Бен Кейн - Ганнибал. Бог войны

Все гастаты в пределах слышимости вытянули шеи, чтобы услышать ответ Коракса.

– Если так случится – или если будет предпринято какое-либо предательское действие, – Пинарий сожмет кулак у пояса. Это будет знак нам, чтобы мы набросились на всех с мечами.

– Ладно, – мрачно сказал Витрувий. – Если дойдет до этого, мы исполним свой долг.

– Гадес, я надеюсь, что не дойдет, – шепнул Квинт Урцию.

– Я тоже. Но если дойдет, так тому и быть. Они ведь не римляне, верно?

Это была шокирующая правда. Гастаты выполнят приказ – каким бы тот ни был. И он тоже выполнит. Коракс был их командиром, и Квинт поклялся подчиняться ему, даже если тот прикажет резать безоружных людей. «Боги на небесах, пусть все пройдет без насилия», – молился он, не зная, разумно ли было отдать центуриону список Терсита. Да, разумно, решил он, как ни жестоко было это признание. Если б не отдал, бессчетному множеству легионеров, его товарищей, наверняка перерезали бы горло во сне.

Услышав стук подбитых гвоздями сандалий по мостовой, все вытянулись. Прибыл Пинарий во главе своей манипулы. Солнце сверкало на его отполированном шлеме и нагруднике, а малиновый конский хвост на гребне был свежевыкрашен. Он выглядел поистине впечатляюще. Как и его солдаты. Промеж них Квинт мельком заметил пару избитых окровавленных лиц, конечно, подозреваемых, пока их не прикрыли старыми мешками и не вывели к назначенным выходам. Пинарий сказал несколько слов Кораксу, а потом с явно угрожающим видом провел своих легионеров через середину агоры. Замолкшая толпа расступилась, как полено раскалывается под ударом топора. Пинарий с двумя десятками солдат поднялся по ступеням храма Деметры. Остальная манипула растянулась до центурий Витрувия и Перы. Теперь вся агора была окружена легионерами. Множество горожан забеспокоились.

– Мы пленники в собственном городе, – закричал кто-то неподалеку от Квинта.

– Вы нас не запугаете, – выкрикнул другой. – Убирайтесь обратно в Рим!

Не один Квинт напрягся от этих слов. Коракс шагал туда-сюда, поглядывая на ближайших к себе горожан. В тридцати шагах от него Пера отдал какой-то приказ своим солдатам, и те подняли скутумы. Увидев это, Коракс со вздувшимися на шее жилами поспешил к центуриону. Были видны сердитые жесты, слышны разгоряченные слова, но в итоге Пера велел опустить щиты. Коракс вернулся взбешенный.

– Никому не двигаться без моего приказа. Ясно? – гаркнул он.

– Так точно, – откликнулись гастаты.

Потребовалось какое-то время, прежде чем более трезвые головы в толпе успокоили недовольных. Повисла тревожная тишина. Коракс и его солдаты располагались прямо напротив того места, где на верху лестницы к храму Деметры стоял Пинарий. Они видели его, но было неясно, смогут ли расслышать его слова.

Воздух прорезал сигнал трубы, и все глаза обратились к Пинарию.

– Народ Энны! – закричал он. – Благодарю вас, что вы откликнулись на призыв своих правителей и пришли на собрание.

Многие злобно зароптали. Толпа немного сдвинулась вперед. Люди плевались, но не более того. «Пока», – с тревогой подумал Квинт.

– Сегодняшнее собрание созвали городские власти, – сказал Пинарий на неплохом греческом и заслонился рукой от солнца. – Если мы собрались поговорить, они должны быть здесь, но я никого не вижу. Где они?

– Мы здесь, Пинарий, – раздался голос из толпы где-то справа от Квинта.

– И здесь! – послышался другой.

– Я, Ох, здесь.

– Симмий присутствует.

– И Зенодор тоже!

Послышалось еще с полдюжины имен, и Пинарий улыбнулся.

– Выйдите и поговорите со мной здесь, где все будут нас видеть, – сказал он, указывая на ступени храма.

– Мы останемся, где есть, Пинарий. Ты здесь со всем своим войском и держишь под стражей двоих из нас. Только глупец сунет голову в пасть льва.

Собрание злобно зашумело. Коракс ходил вдоль рядов, повторяя:

– Спокойно, братцы. Ничего не случилось. Спокойно.

Квинт надеялся, что Витрувий и остальные центурионы последуют примеру Коракса, а не Перы.

– Эти люди помогают в расследовании. Нам нужно узнать, кто испортил зерно, – как ни в чем не бывало ответил Пинарий.

– И ты думаешь, мы поверим этому? – крикнул Ох.

– Думаю, да. Если б не это собрание, они были бы уже свободны. Мне просто надо закончить допрос, – сказал Пинарий. – Но мы здесь собрались говорить не о зерне. – Он поднял связку ключей. – Это из-за них мы собрались здесь, не так ли?

Над толпой пронеслось громкое «а-а-а-а-а-х-х-х-х!»

«Пинарий ведет рискованную игру», – подумал Квинт. Горожан должна была убедить его демонстрация силы, но было видно, что недалеко до насилия.

– Я, Симмий из Энны, хочу сказать! – выкрикнул человек у священного фонтана.

Толпа затихла.

– Пинарий!

– Я здесь.

– Я говорю тебе, что мы, народ Энны, заключили союз с Римом как свободные люди. Мы не были рабами, и нас не отдали тебе на хранение. Если мы требуем, чтобы нам отдали ключи от города, то будет правильно, если ты их отдашь. Доверие – самая крепкая связь для честного союза, и римский народ и Сенат будет нам благодарен за то, что мы остались их друзьями добровольно, а не по принуждению.

Раздались одобрительные возгласы. Воздух наполнился криками:

– Симмий прав!

– Он верно говорит!

– Верни нам ключи!

Пинарий дал горожанам какое-то время пошуметь, потом поднял руки. Крики неохотно утихли.

– Достойный народ Энны! Командование и эти ключи мне вручил консул Марцелл, который управляет Сицилией от имени Рима. Мой долг – защищать город от имени Республики. Не мне и не вам решать, что делать с ключами. Единственный, кто может принять решение такой важности, – Марцелл. Если нужно, депутация от вас должна обратиться к нему. Его лагерь недалеко, и заверяю вас, что он примет вас с почтением.

– Ха! – крикнул Симмий. – Я знаю, какой прием нас ждет.

– Тебе надерут задницу за грабительские цены на твое зерно! – завопил тощий человек в потрепанной тунике. – Я прошу, пошлите посольство к Марцеллу!

Раздался смех.

– Да! – крикнул другой с виду недоедающий мужчина. – Может быть, консул удержит цены на уровне, который позволит покупать зерно простым людям!

Квинт с облегчением заметил, что многие головы закивали. Некоторые казались недовольными, но их было меньшинство. Новые и новые голоса присоединялись к крикам.

– Послать посольство! Послать посольство!

– Отдать нам ключи! – продолжал кричать Симмий.

Его сторонники стали повторять это требование, и шум на агоре разросся, когда несогласные стороны попытались перекричать друг друга.

Пинарий велел трубачу взять несколько нот, что заставило толпу замолчать.

– Давайте голосовать, – во всю глотку выкрикнул он. – Кто за то, чтобы послать посольство к Марцеллу, поднимите правую руку!