Адена Хэлперн - 10 лучших дней моей жизни

– Спасибо, что не бросила меня, дружище.

Персик укладывает голову мне на живот, и мы снова засыпаем.

На земле мне хватало одного друга, но в раю нужна помощь всех и каждого.

Помимо данного при рождении имени на земле я носила еще пять гордых имен. Вот они:

дочь Билла Доренфилда (мое среднее имя дочь Билла Доренфилда, представьте себе. Но рассказ не об этом, а об очередном лучшем дне);

дочь Максины Доренфилд;

внучка Эвелин Файерштейн;

внучка Гарри Файерштейна;

племянница Морриса Сэйлиса.

Вы уже знакомы с бабушкой, дедушкой и дядей. Их помнят все. На земле, даже через двадцать лет после их смерти, меня часто называли внучкой Эвелин и Гарри Файерштейнов или племянницей Морриса Сэйлиса. Мне так нравилось, когда подходили люди и говорили: «Ты ведь внучка Эвелин Файерштейн? Она была восхитительной женщиной».

Я с удовольствием соглашалась.

Видите ли, со временем я обзавелась немалым количеством друзей, но приятели родственников исчислялись сотнями. Наше семейство правило светским миром Филадельфии. Я не припомню, чтобы дома не звонил телефон – за исключением случаев, когда он был уже занят.

Отец постоянно поддразнивал маму за то, что она целый день греет ухом трубку.

– Семейная черта, – смеялся он. – С тобой и твоей матерью телефонным компаниям банкротство не грозит.

И он был прав. Когда вспоминаю бабушку, вижу ее допоздна сидящей на кухне, рядом с желтым аппаратом на стене. По телефону обсуждалось все: кто в чем пришел на вечеринку (и о чем они думали, выбирая наряд), планы встретиться за обедом и позагорать на пляжах Нью-Джерси. На холодильнике постоянно висели приглашения на свадьбы, бар-мицвы, благотворительные вечера и кампании по сбору средств. Дядя Моррис жил по соседству. Свободное время он делил между свиданиями и посиделками в местном кабачке в компании таких же вечных холостяков. И любые события сопровождались танцами.

Бабушка с дедушкой любили танцевать. Даже когда они присматривали за мной, ближе к вечеру включался проигрыватель и начиналась румба, мамба или обычный тустеп. Надо отдать им должное, двигаться они умели. Все знакомые говорили, что Файерштейны и дядя Моррис прекрасные танцоры.

У нас хранится любительская съемка, последняя с бабушкой и дедом. На ней запечатлен отрывок их танца на нашей кухне. Видео обрывается, и вот уже мама танцует с дедом, а дядя Моррис с бабушкой. В кадр вбегаю я в возрасте четырех-пяти лет, дед подхватывает меня на руки, и мы кружимся втроем. Я не помню, кто и почему нас снимал; судя по всему, камеру держит отец, поскольку он единственный не появляется на пленке. Запись без звука, но все что-то говорят в объектив, улыбаются, строят смешные гримасы. Когда одолевало плохое настроение, я всегда включала эту кассету. На ней не больше трех минут, но они помогают вспомнить счастливые времена, когда бабушка с дедом и дядя Моррис были еще живы, а жизнь радовала простотой. Семья любила праздники, и веселье продолжалось марафоном.

Любой из проведенных со старшими родственниками дней можно называть лучшим в моей жизни. После Пенелопы я считала их самыми близкими друзьями (хотя никогда так не называла, все же мы родичи). Я не знала людей ближе, и никто не понимал меня лучше, чем они. До двенадцати лет каждый день был полон смехом.

Я уже говорила, что няням не доверяли заботу о чудо-ребенке, поэтому старшие присматривали за мной по очереди. Одну субботу бабушка с дедушкой, другую дядя Моррис. Я рассказывала о любимых развлечениях – игре в бридж и старых фильмах по вечерам. Родители редко проводили выходные дома, зато остальные члены семьи частенько навещали нас. Суббота была особым днем, но редко случалось так, что я не видела бабушку с дедушкой или дядю Морриса несколько дней подряд. Мама рассказывала, что первые годы после свадьбы отцу ужасно надоедали новые родственники. Он просил ее поговорить с бабушкой, чтобы та реже заходила в гости. (Интересно, что он не захотел вести переговоры лично. Я всегда догадывалась, что отец побаивается бабушку.)

– Передай ему, что, женившись на тебе, он получил в придачу всю семью! – отрезала Эвелин Файерштейн, когда мать высказала ей просьбу мужа.

Отец принял ответ без возражений. Бабушке больше не пришлось отстаивать свои права. Отец знал, на что идет, когда захотел завоевать красавицу Максину Элейн.

Дядю Морриса я в шутку называла Санта-Клаусом. Всегда у него был припасен подарок, а виделись мы почти каждый день. Дядя мог порадовать любым сюрпризом: от мятных леденцов с дырочкой посередине до тряпичной куклы Энни в человеческий рост (чуть позже, когда мне исполнилось восемь, состоялась свадьба куклы и жирафа из магазина «Шварц», на которой присутствовало все семейство Доренфилд/Файерштейн, а я выступала в роли священника).

Дядя Моррис владел винным магазином в южной части Филадельфии, на широкой Южной улице, 2301. Знакомые говорили, что после отмены сухого закона он одним из первых получил лицензию на продажу спиртных напитков. Никто не знал, как ему это удалось. При встрече спрошу, если не забуду. Иногда казалось, что дядя Моррис ведет вторую, тайную жизнь. Я уже говорила, что он так и не женился, потому что не хотел бросать сестер после смерти родителей. Когда все сестры, кроме бабушки, состарились и умерли, она заявила:

– Я могу о себе позаботиться, Моррис! Заведи уже девушку!

Дяде Моррису к тому времени стукнуло восемьдесят.

Но он так и не женился, хотя часто ходил на свидания и хранил множество женских фотографий. Забота о семье значила для него намного больше. Я восхищаюсь дядей Моррисом, а вы?

Во время Второй мировой войны он следил, чтобы у бабушки были чулки, а у мамы жевательная резинка (и то и другое пропало из свободной продажи). Когда в пятидесятых годах в моду вошли кашемировые свитеры, он подарил маме шесть штук. Дядя Моррис действительно был нашим Санта-Клаусом.

Итак, после краткого знакомства с кланом Файерштейн – Сэйлис, вы должны понимать – они особенные люди. Я уже говорила, что для эссе подойдет любой день, но решила описать последний из проведенных вместе. Если вы внимательно следите за сочинением, то это третий лучший день в моей жизни.

Сначала кое-что поясню. У бабушки с дедом и дяди Морриса в старости обнаружились нелады с сердцем. Ничего страшного; скорее всего, диета и упражнения решили бы проблему, но в семье не любили физических нагрузок, за исключением танцев. Мне запомнилось, что в последние годы старшие родственники отказались от соли. Все блюда подавались несолеными. Я не подозревала, сколько вкуса придает еде соль, пока она не исчезла из обихода. Бабушкины обеды изменились. Кукуруза с диетическим маслом, пресное картофельное пюре – брр. Со стола исчезла маринованная в кетчупе корейка, кошерные куриные ножки, суп с мацой, куда клали для густоты много бульонных кубиков. Даже на луковые рогалики перестали намазывать масло. На смену пришли яичные белки с пшеничным тостом, диетическое белое мясо и пресная рыба.