Эмили Локхарт - Это моя вина

Раздался перезвон ключей, и двое охранников рысью пробежали между полок в направлении входа в подвал. Фрэнки схватила с полки книжку и притворилась погруженной в чтение.

– Привет. – Она подняла голову от книги.

– Привет. – Охранник был не расположен болтать.

– Что там происходит?

– Ничего, о чем стоило бы волноваться. Директор считает, что тот, кто украл статую, пронес ее через тоннели, что выходят на нижний уровень подвала, так что мы решили проверить, – ответил охранник.

Фрэнки заставила себя усмехнуться:

– Вы думаете, что кто-то пронес эту огромную штуку в библиотеку, и никто этого не заметил?

– Вряд ли. Но тоннели внизу соединяют большую часть зданий кампуса. Они могли пронести ее где угодно. Директор поручил нам спуститься и посмотреть, а этот вход ближе всего к посту охраны. Может быть, мы наконец поймаем того, кто стоит за всем этим вандализмом.

– Вандализмом?

– Ну, все это белье на картинах, рождественские украшения и так далее.

– Никогда не воспринимала это как вандализм.

– Нам надо идти, барышня. Долг зовет. Но не забивайте свою прекрасную головку всем этим, хорошо? – сказал охранник, и они с коллегой спустились по ступенькам, звеня ключами.

Фрэнки бросилась обратно в общежитие и сунула руку под ледяную воду. Кожа начинала покрываться волдырями, опухоль начиналась под локтем, опускалась к запястью и пересекала тыльную сторону ладони.

И кстати, она уже во второй раз обожгла руку ради «Верного ордена». До отбоя оставалось совсем немного. Джинсы Фрэнки промокли от брызг, ее трясло от холода – но каждый раз, когда она убирала руку из-под струи, жжение становилось таким сильным, что она вынуждена была засовывать ее обратно.

Больно.

Больно.

В коридоре раздались шаги, и дверь душевой приоткрылась. Фрэнки бросилась в кабинку, чтобы никто не увидел ее и не заинтересовался, почему она стоит наполовину в душе. Ее джинсы тут же пропитались водой и стали тяжелыми. Она стащила их и оттолкнула ногой к порогу кабинки.

В душ вошли двое – Стелла и Триш. Они чистили зубы и протирали лица лосьоном перед сном.

– Я не понимаю, зачем они вообще забрали Гуппи, – говорила Стелла.

– Думаю, чтобы все о них говорили. Кто бы это ни делал, он просто хочет внимания.

– Но если они так хотят внимания, почему не сказать, кто они?

– Ты ведь видела, как разозлился Ричмонд?

На некоторое время повисла тишина – Триш и Стелла чистили зубы. Фрэнки чувствовала, как ее кожа становится ледяной. Она сделала воду потеплее, но ожог начал отчаянно протестовать, так что она снова переключила ее на холодную, несмотря на то, что уже стучала зубами.

– Да, я видела, что он злится, – наконец произнесла Стелла, – но я ушла, когда Дин и остальные понесли Гуппи обратно на место. Так что я пропустила речь.

– О, ты пропустила, как наш супердиректор возмущался воровством и бунтарством и жаловался на то, что эти выходки Снупи демонстрируют неуважение к администрации? «Выходки Снупи», он так и сказал.

– У него что, глаз нет? – сказала Стелла. – Он понятия не имеет, что происходит в его собственной школе. Ясно же видно, что это бассет-хаунд.

– Ага. Вообще-то, он сказал, что пригласит специалистов, чтобы они помогли охране найти виновников.

– Правда?

– Он сказал, что хэллоуинские розыгрыши это одно, – продолжила Триш. – Но воровство школьной собственности – это совсем другое, и он воспринимает ситуацию очень серьезно.

– Значит, у кого-то большие проблемы?

– Очень большие. Хотя мне кажется, это было хорошо придумано. Они положили символ Алабастер в старый пустой бассейн. Это как будто комментарий, – сказала Триш.

– Ага. А что ты думаешь о волосах Элизабет Хейвуд? – спросила Стелла. – Как думаешь, она красила их, когда снималась в кино?

Когда Стелла и Триш вышли из душевой, Фрэнки выключила воду. Она стояла, дрожа, одетая только в мокрый топ и белье.

Ее пальто висело на крючке для полотенец. Фрэнки схватила его и подняла пропитанные водой джинсы с пола и туфли из-под скамейки.

Кто-то оставил на полке большую банку вазелина. Фрэнки зачерпнула горсть и размазала по обожженной руке. Она оторвала бумажных полотенец и попыталась хоть как-то вытереться. С горящей рукой, замерзая и оставляя за собой лужицы воды, Фрэнки Ландау-Бэнкс прошла по коридору в свою комнату.

Триш сидела в кровати, одетая в пижаму с лошадками, и читала брошюрку под названием «Экстремальные туры на каяках».

– Что с тобой случилось?

– Я упала в пруд, – солгала Фрэнки.

– Как?

– Поскользнулась.

– Ты, должно быть, замерзла насмерть. Но зачем ты сняла туфли и джинсы? – Триш встала, чтобы забрать у Фрэнки пальто и мокрую одежду. – Ты же не шла домой в таком виде?

– Нет, нет. Я сняла их в душе.

– Почему ты не зашла за полотенцем? – Триш удивленно распахнула глаза. – А что у тебя с рукой?

– Ничего страшного, это я вчера.

– Ты мне врешь.

Фрэнки стащила с себя оставшуюся одежду.

– Нет.

– Фрэнки, я не дура. У тебя огромный ожог на руке, а пальто даже не влажное. Следов грязи тоже нигде нет. Ясно, что ты не падала в пруд.

Фрэнки, голая, рылась в комоде в поисках кофты и пижамных штанов.

– Я не могу об этом говорить.

– Но почему нет? – настаивала Триш. – Это как-то связано с тем, что я достала тебе ключи у Арти?

– Нет, это другое.

– Что у тебя с рукой?

Фрэнки уже переоделась в ночную одежду Она нырнула под одеяло и выключила свет.

– Не спрашивай меня, Триш. Пожалуйста, не трогай меня.

– Я думала, мы друзья, – обиженно протянула Триш.

– Мы друзья.

– И?

– И пожалуйста, будь другом. Не лезь в это.

– Ты теперь Мэттью рассказываешь все секреты? А он рассказывает тебе свои?

– Нет. – Фрэнки не могла не рассмеяться. – Нет, правда, ты очень ошибаешься.

– Я уже почти десять месяцев встречаюсь с Арти, и я никогда не отгораживалась от тебя только потому, что у меня есть парень. Я ворую для тебя ключи, вру Арти, впускаю тебя ночью, когда ты приходишь после отбоя. Я даже сидела за завтраком с этим самовлюбленным Альфой, – воскликнула Триш. – А ты все равно не рассказываешь мне, что происходит.

– Тебе не нравится Альфа? – Фрэнки не могла представить, что кому-то может не нравиться Альфа, хотя где-то глубоко внутри ненавидела его.

– Фу, нет, – ответила Триш. – Он считает себя таким важным.

– Но как тебе может не нравится Альфа? – вслух подумала Фрэнки. Голова у нее кружилась, ей хотелось пить.

– Как мы можем быть друзьями, Фрэнки? Вот что я хочу понять? – огрызнулась Триш. – Если ты врешь мне и не рассказываешь свои секреты? Как мы можем быть друзьями?

– Я плохая подруга, – простонала Фрэнки, дрожа от боли и холода. – Я знаю. Я очень плохая подруга. Мне жаль. Я просто… я просто не знаю, как по-другому.