Люси Кларк - Единственный вдох

Кейли отпускает такси и бросается к ней.

– Что ты делаешь?

– Звоню Солу.

– Что?

– Все мне врут. Ложь, сплошная ложь!

– Боже, милая, – говорит Кейли, замечая слезы в глазах подруги. – Не надо.

– Я должна поговорить с ним. – Дрожащими пальцами Ева пролистывает номера в списке контактов.

Кейли потирает лоб.

– Слушай, может, лучше позвонишь Солу утром? Сейчас уже поздно.

– Я поеду назад.

– Куда назад?

– В Тасманию. – Ева нажимает «набрать».

Кейли отнимает у нее телефон.

– Ты что, отнимаешь мой мобильный? – гневно спрашивает Ева.

– Подожди до утра. Не надо звонить в таком состоянии.

– В каком «в таком»?

– В пьяном. Тебе нужно домой.

– Ты просто не хочешь, чтобы я с ним общалась, – говорит Ева, поднимаясь, – потому что мы целовались, а это, по-твоему, неправильно.

Нет смысла говорить с Евой, когда она пьяна, но Кейли срывается:

– Конечно, неправильно, он ведь брат Джексона!

– А то я не знаю! – отвечает Ева, стиснув зубы. – Не смей меня судить. Я никогда не высказывалась о твоих мужчинах.

– Я и не сужу…

– Вот Дэвид, например, вечный холостяк. Ты встречалась с ним только потому, что он не собирался жениться, не хотел детей. – Кейли в изумлении замирает: ничего себе поворот. – Тебе так легче, – продолжает Ева, – ведь ты боишься сблизиться с человеком, который захочет большего. Захочет завести семью. – У Кейли будто выбили почву из-под ног. Пусть Ева и пьяна, но ее слова больно ранят. Кейли отворачивается, лишь бы не вспылить. – Ты просто возьмешь и уйдешь? – Кейли едва не плачет, на нее вдруг навалилась вся скопившаяся усталость. Больше нет сил. – Я же веду себя как стерва! И ты промолчишь? Скажи мне, какая я стерва! Ну, скажи!

Кейли делает глубокий вдох, поворачивается к подруге.

Ева стоит посреди тротуара, опустив руки и чуть наклонившись вперед. Лицо в слезах, слева растеклась тушь. Вид у нее измученный.

Кейли подходит и проводит руками по ее заплаканному лицу.

– Ты моя лучшая подруга, и тебе сейчас ужасно тяжело. Что бы ты мне ни наговорила, я тебя не брошу.

Ева тяжело дышит, но поддержка подруги придает ей силы. Она кивает и практически шепотом говорит:

– Спасибо.

Ева просыпается измученная, как будто ночью ее тело скрутили, выжали из него всю жидкость, и теперь суставы со скрипом трутся друг о друга. Она подходит к окну, поднимает жалюзи, и утреннее солнце обжигает глаза. Слышно, как открывается дверь, поскрипывают кроссовки. Наверное, вернулась с пробежки Кейли. Хлопает дверь ванной, течет вода. Сделав глубокий вдох, Ева решает переодеться в футболку и шорты. Платье, которое она взяла у Кейли, валяется на полу. Ева поднимает его, встряхивает и вешает на спинку стула.

Она идет на кухню, открывает холодильник.

Когда заходит Кейли – с мокрыми волосами, приятно пахнущими шампунем, и безупречно одетая, – Ева уже приготовила фруктовый салат, сварила крепкий кофе и достала круассаны с джемом.

– Выглядит аппетитно, – говорит Кейли.

– Заглаживаю вину. – Ева ставит два стакана яблочного сока.

– Тебе нечего заглаживать.

Они садятся друг напротив друга. Ева наливает кофе, добавляет молока и подает Кейли кружку.

– Прости за вчерашнее. Я ужасно себя вела.

– Ничего страшного, не волнуйся, – говорит Кейли, не глядя на подругу.

– Чувствую себя отвратительно.

– Да, лучше и не вспоминать. – Кейли улыбается, но улыбка кажется слегка натянутой, и Ева оставляет эту тему.

– Ну, как побегала?

– Хорошо. На улице уже жарко, отличная погода для выходных.

– Здорово.

Ева накладывает себе немного фруктового салата, но его сладкий запах вызывает тошноту, и она прикрывает рот рукой.

– Все так плохо?

Ева кивает, шумно выдыхает через нос и отставляет тарелку.

– Если хочешь, полежи еще. Мне все равно надо на студию. – Кейли отпивает кофе. – Может, запланируем что-нибудь на завтра? Съездим на побережье?

– Послушай, Кейл, меня здесь, наверное, уже не будет. – Ева встает из-за стола. – Я решила вернуться в Тасманию.

Кейли открывает рот от изумления.

– Что? Я-то думала, ты сказала это, потому что была…

– Пьяная? Да, но говорила я серьезно.

Кейли откладывает ложку.

– Зачем тебе это?

– Не получилось сбежать.

– И чем тебе поможет возвращение в Тасманию?

– У меня остались вопросы, ответы на которые я найду только там.

– Вопросы? Какие?

– Разные. Кто такая Жанетт, сколько они были женаты, почему расстались… Мне нужно понять.

Мысли разбегаются, цепляясь за давние воспоминания, вытаскивая наружу обрывки прошлого и возвращаясь к одному только слову: «Почему?»

– А вдруг ты не найдешь ответов? Может, Жанетт не захочет с тобой общаться. А если она переехала куда-нибудь?

– Сол точно знает.

Кейли внимательно смотрит на подругу.

– Скажи, почему ты на самом деле возвращаешься?

– Я уже сказала, – напрягается Ева.

Не отрывая от нее взгляда, Кейли качает головой.

– Тебе вообще не следовало ехать в Тасманию. Зря я поддержала твою идею. Возвращение ничем тебе не поможет.

– А что поможет?

– Время. Ожидание. Проблему не решить взмахом волшебной палочки. Просто я считаю, что тебе не надо находиться в Тасмании в одиночестве. – Кейли замолкает, водит пальцем по коврику под тарелкой. – Может, стоит поговорить с кем-то… рассказать о том, что с тобой произошло.

– В смысле, с психологом? – изумленно спрашивает Ева.

– Иногда это помогает, – осторожно отвечает Кейли.

Но зачем рассказывать о том, что произошло? Надо узнать, почему это произошло. Еве нужны ответы, и психолог их не даст.

Придется ехать к тому, у кого они есть.

Меня ужасала мысль о том, что ты можешь узнать правду. Иногда казалось, что я больше не смогу притворяться.

До приезда в Англию моя жизнь была россыпью ошибок на белом листе. После встречи с тобой я решил, что могу просто перевернуть страницу и начать заново. К сожалению, я ошибался.

Я не жду от кого-либо сочувствия – я ведь сам загнал себя в угол, – ты только, Ева, пойми, что и мне приходилось трудно. Наша с тобой жизнь была невероятной, я о таком и мечтать не мог, но даже в счастливейшие моменты я всегда боялся, что наступит, когда всему придет конец. Иногда, если честно, я даже ждал этого, хотел, чтобы меня вывели на чистую воду, обвинили в обмане – лишь бы не жить под давлением вечной лжи.

Как-то вечером я бегал после работы: это помогало успокоиться. Однако в тот раз тревога не сдавалась, бежала наравне со мной, напоминая обо всем, что я сделал, обо всем, что я мог потерять.

Вернувшись домой, я пошел в душ и там заплакал. Не слышал, как ты вошла, только дверь скрипнула. Ты наверняка увидела мои слезы, но не спросила, в чем дело. Может, подумала, что я сам расскажу, когда буду готов. А может, просто боялась узнать.