Катрин Панколь - Гортензия в маленьком черном платье

– Дедушка научил меня владеть оружием, отрезать носы и уши, не выказывать никаких эмоций: ни волнения, ни радости, ни боли. Иногда он бросал нож в двух миллиметрах от моего лица, а я не должен был сморгнуть.

– Но ты же был ребенком! – воскликнула Астрид.

– Он хотел, чтобы детство мое кончилось, и побыстрей! Я спал на земле, питался муравьями, ходил босой, мылся в лохани во дворе в лютый мороз, колол лед перед домом. А если я отказывался что-то делать или начинал жаловаться, меня отправляли в карцер. И тогда я пил из лужи или лизал мокрую штукатурку.

– Какой негодяй!

– Все-таки это был мой дедушка, – вздохнул Марк. – Он просто хотел поддержать традицию. Мне никогда в голову не приходило его осуждать или критиковать.

– Совершеннейший фанатик!

– В какой-то степени да. Все его боялись. Он мог убить человека одним ударом сабли.

– Ух ты! – воскликнула Астрид, которой начинал нравиться этот дедушка.

– В тринадцать лет я убил в первый раз. Человек отказался платить свою дань. Легкая добыча. Меня привели в какой-то бывший склад, туда же притащили бедного старика, и я уложил его, всадив ему пулю между глаз. Это было просто, человек был жутко напуган, он не двигался. Кажется, он даже обделался. Я подошел, посмотрел ему в глаза и выстрелил. Я не испытывал никаких чувств. И был доволен собой.

– Ух ты! – сказала Астрид, у которой уже не осталось слов, кроме этих.

– Ну к тому же в тринадцать лет ведь не слишком осознаешь, что делаешь?

Астрид не знала, что ответить. Она потрясенно вздохнула.

– Я был вознагражден – получил право на свою первую шлюху. Девушка пятнадцати лет, прекрасная, как заря, и умелая при этом! Я тебе уж не буду рассказывать, какие она проделывала вещи. Словно опытная куртизанка…

– Ух ты! – изумленно повторила Астрид, уже не отводя глаз от Марка.

– Я шел от испытания к испытанию. Я проходил сквозь огненные барьеры, я прыгал с мостов в реки, пил из горлышка по две бутылки водки кряду, я шлепнул одного типа, другого типа. Я спал с одной шлюхой, с другой. У меня был один-единственный друг – мой двоюродный брат, которого дедушка воспитывал вместе со мной. Мы были одного возраста, я его очень любил. Мы вместе спали, вместе тренировались, иногда вместе трахали девок, мы подбадривали друг друга, когда надо было кого-то убить или прыгнуть в пропасть. Когда мне было восемнадцать лет, настал час последнего испытания.

Астрид не сводила глаз с губ Марка. Она схватилась рукой за горло, ей было трудно дышать.

– Мой дедушка сказал, что мне придется убить еще раз. Я пожал плечами и сказал: «Легко». – «Да, но, – добавил он, – ты должен будешь убить его тремя ударами ножа, не больше. И перед тремя судьями. Они будут считать каждый удар. У тебя не будет права ни на один дополнительный удар. И если ты проиграешь, они убьют тебя». – «Легко», – повторил я.

– Ух ты, – сказала опять Астрид, извиваясь на стуле.

Ей захотелось коснуться золотистой кожи этого парня с такой на первый взгляд банальной внешностью. Захотелось попробовать, каковы его губы, его грудь, его член. Она сжала ноги, стараясь унять мурашки в низу живота.

– И тогда я холодно спросил: «И кого же я должен убить?» И дедушка ответил: «Твоего брата». Я хотел заорать: «Нет, нет!», но сдержался. Я сжал зубы и спросил: «А он знает?» Он сказал: «Нет». – «Я должен буду убить его неожиданно?» Он сказал: «Да. Если ты выдержишь это испытание, то станешь полноправным членом нашей семьи. С тобой будут обращаться как с равным, несмотря на твой юный возраст». Ну, я подумал, что у меня нет выбора, что на его месте мог бы быть я, и согласился.

– Но это было не для того, чтобы тебя проверить?

– Нет. Я пришел в большую комнату. Там с потолка свисали цепи, блоки, от стен отставала штукатурка, вокруг были облака пыли. Когда я шел, балки дрожали, я испугался, не упадет ли какая-нибудь мне на голову.

– О-ля-ля! – воскликнула Астрид, обмахиваясь салфеткой и думая при этом: «Надеюсь, он догадается оставить мне свой номер телефона?»

– В глубине комнаты под толстой балкой стоял стол с тремя стульями. На столе – бутылка вина и три стакана. Мой двоюродный брат играл с мячом, пытался забросить его в корзину. Он встретил меня широкой улыбкой. Я дружески хлопнул его по плечу и увидел, как входят три судьи. Три жирных, лысых человека, одетые в черные одежды с тремя красными полосками и золотым драконом, который был эмблемой клана. Каждый нес на боку саблю. Они прошли и сели, не произнеся ни слова. «Кто эти типы?» – спросил брат. «Понятия не имею», – ответил я. Три человека расселись за столом. Один из них стукнул металлической линейкой по стакану воды и сказал: «Вперед, парни!» Мой кузен посмотрел на меня и расхохотался. Я достал из рукава длинный острый нож. Он посмотрел на меня и закричал: «Нет, нет!» А я вздохнул: «Прости, старина: или ты, или я». Он умолял, плакал. Я отвернулся, тогда он бросился к моим ногам с такой стремительностью, что… Нет, ты мне не поверишь!

– Поверю, поверю, ну давай же, рассказывай! – взмолилась Астрид, впиваясь пальцами в руку Марка. – Я все смогу выдержать.

– Металлическая балка над столом закачалась, отделилась и упала прямо на головы трем судьям и убила их на месте!

– И что дальше? – едва слышно выдохнула она.

– Ну, мы остались там, он и я. Мы смотрели на разбитые черепа судей, на кровь, стекающую на пол, мы слышали их последние стоны.

– Oh my gosh! [38]– испугалась Астрид, прикрывая рот рукой, чтобы не взвизгнуть.

– Я подошел к столу. В графине оставалась вода, я налил каждому из нас по стакану, и мы выпили. Он сказал мне: «Я не сержусь на тебя, тебя заставили». Я ответил: «Ты отличный парень, я тебя еще отблагодарю». И мы обнялись. И с тех пор стали друзьями на всю жизнь. Мой дедушка хотел, чтобы я остался в Китае, но я начал заниматься фортепиано и открыл для себя новый мир. И тогда я вернулся. Он все понял. Он сказал мне, что всегда будет рад меня видеть и, если я приеду, мое место в клане останется за мной.

Астрид посмотрела на Марка с бесконечным уважением.

– Прости, что послала тебя, я не знала.

– Ничего, куколка. Крутые парни всегда держатся в тени. На вид они ангелы, а на самом деле оказываются демонами, уж поверь мне, я в этих делах знаток!

– Ты, должно быть, столько страдал…

– Да. Я оставил там свое сердце. Я больше ничего не чувствую. Можешь потрогать, там впадина.

Она протянула руку, словно хотела коснуться святыни, а он расхохотался до слез, скорчившись и схватившись за живот. Гэри заметил это, рассеянно улыбнулся и бросил:

– Ты опять рассказал один из твоих подвигов?

– Ну конечно! И подействовало. Девочке нравятся только плохие парни.

Астрид в ярости пнула его ногой по голени и повернулась спиной. Марк прыснул от хохота.