех, если бы на горизонте появились римляне. Их главарь, молодой мужчина со щетинистыми светлыми волосами и огромными усами, типичными для людей его племени, встал и направился ко мне. Должно быть, они узнали нас – или, по крайней мере, меня, потому что остальные не обратили на нас внимания и продолжали заниматься своими кулинарными делами.

– Город пал нынче утром, – сообщил галл.

– А где Спартак? – спросил я.

Он указал на дорогу:

– Фракийцы встали лагерем, огородившись своим частоколом, к северу от города. А взяли его мы, галлы, сами взяли!

– Мои поздравления, – сказал я без особого энтузиазма, поскольку знал, что по улицам сейчас реками течет кровь.

После чего толкнул Рема, послав его вперед, и поехал дальше. Позади меня двигалась вся наша колонна, всадники вели коней в поводу, а бывшие рабы молча топали за ними. Они при этом почти не издавали шума, поскольку ноги у них были босы – в отличие от римских легионеров с их подкованными гвоздями сапожками, способными прошагать много миль, особенно по вымощенным камнем дорогам. Я вернулся назад и приказал Нергалу разбить лагерь в миле от города и ждать меня там. Сам же взял с собой Гафарна, Галлию, Диану, Праксиму и Руби, поскольку не желал терять их из виду в присутствии сотен осатаневших от вида крови галлов. Десять минут спустя мы оказались у ворот лагеря, который Акмон ставил всегда, где бы войско ни располагалось на ночлег; он выглядел точно так же, как все предыдущие разы – ровные ряды палаток и прекрасно проложенные проходы между ними. Спартак и Клавдия были рады нас видеть, последовали объятия, потом он настоял, чтобы мы разделили с ними ужин. Клавдия, как обычно, готовила, но Спартак настоял, чтобы все мы ей помогали. Потом, когда мы уже сидели, ели, шутили и пили вино, Спартак рассказал, как Меатапонт пал под ударами Крикса и его галлов. Как и большинство других римских городов, он был окружен стеной длиной в четыре мили. Интересно отметить, что он располагался на удалении от берега, а с морем был связан каналом около пяти миль длиной. В день, когда началась осада, некоторые жители пытались бежать водным путем, но ширина канала составляла всего сорок футов, и Спартак приказал своим людям встать на обоих его берегах. Когда лодки, до отказа набитые живым человеческим грузом, добрались дотуда, их забросали камнями, горящими факелами и пилумами. С полдюжины лодок попытались прорваться к морю, но все были остановлены и подожжены. Большинство пассажиров сгорели заживо, некоторые утонули, и лишь нескольким удалось добраться до берега канала, где их порубили на куски. Больше лодок из города не выходило.

Я заметил, что Спартак, рассказывая о том, как он вел осаду города, то и дело наполнял свою чашу вином и опустошал ее. Через неделю осады, когда гарнизон и жители успели убедиться в силе войска, что стоит под их стенами, Спартак послал парламентера под флагом перемирия, который предложил горожанам свободный выход из города при условии, что они уйдут только в одежде, что на них была.

– Но мы ведь всего лишь рабы, и когда они открыли ворота, чтобы пропустить парламентера, они его убили, отрубили ему голову и сбросили с городской стены. – Спартак отпил еще вина.

– Что за этим последовало, стало настоящей резней, потому что парламентером был галл. Когда Крикс увидел, что с ним сделали, он послал своих людей штурмовать стены. Поначалу они несли тяжелые потери, многих перебили стрелами и дротиками, но горожане забыли, что если город можно покинуть на лодках по каналу, то и в город можно попасть тем же путем. Крикс отобрал всех, кто умел плавать, те прыгнули в канал и проплыли в город. Должен признать, это оказалось хитроумной задумкой, и пока гарнизон оборонял стены, люди Крикса ворвались в город как стая чумных крыс. Тут же раздались крики и вопли, не смолкавшие много часов. И только когда со всеми покончили, они открыли городские ворота.

– Кто, римляне? – спросил я.

– Нет. Галлы, – ответила Клавдия.

– Случилось то же самое, что в Форуме Аннии, только еще хуже, – сказал Спартак. – Метапонта больше не существует.

Клавдия положила руку ему на плечо:

– Они сами навлекли на себя эту беду. Ты все равно ничего не смог бы сделать.

Он согласно кивнул, но, кажется, помрачнел еще больше. Возможно, из-за выпитого вина.

Эту ночь мы провели в его шатре, а утром я искупал и вычистил Рема. Клавдия подошла ко мне, когда я чесал ему плечи.

– Крикс становится все наглее, – сказала она, поглаживая бок коня. – Именно поэтому Спартак так обеспокоен. Римляне для него не проблема, но он полагает, что Крикс скоро начнет оспаривать его главенство в войске.

– Ты хочешь, чтобы я убил Крикса? – спросил я. – Ничто не доставит мне большего удовольствия.

Она откинула назад голову и рассмеялась:

– Это, конечно, решение проблемы, но не думаю, что даже ты, мой храбрый парфянский принц, способен в одиночку перебить десять тысяч галлов.