Лиана Мориарти - Три желания

В головах сестер осталась красивая картинка, которую явно не стоило портить глупой историей со штопором. Поэтому она скрыла ее, положив на самую дальнюю полку памяти.

И она бы точно забыла о ней, если бы через несколько недель все не повторилось.

В этот раз она умудрилась сесть в его машину, не отряхнув песка с ног.

И понеслось…

Он любил свою машину, совсем замотался на работе, а ей, перед тем как садиться, нужно было тщательнее мыть ноги.

Эгоистка! Дура! Лентяйка! Ей что, все равно? Она что, его даже не слушает? Он выпихнул ее из машины, а она – такая неловкая! – задела ногой о гравий на парковке и содрала кожу с большого пальца.

На парковке у пляжа суетилось семейство: двое мальчишек с розовыми носами, намазанными цинковой пастой, мама в соломенной шляпке с цветами и отец с пляжным зонтиком. Мальчишки глазели, как Маркус кричит, ругается, лупит по машине кулаком, а родители старательно делали вид, что не замечают его истерики.

Когда все закончилось, она откинулась на сиденье, закрыла глаза и почувствовала, как ее придавила тяжелая плита стыда.

Маркус подпевал песне, которую передавали по радио, и барабанил пальцами по рулю. «Хороший денек, правда? – сказал он и потянулся, чтобы похлопать ее по ноге. – Как там твой бедный пальчик? Надо его забинтовать».

Бывало, такое случалось каждый день на протяжении довольно длительного периода. Бывало также, что целый месяц проходил совершенно спокойно. В присутствии друзей и знакомых не было ничего и никогда. Все видели, какой он обаятельный и очаровательный, как ласково берет ее за руку, как радостно смеется ее шуткам. Это был их постыдный секрет – наподобие полового извращения. Джемма иногда думала: если бы только они знали, если бы только видели, как бы это потрясло их! Все ведь уверены, что у нас, как и у них, все нормально и прекрасно.

В общем и целом, ничего страшного. Она знала, что делать в таких случаях. В конце концов, во всяких отношениях есть свои проблемы. Кровь у нее не стыла в жилах, когда он вдруг замолкал, а мускулы у него на спине напрягались.

Он ни разу не ударил ее. Он бы этого и не сделал. Только один раз случайно задел ее, когда она не успела вовремя убраться у него с дороги.

Ей всего-то и нужно было – выработать правильный способ действий в этих досадных «эпизодах». Вопить, как Кэт? Или оставаться хладнокровной, как Лин?

Но и то и другое лишь усиливало его ярость.

Единственное, что оставалось, – переждать, закрыться в себе, притвориться, что она ничего не видит и не слышит. Очень похоже на то, как ныряешь под большую волну в сильный прилив. Глубоко вдыхаешь, закрываешь глаза и ныряешь как можно глубже под ревущий вал, увенчанный шапкой белой пены. Пока ты находишься под ним, он давит на тебя, тащит куда-то, как будто хочет уничтожить. Но потом он уходит. И когда всплываешь на поверхность, хватая ртом воздух, вода иногда бывает такой спокойной, такой безмятежной, что нельзя и поверить, будто минуту назад она бесновалась и бушевала.

Все было хорошо. У них все было хорошо! Они же так любили друг друга.

Это просто она была такой: забывчивой, надоедливой, неловкой, себялюбивой, неисправимой и скучной.

И было очень маловероятно, что найдется кто-то еще, способный мириться с промахами Джеммы. Она могла вывести из себя кого угодно.

Она завела привычку долго-долго мыться под горячим душем, яростно натирая мочалкой каждый миллиметр своего тела. Она заметила: другие женщины были гораздо чище ее.

– Так, – предупредила всех Лин. – Глубоко вдохнули…

Все трое стояли у дома Кэт и Дэна. Только вот сейчас, когда они откроют дверь, это будет дом одной только Кэт.

Дэн все утро вывозил свои вещи.

– Все в порядке. – Кэт пошла вперед, чтобы вставить ключ в замок, а Джемма переглянулась с Лин, на Кэт они старались не смотреть, потому что у нее страшно тряслись руки.

Они вошли и остановились. У Джеммы засосало под ложечкой, когда она увидела, что на стенах больше нет картин, а на коврах сереют полосы пыли там, где тащили мебель. В голове не укладывалось, как он мог так поступить.

Дэн был привычной, ежедневной рутиной семейства Кеттл. Казалось, он всегда был на семейных обедах, днях рождения, отмечал с ними Рождество и Пасху, шутил, слонялся по гостиной, жаловался, дразнил, высказывал свое мнение, и все это громко, так, как принято у Кеттлов. Максин непринужденно, без всяких формальностей, отвечала ему. Фрэнк открывал дверцу холодильника и, не оглядываясь, передавал ему бутылки с пивом. Дэн знал все семейные истории, и в некоторых из них даже сам был звездой; один раз «папа бросил Дэну бутылку через плечо, а Дэна сзади не оказалось», а еще как-то «Кэт поспорила с Дэном, что он не сумеет сделать торт „Павлова“, а он взял и сделал тогда для барбекю просто огромнейшую „Павлову“, и бабуля случайно наступила на него и испачкалась почти до колен!».

И как теперь быть с этими историями? Все будут делать вид, что их не было? Или их будут рассказывать теперь так, будто бы Дэн не имел к ним никакого отношения?

Джемма чувствовала, что Дэн обидел и ее, будто ушел и от нее тоже. Ей казалось, что он предал ее, подставил подножку, а уж как страдает Кэт…

Она должна была что-то сказать.

– Дорогая… – начала она.

Лин закатила глаза:

– Кэт, а ты не говорила, что разрешила ему забрать холодильник. – Она вынула из сумочки мобильник. – Давай я позвоню Майклу, и мы привезем тебе тот, старый, который у нас в гараже?

– Спасибо, – рассеянно ответила Кэт. Она как раз нагнулась, чтобы прочесть записку, оставленную на кухонной лавке рядом со связкой ключей.

Прочтя, она кончиками пальцев взяла листок и ушла в спальню.

Джемма посмотрела на Лин, которая по телефону давала ценные указания Майклу. Та мотнула головой, показывая, чтобы Джемма пошла за Кэт.

Джемма в ответ поморщилась.

– И что я ей скажу? – прошипела она.

– Джемма так переживает, – сказала Лин в трубку и толкнула сестру в сторону спальни.

У Джеммы подступил комок к горлу, но она не стала сопротивляться.

Все то ужасное, что случалось с Кэт, наводило на мысль, что она какая-то не такая, но это было не так. Джемма помнила, как осторожно-вежливо держались Лин и Кэт, когда не стало Маркуса. Она просто обязана не быть такой же вежливой с Кэт. Сочувствовать – да. Но только не быть вежливой.

Кэт стояла в спальне, опираясь на зеркальную дверцу шкафа.

– Все свои тряпки забрал. Посмотри… – пробормотала она.

– Значит, для твоих места больше будет! – И с этими словами Джемма стала передвигать вешалки так, чтобы в шкафу не осталось пустых мест. – Ой, я такой юбки у тебя раньше не видела! Хм… Какая сексуальная! – Она приложила к себе юбку и повела бедрами.