Даниэла Стил - Пегас

– А мой папа в курсе? – уточнила она.

– Не знаю. Отец ничего об этом не сказал, – ответил Тобиас, и в эту минуту, словно материализовавшись, в комнату вошел Алекс фон Хеммерле. Марта предупредила, что дети сидят в кабинете, а через минуту появилась с чаем для господина. Он наполнил чашку и серьезно взглянул на обоих.

– Итак, что же здесь происходит? – Пока он не понимал, ссорятся ли они или Тобиас узнал новость и поделился с Марианной. Николас не хотел расстраивать детей до тех пор, пока не определится со страной эмиграции, однако, как сам он признался, до сих пор не узнал ничего конкретного.

– Мы уезжаем, – мрачно заявил Тобиас и повторил ту самую историю, которую только что поведал Марианне. Алекс кивнул, и сразу стало ясно, что ничего нового он не услышал.

– Николас рассказал мне об этом несколько дней назад, – спокойно пояснил он. Тон отца развеял последнюю надежду, и теперь уже Марианна не смогла сдержать слез.

– Но как же такое может случиться, папа? – с трудом выговорила она. – Почему они высылают евреев в трудовые лагеря? К тому же фон Бингены вовсе не евреи.

– Оказалось, что Николас и его сыновья несут в себе каплю еврейской крови, а для рейха этого вполне достаточно. В последние пять лет людей этой национальности медленно, но неуклонно выдавливают из нашего общества. Судя по всему, нынешние правители хотят изолировать их – по возможности, в лагерях – или выгнать из страны. Тобиас прав, им необходимо уехать, причем как можно скорее. Сейчас его отец и дедушка серьезно этим занимаются. – Он и сам отправил несколько писем, но ответов пока не получил. – Мне очень, очень жаль. Уверен, что они обязательно найдут выход. Тяжело переживать неизвестность.

– А мы сможем их навещать? – тихо спросила Марианна. Известие оказалось самым страшным с тех пор, как пять лет назад умерли мама и маленькая сестренка Тобиаса и Лукаса. Она очень любила обеих, страшно горевала, узнав о смерти, и до сих пор тяжело переживала потерю.

– Все зависит от того, где они окажутся, – честно ответил Алекс. – Но обязательно постараемся. – Дети обменялись красноречивыми взглядами, не скрывая чувств по поводу предстоящей разлуки. Тобиас с ужасом думал об утрате – расставании не только с близкими друзьями, но и с родным домом. К тому же отец сказал, что дедушке придется остаться дома, потому что нельзя бросать родовое гнездо на произвол судьбы, когда вокруг творится беззаконие, пусть даже поместье находится вдалеке от крупных городов. Трудно предвидеть, что может случиться завтра.

Разговор продолжался долго. Марта снова принесла горячий шоколад, чай и свежеиспеченные бисквиты. Марианна вдруг осознала, что скорее всего Тобиасу и его родным так жить больше не придется. Слава богу, что им с отцом ничего не грозит! Через некоторое время Алекс предложил отвезти мальчика домой, однако тот ответил, что прекрасно доедет на велосипеде. Посидел еще несколько минут, а потом попрощался и поцеловал Марианну в щеку, отчего вновь предстал в ее глазах младшим братишкой, а вовсе не взрослым мужчиной, каким так хотел казаться.

– Просто ужасно, папа, – горестно заключила она, все еще не в силах поверить в реальность происходящего, напрасно пытаясь справиться с неожиданным ударом.

– Ужасно. Понятия не имею, что они будут делать. Нелегко за несколько недель найти работу и устроить новую жизнь. Для всего этого нужно время, которого нет.

– А что, если их все-таки арестуют и отправят в лагерь? – спросила Марианна, едва дыша от страха.

– В таком случае придется проявить выдержку и преодолеть лишения. – Алекс постарался говорить просто и спокойно, чтобы убедить дочь в благополучном исходе, хотя и сам мало верил своим словам. Спасение заключалось в немедленном бегстве из страны, однако пока Николасу ехать было некуда.

Об этом они говорили и за обедом, причем Марианне показалось, что, услышав о еврейских корнях Николаса и его сыновей, Марта как-то недобро усмехнулась и поспешила скрыться в кухне.

Беспокойство не оставляло Марианну всю ночь; забылась она лишь под утро, да и то беспокойным, полным тревоги сном. Алекс не спал вообще, а на рассвете, еще в полутьме, внезапно сел в постели: в голову пришла блестящая идея. Он вскочил, быстро оделся, бегом спустился по лестнице, снял с вешалки пальто, схватил со стола ключи от машины. Вывел из гаража «Испано-Суизу» и поехал в соседнее поместье, к фон Бингенам. Постучал в дверь большим медным молотком, и спустя мгновение дверь открыла экономка. Алекс попросил пригласить Николаса, но в ответ услышал, что господин еще спит. Впрочем, немного подумав, экономка согласилась выяснить, сможет ли он спуститься. Через несколько минут Николас появился в накинутом на пижаму шелковом халате и шлепанцах. Вид шагающего по холлу Алекса удивил: друг выглядел так, слово готовился сообщить важную новость.

– Появился план, который вполне может сработать, – возбужденно заговорил фон Хеммерле. Ему очень не хотелось, чтобы Николас уезжал, однако в данных обстоятельствах иного выхода не существовало: угроза концентрационного лагеря не оставляла выбора.

– Но почему же так рано? – удрученно спросил Николас, завязывая пояс на халате. Он не ложился до двух часов ночи; все пытался что-нибудь придумать, однако ни одной стоящей мысли в голову так и не пришло.

– Дам тебе двух липицианов и несколько аравийцев, – заявил Алекс без всякого вступления. – Дело за малым: остается только связаться с цирком и попросить принять тебя в труппу. С восемью лошадьми, среди которых два липициана, отказа точно не будет.

Николас недоверчиво посмотрел на друга и расхохотался. Смеялся он так долго, что на глазах выступили слезы и даже пришлось сесть. С трудом успокоившись, позвонил и распорядился принести кофе.

– Ты сумасшедший, но я тебя люблю. Поверь, поступить в цирк не удастся даже с твоими великолепными лошадьми. Я не умею с ними обращаться. Опытный мастер выездки ты, а не я. Да и лошадей твоих принять не смогу; липицианов уж точно. И ни один цирк никогда меня не примет, потому что я понятия не имею, что и как там делать.

– Научу всему, что необходимо знать и уметь, тем более что липицианы уже отлично исполняют свои трюки. Тебе останется только отдавать команды, все остальное они сделают сами. Положись на них. А сам можешь галопом носиться по арене верхом на одном из арабских скакунов. Поверь, Николас, ты один из лучших наездников, которых мне довелось знать. Ради собственного благополучия и безопасности детей не грех и постараться! – Алекс искренне надеялся на успех.

– Нет, поступить в цирк невозможно! – в ужасе воскликнул Николас. – Что я там буду делать?

Отступать Алекс не собирался.