Эдвард Резерфорд - Нью-Йорк

Хуан произвел сильное впечатление и на Горэма, и на приемную комиссию Колумбийского университета. К тому времени он уже работал у отца Гиганте, священника и руководителя общины, который помогал беднякам из Южного Бронкса, где Хуан и провел год в Мультисервисном центре в Хантс-Пойнт. Прежде чем он применит свой опыт в Эль-Баррио, его обязали пройти курсы делового администрирования, куда Хуана не только приняли, но и выделили гранты для оплаты всего подряд.

– Они наверняка решили, что с таким послужным списком Хуан может возглавить Нью-Йорк, – ухмыльнулся Горэм. – Конечно, я прочу ему будущее покруче.

– Ну-ка, поделитесь, – потребовала Джанет.

– Сначала он оживит Эль-Баррио, для этого ему придется стать политиком. Потом станет мэром Нью-Йорка – новым Ла Гуардиа. Дальше выдвинется в президенты. К тому времени я стану крупным банкиром, найду для него средства, Хуана изберут, и он наградит меня должностью посла в какой-нибудь приятной стране.

– Здорово! – рассмеялась Джанет. – И куда вы нацелились?

– Может быть, в Лондон или Париж. Меня они оба устроят.

– Лондон! – припечатал Хуан и повернулся к Джанет. – Его французский невыносим.

– Горэм, я потрясена, – сказала Джанет. – Вы расписали всю его жизнь.

– Все, конечно, зависит от Хуана.

– А он водил вас по Гарлему?

– Несколько раз поводил по Эль-Баррио, – сказал Хуан. – Он сам попросил. И там не так уж плохо. Ему и музыка наша понравилась, и еда. Правда, Горэм?

– Правда.

В глазах Хуана заплясали чертики.

– Если хочешь получить настоящие впечатления, тебе надо зайти к Горэму домой. В тот самый домище на Парк-авеню.

Он сказал это Джанет, но краем глаза следил за рыжеволосой соседкой. И та, как и было задумано, снова взглянула на Горэма.

Снаружи донесся громовой раскат. Начался дождь. Хуан посмотрел на дверь. Там маялась молодая пара, которой хотелось войти, но мест не было. Воспользовавшись случаем, Хуан подался к девушке:

– Простите, вы кого-то ждете?

– Да, – лаконично ответила она. Потом, не желая показаться грубой, добавила: – Брата.

– Надеетесь, что придет?

Хуан умел быть настолько очаровательно настырным, что его прощали.

– Может быть, да. – Она взглянула на часы. – А может, и нет.

– Я просто подумал, что если вы пересядете к нам, то тем бедолагам не придется мокнуть, – вежливо пояснил Хуан.

Рыжеволосая девушка холодно уставилась на него, затем посмотрела на пару и смягчилась:

– А если брат все-таки придет?

– Пристроим его с краю, – улыбнулся Хуан.

Соседка в веселом недоумении покачала головой.

– Ладно, – согласилась она. – Меня зовут Мэгги О’Доннелл.

Все представились.

– Про вас мне, похоже, уже все известно, а я юрист.

Трапеза продолжилась в приятнейшей атмосфере. Когда выяснилось, что Мэгги работает у Брэнча и Кейбелла, Горэм спросил:

– Насколько я понимаю, это значит, что вы вернетесь отсюда на службу?

И Мэгги подтвердила, что так и сделает.

Вскоре Горэм решил, что эти самые Брэнч и Кейбелл довольно симпатичны, и попытался выведать о Мэгги побольше. Ему удалось выяснить, что днем она побывала на заседании Комиссии по историческим памятникам и является активной защитницей классической архитектуры города – например, стремится оградить Центральный вокзал от неумолимого наступления стеклянных небоскребов. Отец одобрил бы – очко в ее пользу. Но хотя Мэгги держалась совершенно дружески, Горэм заметил, что она хорошо владеет адвокатским приемом уклоняться от ответа на нежелательные вопросы.

Горэм захотел подробнее узнать, чем занимался в последнее время Хуан, и тот рассказал о сотрудничестве с находившейся неподалеку Больницей горы Синай. Он стремился повысить качество медицинской помощи в Эль-Баррио, а теперь занялся и улучшением ужасных условий тамошней жизни. Он также вступил в общение с радикальными пуэрто-риканскими активистами, дабы заручиться их поддержкой.

Горэм был впечатлен.

– Молодчина, Хуан! – сказал он. – Контакт с Больницей горы Синай – это блеск!

Мэгги тоже внимательно слушала, но выглядела озадаченной.

– Как же вы общаетесь с радикалами? – спросила она. – Судя по тому, что я слышу, это крайне опасная публика.

Хуан вздохнул. Он знал, что́ ее беспокоит. На исходе шестидесятых в среде пуэрто-риканской молодежи сформировалась группа, которая назвала себя «Молодыми лордами» и потребовала улучшения условий жизни в Эль-Баррио. Какое-то время пресса поливала ее грязью за сходство с чикагскими «Черными пантерами». Едва ли следовало удивляться тому, что эта братия пугала симпатичную белую девушку-юриста из среднего класса.

– Видите ли, Мэгги, – ответил Хуан, – мне повезло. Я получил образование и порвал с бандами, а то сидел бы сейчас за решеткой, как мой двоюродный брат Карлос. Существуют общины, где незаконная деятельность в порядке вещей. – Мэгги нахмурилась, в ней проснулся законник, но Хуан продолжил: – Смотрите, проблемы Гарлема и Южного Бронкса ничем не отличаются от проблем других американских городов. Нью-Йорк, Чикаго, что угодно – везде одно и то же. Есть беднота, которой годами пренебрегают, у которой нет шансов выбраться из трущоб и которая – часто оправданно – считает, что всем на нее начхать. Когда пуэрториканцы из Эль-Баррио назвались «Молодыми лордами» и организовали бесплатные завтраки и здравпункты, в этом не было ничего плохого. Они требовали помощи своим соотечественникам. Такими же, на свой лад, были и чикагские «Черные пантеры». Когда пуэрториканцы заговорили о самоопределении, в этом тоже был свой резон. Никому другому не было до них дела. Кое-кто, будучи в ярости, призвал к беспорядкам, и я против этого. И да, у них была соответствующая политическая философия. Они объявили себя социалистами, а то и коммунистами, что бы это ни значило на самом деле. Гувер и его ФБР превратили коммунизм в пугало. Я всяко не социалист, но понимаю их чувства. Когда общество поворачивается к группе граждан спиной, то эти граждане могут с полным основанием решить, что при другом строе они заживут лучше, – такова человеческая природа. А я стараюсь искоренить причины этого заблуждения. Есть люди, которые усердно дискредитировали «Молодых лордов» и «Черных пантер». Они во многом преуспели, но основные причины протестов остались нетронутыми. И если Гарлем продолжает бурлить, то, уверяю вас, неспроста.

Хуан понимал, что немного разгорячился, но ничего не мог с собой сделать. Он наблюдал за рыжей девушкой в ожидании отклика. Ему показалось, что она будет хорошей парой для Горэма, но если ее реакция окажется неприязненной, то он, вероятно, ошибся.

– Интересно, – сказала она.

– Типичный юрист! – расхохотался Горэм.