Джоан Робинсон - Когда здесь была Марни

Она пристально, не отводя глаз, смотрела на Анну, словно хотела запомнить ее во всех мелочах. Как бы то ни было, взгляд был добрый.

– Припоминаешь меня?

– Да. – Анна улыбнулась. – В тот раз на болоте… Вы там рисовали.

Ей хотелось добавить: «Мне тоже показалось, будто мы тогда подружились», но это прозвучало бы слишком странно. Поэтому она промолчала.

Линдсеи дружно пришли в недоумение и восторг, им захотелось немедленно знать, когда и каким образом Джилли впервые встретила Анну, а главное – их-то почему при этом не было? Мисс Джилл тут же их просветила. По ее словам, это случилось, когда она приезжала на несколько дней в Барнэм – порисовать.

Она снова посмотрела на Анну:

– Мы ведь об этом доме говорили с тобой, правда? А теперь в нем и встретились! Что-то в этом есть очень правильное, не находишь? Присядь-ка – и давай рассказывай, чем ты с тех пор занималась!

Пока все разговаривали, миссис Линдсей принесла с кухни кофейник и ковшик с горячим какао. Джейн доставила поднос, полный чашек, кружек и блюдец, а Мэтт обошел гостей с большой жестянкой бисквитов.

– Сегодня засидимся допоздна, – сказал он с ухмылкой. – Будем есть бисквиты, а Джилли тем временем нам расскажет еще какую-нибудь свою историю!

– С чего ты взял, негодник, будто я собралась вам что-то рассказывать? – рассмеялась мисс Джилл.

– Но ведь вы всегда рассказываете! – с недоумением ответил Мэтью.

– Так и есть. – Сцилла уселась на пол рядом с Анной. – А я так ждала, придешь ли ты! Ну что, есть ощущение, что ты уже тут живешь?

Мисс Джилл улыбнулась сразу обеим:

– У меня была подруга, которая когда-то здесь жила. Правда, сама я никогда не ночевала в этом доме. Я внутрь-то заходила самое большее раз или два…

– Почему? – спросил Мэтью.

Миссис Линдсей разливала какао, но тут ее рука замерла.

– В самом деле? Вы про этот дом говорите?

Мисс Джилл ответила сразу на оба вопроса:

– О да! Неужели я правда вам не рассказывала? Почему, Мэтт? А видел бы ты их собаку! Большущий свирепый пес… по крайней мере, я так думала. Я его до смерти перепугалась – и с тех пор предпочитала встречаться с подружкой где-нибудь подальше. Наши матери дружили, вот в чем было дело.

– Как ее звали? – хором спросили Анна и Сцилла.

– Мэриэн.

– Джилли! – быстро проговорила миссис Линдсей. – Ты обязательно должна нашу книжку увидеть! Ее дети в доме нашли. Мы как раз хотели тебя расспросить… Может, ты что-нибудь в ней поймешь? А то все от любопытства сгорают! Сцилла, тащи дневник!

Присцилла мигом принесла затрепанную тетрадку. Она по обыкновению прятала ее под свитером, дожидаясь только прихода Анны, чтобы вручить гостье. И вот дневник оказался на коленях у Джилли.

– Ну-ка, ну-ка… – Джилли нацепила очки. – Марни, – вслух прочла она имя на обложке. – Как вы догадались? Мэриэн действительно всегда так и звали – Марни…

– Мы не догадывались, – сказала миссис Линдсей, взволнованная не меньше детей. – Мы ее просто нашли.

– Она была за полку засунута, – пояснила Сцилла. – В моей комнате!

И она покосилась на Анну, улыбаясь и обхватывая коленки руками.

Джилли открыла тетрадку и стала ее изучать. Пока она читала, у нее вырывался то легкий вздох, то смешок. Анна и Линдсеи ждали, следя за выражением ее лица. Да, вне всякого сомнения, дневник принадлежал Мэриэн. Какая удивительная встреча – после стольких-то лет! Джилли вернулась к началу и вновь стала читать, уже медленнее.

– Ох, тогдашние счастливчики, жевавшие палочки лакрицы! – воскликнула она наконец. – Как мы им, бывало, завидовали! Я, по крайней мере, точно завидовала. Понимаете, шла мировая война, никакого сахара в помине не было… Моя мама называла такие сладости «мусорными» и не позволяла мне к ним прикасаться. Если уж мы лакомились, то чем-нибудь более стоящим. Это редко бывало, да и доставалось нам по чуть-чуть…

Она перевернула страницу.

– И этот Плутон… Да, именно так звали ту жуткую псину! Теперь-то я думаю, может, на самом деле он был не таким уж и свирепым… Похоже, однако, Марни его тоже боялась… Вообразите, и ни разу мне об этом не проговорилась! Не знаю, право, на что им понадобилось его держать. Наверное, отец полагал, что сторожевая собака может оказаться небесполезной во время его отъездов… Не повезло ему – вскоре он утонул.

– Утонул? – потрясенно откликнулся Мэтью.

– Да, так уж вышло. Тогда была война, а он в морском флоте служил.

– Мы не знали… – начала было миссис Линдсей, но Джилли вновь углубилась в чтение.

– А мисс К. – это она имела в виду мисс Квик. Ох, как же мы изводили бедняжку! Она была нашей общей гувернанткой. Посещала нас два-три раза в неделю, а в другие дни приходила заниматься с Марни. Помнится, мои братья наперебой дразнили ее… – Мисс Джилл отложила тетрадку и вытерла глаза. – Помилуйте, я как будто в прошлое провалилась! Ну и находка, однако…

В комнате понемногу становилось темнее. Миссис Линдсей хотела было включить свет, потом передумала и принесла два подсвечника, на несколько свечей каждый.

– Джилли, продолжай, пожалуйста, – попросила она. – Мы все прямо заслушались! Мы ведь ничего не знаем про эту семью, только то, что ты нам сейчас рассказала.

Джилли со смешком повернулась к ней:

– Свечи зажигаешь, смотрю? Думаешь, я сейчас длинный-предлинный рассказ начну? Что ж, угадала… Только ты смотри останови меня, если кто-нибудь заскучает!

– Никто не заскучает, – сказала Сцилла и пересела поближе. – Мы все хотим послушать про Марни!

– Ну хорошо, – улыбнулась Джилли. – Так с чего бы мне начать?

Миссис Линдсей принесла стул и уселась за спиной у Анны, остававшейся на полу, и знаком показала, – дескать, можно прислониться к ее стулу, если устанет спина.

Анна кивнула, улыбнулась в ответ и действительно прислонилась – сперва застенчиво, потом как следует, устраиваясь поудобнее. Свечи наполнили комнату неярким сиянием. Снаружи густели синие сумерки. Голосу Джилли вторило бормотание волн – это возвращался прилив.

– Собственно, близко знакома с Марни я тогда не была, – начала рассказывать Джилли. – Семья у нас была большая, дела шли не очень, а жили мы далековато отсюда – за Барнэмом. Машины мы не имели, поэтому Марни я видела нечасто. Тем не менее мы играли вместе всякий раз, когда мама привозила меня в Литл-Овертон. Она была очень живой девочкой, отличной подружкой… и ей почему-то очень нравилось со мной играть. Помню, это удивляло меня – я ведь была не из тех девочек, от которых все умиляются. Такая, в общем, скучная, туповатая… Думается, просто у нее иных друзей было мало!