Эрик Сигал - Мужчина, женщина, ребенок

– Да.

Они вместе подошли к воде, Боб подождал, пока Жан-Клод снимет туфли, и они вошли в воду. Когда вода достигла его голеней, мужчина сделал гримасу.

– Я бы хотел избить этого мальчишку, – сказал Жан-Клод.

Боб засмеялся. И я тоже, подумал он.

– Как прошел твой день?

– Не плохо, – отвечала Шила лишенным всякого выражения голосом.

– И не хорошо? – сказал Боб, прикладывая к голеням завернутый в полотенце лед. Он посмотрел на жену. Даже в выцветшем купальном халате и с ночным кремом на лице она была прекрасна. Он так желал ее.

– Да, Роберт. Определенно не хорошо. – Шила называла его Роберт в особо эмоциональные моменты. Когда они занимались любовью и когда она всерьез сердилась.

– Ты думаешь, у кого-нибудь возникли подозрения?

– Какие?

– Кто-нибудь заинтересовался – кто он такой?

– Не думаю. В любом случае, мне наплевать.

Да, она была очень сердита.

– Шила, я…

– Что важно, Боб, это то, что я это знаю.

– Я понимаю.

– Ничего ты не понимаешь. Ты понятия не имеешь, как мне это тяжело. – Женщина села на постели, глядя прямо на него. – Я не могу выносить это, Роберт.

Боб хотел было напомнить, что она сама это предложила, но промолчал. В конечном счете, виноват во всем был он.

– Тогда, быть может, нам нужно отослать его домой? – безнадежно взглянул он на нее.

Шила рассматривала кончики своих длинных волос. Она занялась этим, чтобы не обрушиться на него с упреками. Не дать своему гневу вылиться в слова.

– Я сказала, что пойду на это, так я и сделаю, – отвечала она, все еще не поднимая глаз, – но…

– Но что?

– Мне нужна передышка. Невозможно все время притворяться, что все это в порядке вещей. И я намерена отвлекаться время от времени.

– Конечно. – Что она имеет в виду? Слова жены его встревожили.

– Я хочу поехать на один день в Бостон. Завтра.

– Хорошо. Отличная идея, – сказал Боб с чувством облегчения, потому что она не потребовала большего срока.

Шила положила головную щетку на ночной столик, выключила свет и легла под одеяло, спиной к нему. Она была все еще в купальном халате.

Боб положил руку ей на правое плечо. Просто дружеский жест, сказал он себе. На самом деле жест был вопросительный.

– Я приняла снотворное, Боб, – тихо сказала она, не оборачиваясь.

Я хочу только… собирался он сказать. Но это была неправда, и она это знала. От этого было бы только хуже.

Через минуту женщина уже спала. Она его покинула. Боб повернулся к своему ночному столику и нащупал на нем журнал. Это был прошлогодний номер «Бостона». Он погрузился в чтение.

Но чтение еще больше лишило его сна. Возможно, этому способствовало изучение рекламы кофеен в журнале. Действие чужого потребления кофеина. В любом случае, он слишком возбудился, чтобы оставаться в постели, а потому потихоньку встал, взглянул на жену, спавшую глубоким, хотя и тревожным сном, надел тапки и вышел из спальни.

В доме было холодно, и на верхней площадке он снял с крючка свою куртку для утренних пробежек, застегнул молнию доверху и стал спускаться по лестнице.

В гостиной Боб увидел мальчика.

Тот сидел в пижаме на софе и смотрел в окно на океан.

– Жан-Клод? – окликнул его тихо Боб.

Мальчик быстро повернулся, слегка испуганный.

– Oui – да?

– С тобой все в порядке?

– Да. Я не мог заснуть.

– Значит, нас двое таких. Тебе не холодно?

– Немного.

Боб снял куртку и закутал в нее плечи мальчика.

– Спасибо, – сказал Жан-Клод.

– Хочешь стакан молока?

– Да, пожалуйста.

– Пошли.

Мальчик сел на кухне за стол. Боб налил в кастрюлю молока и поставил подогреть. Пока молоко подогревалось, он открыл банку пива. Потом налил мальчику молока и сел рядом с ним. В доме было тихо. Можно было слышать шум океана.

– Тебе понравилось сегодня, Жан-Клод?

Мальчик выглядел потерянным и печальным.

– Мне жаль, что я не умею играть в бейсбол.

– Это неважно, – отвечал Боб и добавил: – Как ты мог видеть, я тоже мало в нем разбираюсь.

Наступило молчание. Жан-Клод отхлебывал свое молоко.

– На что ты смотрел, когда я пришел? На море?

– Да. Я думал, как далеко отсюда до…

– …до Франции?

– Да.

– Если вплавь добираться, далековато, – улыбнулся Боб. – Ты скучаешь по дому?

– Да, немного. Глядя на море, я представляю себе свою деревню.

Бобу стало его жаль.

– Пойдем, посмотрим на Францию.

Мальчик пошлепал за Бобом обратно в гостиную. Он снова сел на софу, а Боб в качалку справа от него.

– Сетэ – чудесная деревня.

– Вы ее знаете? – спросил Жан-Клод.

Боб почувствовал, что это был один из многих вопросов, на которые ему предстояло дать ответ.

– Я был там однажды много лет назад.

– Вы познакомились с моей мамой там или в Бостоне?

Боб колебался. Что-то такое в глаголе «познакомиться» всколыхнуло его эмоции. Как следует преподнести ребенку эту историю – как платоническую дружбу в Штатах или как случайное знакомство во время поездки во Францию?

– Мм-м… как раз в Бостоне. У кого-то в гостях.

Глаза мальчика блеснули.

– Она вам понравилась?

Что ему следовало отвечать?

– Она была очень милая.

– Она была очень хороший доктор, – прибавил мальчик. – Мы могли бы жить в Париже, но она предпочитала юг.

– Я знаю, – сказал Боб. И вдруг ему пришло в голову, что эти два слова могли слишком многое обнаружить.

Но мальчик промолчал и только спустя некоторое время сказал:

– Мы иногда путешествовали, maman и я. На Пасху мы были в Швейцарии, и она обещала, что в следующем году я мог бы начать учиться кататься на лыжах.

Что бы такое ему сказать, подумал Боб.

– Ты бы и теперь мог брать уроки.

– Теперь я не хочу.

Жизнь продолжается, чуть было не сказал Боб. Как глупо было бы сказать такое одинокому ребенку.

Они сидели молча. Боб допил пиво и хотел взять еще банку, но не мог оставить ребенка одного.

– Вы знали моего отца?

Хотя Боб и знал, что этого вопроса следовало ожидать, по спине у него пробежал холодок. Что было ребенку на самом деле известно? Николь или Луи..?

– Вы его знали, Боб?

Боб все еще не был уверен, что ему отвечать.

– А… что мать говорила тебе о нем?

Он собирался с духом, чтобы услышать ответ.

– Что он был женат на какой-то другой женщине.

– И? – Сердце у Боба отчаянно колотилось.

– Что она любила его. Что они любили друг друга и решили завести меня. Но он, конечно, не мог остаться во Франции.

– Говорила тебе она когда-нибудь, кто он был.

– Нет. Но у меня есть своя собственная идея.

– Что?

– Я думаю, он, вероятно, был англичанин.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что если бы он был итальянец, она заставила бы меня учить итальянский, чтобы я мог когда-нибудь с ним разговаривать.