Джулия Кеннер - Необходимый грех. У любви и успеха – своя цена

Словно прочитав мои мысли, Дэмиен поворачивается в мою сторону и мгновенно находит меня глазами. Я вижу, что он взволнован. И я делаю шаг в его сторону.

Я иду к нему и слышу обрывок фразы Мейнарда.

– …ты не слушаешь. В Германии мы…

Дэмиен поворачивается спиной к адвокату, и я останавливаюсь как вкопанная, словно появившаяся между нами связь снова исчезла. Секунду я раздумываю, стоит ли мне подойти к Дэмиену, но потом решаю этого не делать. Ведь я же на него разозлилась! Так чего же я теперь бегу к нему, как девочка?

Я смотрю на свой палец. Белая полоска от нитки еще не исчезла, и кончик пальца все еще красный. Боль помогла мне. Она помогла мне сдержать гнев, отогнать чувство страха и отчаяния. Боль помогла мне собраться с мыслями и силами.

Я думаю о том, что значит для меня Дэмиен. Может, он дает мне боль, которая мне так необходима?

От этой мысли я вздрагиваю и хочу как можно дальше выбросить ее из головы. Рядом со мной проходит официантка с подносом, уставленным бокалами. Я протягиваю к ней руку, потому что сейчас мне надо выпить. Я залпом осушаю бокал и беру второй. Тут ко мне пробирается Джеми.

– Эта пара актеров – просто умора. Представляешь, они рассказали, что будет в следующем эпизоде сериала, который все увидят через неделю. – Подруга хватает меня за локоть. – Ты меня с ними сфотографировала? Я хочу запостить фотку в «Фейсбук». Ой, совсем забыла, что ты не пользуешься этими ресурсами.

Джеми совершенно права. Я избегаю социальных сетей. После начала романа с Дэмиеном и осады журналистов я вообще удалила свой аккаунт.

– Да, я сделала несколько фотографий.

– У тебя все в порядке? – спрашивает Джеми, прищурившись.

Я хочу ей соврать, что у меня все замечательно. Но она моя лучшая подруга, и мне сложно ее обмануть.

– Странный получается вечерок, – говорю я.

– Что-то случилось?

– Нет, ничего особенного, – отвечаю я и поднимаю бокал.

– Где твой красавец? Или он и есть причина твоего расстройства?

– Он принимает гостей, – отвечаю я и нахожу глазами Дэмиена. Он закончил разговор с Мейнардом и теперь стоит в окружении небольшой группы людей.

– А это кто такая? – спрашивает Джеми. Я снова смотрю в сторону Дэмиена и вижу, что толпа вокруг него рассосалась, и теперь он лишь в обществе худой брюнетки.

– Это Жизель, – хмурюсь я. – Владелица галереи, представляющей Блейна.

– Ну, все ясно. В некотором смысле она и есть хозяйка этого вечера. Прекрасно понимаю, почему у тебя плохое настроение.

– У меня нормальное настроение, – отвечаю я, зная, что это неправда. Джеми навела меня на здравую мысль. Раньше я не думала, что отчасти Жизель действительно хозяйка этой вечеринки – ведь на ней представляют работы ее художника. Спасибо, Джеми.

– Я знаю, как улучшить твое настроение. Рип и Лайл реально ржачные ребята. Тебе надо с ними пообщаться. Даже если ты не получишь удовольствия, пожалуйста, сделай вид, что они тебе очень нравятся.

Надев маску светской Ники, я вместе с подругой прохаживаюсь среди гостей. Я смеюсь, достаю фотокамеру и прошу людей улыбаться и подойти друг к другу поближе, чтобы я могла сделать снимок.

Ох, как просто быть светской Ники! В моей голове крутятся слова матери:

«Леди всегда должна контролировать ситуацию. Она никогда не показывает, что кто-то сделал ей больно. Если она это себе позволит, люди будут знать о ее слабостях».

Эти слова моей матери отражают холодную правду жизни, и я следую ее советам и указаниям. Я в свое время бежала как от огня от своей матери и всех этих конкурсов красоты, но сейчас готова признать: в ее словах есть правда. Никто не сделает тебе больно, если не видит тебя. Поэтому я показываю всему миру свою маску.

Я общаюсь с людьми и чувствую, что Дэмиен периодически посматривает на меня. Его взгляд буравит. От него я более остро чувствую каждое свое движение. Я ощущаю, как ткань платья прикасается к моему телу. Как туфли трут ногу.

Дэмиен расстроен моим поведением и, вполне возможно, злится. Но я все равно уверена – он меня хочет. Я чувствую, что он мой.

Я уже собираюсь подойти к нему и группе людей, которые рассматривают портреты, как рядом со мной появляется Эвелин.

– Я не знаю, кого мне за это убить – Дэмиена или Жизель, но я не понимаю, почему тут предлагают только вино и шампанское, – заявляет она. – Послушай, Техас, ты наверняка знаешь, где тут можно найти что-нибудь покрепче.

– Конечно! – Я бы и сама тяпнула бурбона.

Мы проходим на кухню, где нанятый для вечеринки персонал расставляет бокалы и раскладывает канапе на подносах. Я нахожу бутылку бурбона, и мы садимся у небольшого столика.

– Ну, рассказывай, Техас, – начинает Эвелин. – Я вижу, ты очень сильно чем-то озабочена.

– По-моему, я теряю былую сноровку. Раньше мне было проще скрывать свои проблемы.

– А может, тебя, наоборот, выдает светская маска? Давай, Техас. Расскажи обо всем тете Эвелин.

– Что рассказать? Вообще-то, это я хотела у тебя кое-что выспросить.

– Да? – Она выпивает бурбон и пододвигает ко мне рюмку, которую я снова наполняю. – Послушай, иногда не стоит относиться к тому, что я сказала, слишком серьезно.

– Но я отношусь к твоим словам очень серьезно. Расскажи мне, что происходит.

Уголки ее рта грустно опускаются вниз.

– Ненавижу ситуации, когда я вижу проблему, но ничего не могу поделать, чтобы ее предотвратить.

– Карл?

– Карл нервно курит в сторонке, – отвечает Эвелин. – Нет, он не имеет к этому никакого отношения. Дэмиен почти двадцать лет успешно скрывал свои личные и семейные проблемы, но теперь эта ситуация может вылезти на поверхность. А он, кажется, этого не понимает.

– Дэмиен все видит и чувствует. – Я тут же кидаюсь на защиту моего возлюбленного. – Я не очень понимаю, о чем именно ты говоришь. С Паджеттом он уже разобрался.

Я имею в виду бизнесмена по имени Эрик Паджетт, обвинявшего Дэмиена в смерти своей сестры. Дэмиену удалось заткнуть Паджетта.

– Что же это может быть? – И тут меня осеняет: – Что-то связанное с открытием теннисного центра?

– Что именно он тебе рассказал? – интересуется Эвелин.

– То же самое, что и прессе. Что Рихтер был козлом и что он не пойдет на церемонию открытия. Дэмиен не объяснил мне причины, но у меня есть определенные подозрения.

– Ты говорила ему, что именно ты подозреваешь? – Эвелин внимательно смотрит на меня.

– Да, но он не сказал мне, что я права. – Теперь я пристально слежу за выражением ее лица. Я знаю, что в те годы, до смерти Рихтера, она представляла интересы Дэмиена и была его агентом. Если кто-то в мире и знает правду об отношениях Дэмиена и Рихтера, то это только Эвелин.

Но у нее совершенно непроницаемое лицо.

– Но он и не сказал, что ты неправа? – Она не дожидается моего ответа, прямо смотрит мне в глаза и продолжает: – Он в тебя влюбился, Техас. Я этому очень рада. Я рада за него и за тебя. Но мне бы очень хотелось, чтобы он все-таки появился на церемонии открытия. И за его вчерашнюю выходку с прессой я бы просто ему по башке надавала.