Лаура Дейв - Мое простое счастье

Но в конце концов я каким-то образом очутилась в холодной, плохо освещенной комнате ожидания и, оглядевшись по сторонам, заметила в углу сгорбленного Джесси и женщину, которой никогда раньше не видела. Зато такие же ярко-рыжие волосы я видела у Сэмми и Декстера. Шерил…

Они вскочили на ноги, стряхнув с себя оцепенение. Джесси обнял меня, явно обрадованный, что для него наконец-то нашлось дело, пусть и бесполезное – рассказать мне, что происходит.

– Это называется астматический статус, – заговорил он.

Только теперь, остановившись, я наконец почувствовала, как сильно колотится у меня сердце.

Шерил повернулась к мужу:

– Джесс, не пугай ее. От таких разговоров ей только станет страшно.

Я ощутила слабость в ногах от этого маленького, но такого необходимого проявления доброты.

– Проще говоря, у Гриффина тяжелое осложнение астмы, – пояснила Шерил мягким приглушенным голосом.

– Насколько тяжелое?

– Еще не знаем, – ответил Джесси.

Я отвела взгляд – как будто если не смотреть на Джесси, его слова перестанут быть правдой…

– У Гриффина отказали легкие, – продолжил Джесси. – Он был без сознания, когда его нашли на кухне.

– В ресторане?

Джесси кивнул:

– Вопрос в том, сколько Гриффин пробыл в этом состоянии, прежде чем мы к нему подоспели. Он поехал на работу, а ингалятор забыл дома. Если бы ингалятор оказался у него с собой…

– Понимаю, – проговорила я.

– С ним с детства такого не случалось.

– Гриффина подключили к аппарату искусственной вентиляции легких, – сказала Шерил. – На нем маска с трубками. Лучше тебе узнать об этом заранее – прежде чем ты к нему войдешь.

Она мягко дотронулась до моей руки, словно мы хорошо знали друг друга. В каком-то смысле так и было.

– Ты хочешь сказать, что все не так страшно, как кажется?

– Я хочу сказать, что пока все именно так страшно, как кажется, – ответила Шерил. – Врач говорит, что мы чуть его не потеряли. Неизвестно еще, обойдется ли без последствий.

Чуть его не потеряли…

И тут я заметила ее. Она вошла в комнату ожидания, держа в руках поднос, нагруженный безвкусной едой из кафетерия. Вид у нее был встревоженный – такой вид бывает только у матери, когда ее ребенок в опасности.

Эмили.

Она бросила на меня полный негодования взгляд, потом опомнилась и выдавила из себя слабую улыбку, но я уже поняла: ничто не прощено и не забыто.

Однако она все же прочистила горло и сказала:

– Мы будем рядом, когда вы вернетесь.

Как же мне хотелось броситься к ней на шею и разрыдаться…

– Я вам очень благодарна, – проговорила я и снова повернулась к Шерил и Джесси: – Куда идти?

Джесси махнул рукой, и я пошла.

Гриффин медленно приходил в себя. Я встала со стула, на котором спала, и подошла к больничной койке.

Он открыл глаза. Постепенно его взгляд сфокусировался на мне, а на лице выразилось удивление.

– Привет, – сказал он.

– Привет…

Я наклонилась и почти встала на колени, зависнув в этом неловком положении, чтобы наши лица оказались на одном уровне.

– Тебе позвонили? – спросил Гриффин.

– Да, – ответила я, понижая голос и стараясь не смотреть на мужа слишком пристально. Казалось, выражение моих глаз скажет гораздо больше о том, как он выглядит, чем многочисленные трубки, кислородная маска и пульсация подключенной к нему машины. Лицо у Гриффина было бледное, зеленые глаза – тусклые и вялые. И тут я начала осознавать, что делает Гриффина Гриффином, – свет, который он излучает. И еще я поняла, что происходит, когда этот свет гаснет.

Он снова закрыл глаза:

– Я просил тебе не звонить.

В груди екнуло, словно меня ударили. Разумеется, я все поняла: Гриффин не хотел, чтобы его болезнь повлияла на мое решение и я вернулась только поэтому. Может, рассказать ему, что я сделала выбор еще до звонка Джесси? Пожалуй, не стоит. Время неподходящее. И потом, вдруг, пока меня не было, Гриффин осознал, что хочет чего-то другого?

– Можно прилечь рядом?

– Конечно, – кивнул он.

Я легла на кровать, тесно прижалась к Гриффину и уткнулась лицом ему в грудь, слушая биение его сердца – слишком медленное, пожалуй. Хотя с чем мне сравнивать? Я никогда не обращала внимания на то, как бьется сердце моего мужа, и теперь это казалось особенно ужасным.

– Ты помнишь, что случилось? – спросила я.

– Не все… Только лучшее и худшее.

Я повернула к нему лицо:

– Правда?

Он кивнул:

– Я поехал в ресторан утром в понедельник, чуть раньше семи, чтобы провести инвентаризацию.

– И это худшее?

– Это худшее, – повторил он.

– А лучшее?

– Мне не пришлось проводить инвентаризацию.

Я улыбнулась и легла щекой ему на грудь. «Чуть его не потеряли…» – звучали у меня в ушах слова Шерил, и улыбку грозили вот-вот сменить слезы. Но я сдержусь. Я не заплачу…

– Это хорошо, – проговорила я.

– Я тоже так подумал.

Я почувствовала, что Гриффин засыпает, и обвила его руками, стараясь накрыть собой все его тело.

– Ты изменилась, – сказал он.

– Неправда.

– Нет, пожалуй, не изменилась. По крайней мере, не сильно.

Гриффин замолчал, и с минуту мы оба ничего не говорили.

– Ты будешь здесь, когда я проснусь? – наконец спросил он.

– Я буду здесь, когда ты проснешься.

Засыпая, Гриффин положил руку мне на спину и прижал меня к себе чуть теснее.

Я лежала рядом с мужем и слушала его дыхание, как будто от этого зависела моя жизнь. И в каком-то смысле так и было.

Проснулась я через несколько часов – от того, что кто-то тряс меня за плечо. А может, и не через несколько – я понятия не имела, сколько прошло времени, знала лишь, что Джесси стоит передо мной с двумя огромными кружками кофе в руках. Я взглянула на часы: пять ноль восемь. Вечера или утра? Определить было невозможно. Шторы почти не пропускали света, и в палате царил полумрак, словно в казино.

– Что случилось? – спросила я.

– Мне нужно кое-что тебе показать.

Я несколько раз моргнула, пытаясь прийти в себя и до конца осознать, что нахожусь в палате, а Гриффин лежит рядом со мной – вернее, подо мной – и дышит спокойно и ровно.

Я решительно помотала головой:

– Нет. Я обещала, что буду рядом, когда он проснется.

– Он уже просыпался, – прошептал Джесси. – Ты сильно отстала от жизни.

– Правда? – Я еще несколько раз моргнула. – А сейчас вечер или утро?

Джесси протянул мне руку:

– Пойдем, сама увидишь.

Оказалось, что все-таки вечер. Через десять минут мы уже сидели в стареньком автомобиле Джесси и ехали по шоссе номер девять, держа в руках кружки с кофе и слушая «Эветт бразерс» по радио.

Я повернулась к Джесси, который постукивал пальцами по рулю в такт медленной музыке.