Бен Кейн - Ганнибал. Бог войны

Наконец запах от костра стал ослабевать. Теперь от матери остались лишь кости и пепел. Аврелия вознесла последнюю молитву. Рабы будут поддерживать огонь, пока останки матери не заберут и не поместят в погребальную урну. На следующий день дочь вернется, чтобы посмотреть на погребение в простой гробнице рядом. Завтра будет тяжело, но в настоящий момент ее испытание почти завершилось.

Или так она думала.

Сначала молодая женщина не обратила внимания на стук копыт по дороге. Аппиева дорога была самой оживленной в округе, в тот день мимо них проехали десятки всадников. И только когда всадник съехал с дороги и направился к костру, она ощутила, как в животе зашевелился страх. Все глаза направились на вновь прибывшего – молодого человека в запыленной тунике. Он выглядел усталым, но в его голосе не было ничего внушающего опасность.

– Я ищу Аврелию, жену Луция Вибия Мелито, – выкрикнул он. – Мне сказали, чтобы я искал ее здесь, среди гробниц.

Внимание вернулось к женщине. Набрав в грудь воздуха, она шагнула вперед.

– Это я.

Всадник спешился и бросил поводья рабу. Подойдя, он засунул руку в кожаную сумку, висевшую у него на плече.

– Прошу прощения, что беспокою вас в такое время, моя госпожа…

Она махнула рукой, принимая извинения. Внезапность его появления прогнала из головы мысли о матери.

– С чем вы прибыли? – спросила она, подавляя тревогу.

– Я принес известие из Регия.

Вместо обычной радости от подобной новости Аврелия ощутила страх. Что случилось?

– У вас нет поручений для меня? – вмешался Темпсан. – Я торговый партнер Мелито.

На лице всадника мелькнуло облегчение.

– Да, господин. У меня есть записка и для вас.

Аврелия сделала два шага вперед.

– Разве вы не могли найти наш дом – дом Мелито?

– Я нашел его, госпожа, но мне было поручено передать записку в руки лично вам, и никому другому.

Поэтому посланник проехал мимо них в город, а потом вернулся назад, туда, где они были сейчас. Краем глаза Аврелия заметила, как Темпсан нахмурился. Несмотря на жар от костра, по спине ее потекли струи холодного пота.

– Все хорошо? Мой муж здоров?

Посланник отвел взор и молча протянул письмо.

Аврелия закрыла глаза. «Пусть мне все это лишь представляется», – молила она. Но когда открыла их снова, пергамент все еще был перед ней. Дрожащей рукой она взяла его.

– Прочесть вам? – В голосе Темпсана ясно слышалась тревога.

– Нет.

Сломав печать, госпожа развернула свиток и смутно услышала, как Темпсан потребовал свое письмо. После этого ее внимание поглотили аккуратно написанные слова на листе.

«От руки Гая Лициния Столона, агента Луция Вибия Мелито и Юлия Темпсана в Регии…»

Письмо было не от Луция.

«Приветствую Аврелию, супругу Мелито…»

Ее глаза поспешили вперед, пропуская любезности. Перед ней запрыгали слова «наблюдая за погрузкой на корабль», «железные слитки» и «веревка оборвалась». Охваченная страхом, она читала дальше. Столон писал, что ее муж тяжело ранен. Врач диагностировал раздробление таза, множественные переломы ребер, перелом обеих ног и руки, но наибольшие опасения вызывало повреждение головы.

«В течение нескольких часов после несчастного случая он почти не приходил в сознание. А очнувшись, похоже, не имел представления, кто он такой и где находится».

Аврелии стало плохо, и она из последних сил дочитала письмо. Оно заканчивалось попыткой утешения и заверениями, что будет сделано все возможное для ухода за Луцием. Ей следует сохранять спокойствие, молиться, особенно Эскулапу, и ждать новых известий.

Аврелии потребовалось какое-то время, чтобы собраться с силами, прежде чем она впилась глазами в посланника.

– Когда вы отправлялись, мой муж был еще жив?

– Да, госпожа.

– Сколько дней прошло с тех пор?

– Четыре. Можно было послать письмо по морю, но погода стояла неблагоприятная.

Тогда Аврелия заметила усталые морщины на его лице и въевшуюся в кожу грязь на открытых участках тела. По-видимому, он скакал, как демон, и много раз менял коня. Его следует щедро наградить, рассеянно подумала она. Четыре дня… Для человека с такими серьезными повреждениями это очень много. Глаза Аврелии обратились на Темпсана, и она увидела, что мужчина тоже все знает.

– Может быть, он уже умер, – сказала она ничего не выражающим тоном.

– Не будем так думать, моя госпожа, – посоветовал тот. – Луций – молодой человек, в расцвете сил. Потребуется время и помощь богов, но он еще может поправиться.

Аврелия кивнула, стараясь поверить ему, однако внутри ее охватил ужас, что Луций мертв, как и ее мать. Ей захотелось обнять Публия, ощутить на щеке его теплое дыхание, знать, что хотя бы сын с нею. И было очевидно, что еще нужно сделать.

– Утром я отправлюсь в Остию, где сяду на корабль в Регий, – услышала она голос Темпсана. – На прошлой неделе справили Корабль Исиды , так что ветер будет попутный.

– Хочу поехать с вами, – сказала Аврелия.

Темпсан разинул рот. Когда он пришел в себя, на его лице появилось отеческое сочувственное выражение.

– Не могу одобрить этого решения, моя госпожа. Через девять дней ты должна устроить поминальный пир по вашей матери. Кроме того, муж не одобрил бы твой отъезд из Рима.

– Мне нужно быть рядом с ним.

– Твоя преданность достойна восхищения, моя госпожа, но путешествие по морю слишком опасно. Непогода потопила немало кораблей. В водах близ Регия могут оказаться сиракузские и даже карфагенские корабли. В твоем положении поездку стоит отложить.

Аврелия стала настаивать, но Темпсан не принял ее возражений.

– Горе затуманило твою рассудительность, моя госпожа. Тебе пора вернуться домой к сыну. Нужно отдохнуть и поспать. Я зайду утром, перед отъездом.

У женщины не было сил спорить.

– Ладно, – прошептала она.

– Мама, мама! – закричал Публий, как только Аврелия вышла из ларария во двор.

Он играл у фонтана в центре, а Элира рядом бдительно наблюдала за ним. Молодая женщина видела сына мельком после возвращения с похорон, но оставила его под присмотром рабыни. Ей требовалось время, чтобы попытаться смириться со смертью матери и известием о Луции. Однако в данном случае деваться было некуда. Публий подбежал, протягивая ручки, и она остановилась, чтобы поднять мальчика, радуясь, что его невинность не позволит ему заметить ее фальшивую улыбку.

– Привет, мой милый.

– Пойдем, поиграем, – предложил он.

Она уступила.

– Что мы будем делать?

– Плескаться в воде.

Это была одна из его любимых игр. Простое удовольствие, которое Публий получал от игры у края фонтана, и бесконечное повторение его требований – обрызгать ему руки и плечи и иногда попасть на лицо – заняли все внимание Аврелии. Было хорошо не думать о матери, о Луции и чем-то еще, кроме того, что забавляло сына. Удовольствие вскоре прервал появившийся привратник. На краю двора, не решаясь нарушить домашнюю идиллию, топтался здоровенный фракиец, купленный Луцием после их переезда в Рим. В конце концов Аврелия уже не смогла не замечать его.